В начале 2013 г. Армин Паппергер (Armin Papperger), нынешний председатель совета директоров Rheinmetall Defence, займет кресло уходящего на пенсию главы всего холдинга Rheinmetall Клауса Эберхардта (Klaus Eberhardt).
Одной из основных целей Паппергера на протяжении последних нескольких лет была интернационализация бизнеса посредством стратегических слияний и поглощений, а также посредством интеграции зарубежных дочек. Кроме того, Rheinmetall использует на ключевых рынках стратегию развертывания сети местных подразделений, которые могут предложить полный ассортимент продукции концерна, обладая при этом статусом местного поставщика. Более того, эти подразделения имеют собственные производственные мощности, позволяя размещать на них заказы на отдельные компоненты чего-то большего. Узлы такой сети расположены в США, Канаде, ЮАР, Скандинавии, Австралии, на Ближнем Востоке. Публикуем перевод интервью Паппергера газете Defense News, вышедшее в издании 10 декабря с.г.
— В трех кварталах 2012 г. прибыль Rheinmetall Defence до выплаты налогов и процентов уменьшилась на 17% относительно аналогичного периода в прошлом году, а семипроцентный рост продаж был достигнут только за счет новых поглощений.
— Да, в наших старых подразделениях бизнес последнее время идет трудновато. А в ближайшие годы рост, по-видимому, будет скорее вялым. Но мы принимаем контрмеры. Так, подразделение колесной и гусеничной спецтехники сейчас работает над снижением издержек и повышением конкурентоспособности — мы рассчитываем вернуться в седло к 2014 г.
Более того, вследствие поглощений и создания СП мы будем расти и дальше. Уже двенадцать лет это часть нашей бизнес-стратегии. С 2000 г. мы получили контроль над двадцатью компаниями и постоянно ищем возможности для новых слияний и поглощений. Разумеется, вдаваться в подробности мне нельзя, но кое-какие переговоры с неплохими перспективами мы ведем.
Наконец, хотя по важности это далеко не самый последний пункт, в этом году рост заказов составил 21%, портфель в итоге превысил 1,5 млрд евро. Продажи Rheinmetall AG в целом, включая автотехнику, в первые девять месяцев этого года выросли на 5%, а прибыль до выплаты процентов и налогов достигла 177 млн евро.
— Одно из недавно появившихся СП — Rheinmetall MAN Military Vehicles, производство военных автомобилей — созданное в 2010 г., выходит на безубыточность позже, чем было обещано…
— Это из-за задержек в двух важнейших проектах: один в ЮАР и другой в Австралии. В последнем мы сейчас вышли на финальный этап предконтрактных переговоров по теме Land 121 (многомиллиардный проект замены и унификации боевых платформ сухопутных войск Австралии). Надеемся подписать контракт в первой половине 2013 г. Так что да, все происходит отнюдь не так быстро, как нам хотелось бы.
Только не поймите превратно: идея объединить компетенции MAN в автомобилестроении и Rheinmetall Defence в военной технике остается абсолютно действенной стратегией.
— Между тем в Европе — бюджетный кризис. Каковы потенциальные угрозы вашему бизнесу?
— Ситуация и впрямь непростая. Мы видим такие явления в самых разных странах: оборонные программы пересматриваются, откладываются, приостанавливаются и даже вообще отменяются из-за бюджетных проблем. По моим ощущениям, немецкий военный бюджет — наименее проблемный в Европе. Существует бюджетный план на несколько ближайших лет, и с точки зрения министерства обороны, бундесвер получит все необходимые средства.
С другой стороны, мы и так вовсю пожинаем плоды выбора в пользу интернационализации и развертывания сети дочек в других странах. Наряду с разнообразным портфелем заказов это единственный верный путь. Хотя европейский рынок остается для нас важным, наш бизнес становится все более и более глобальным. Во многих сегментах заказы для Германии составляют всего 20—25%. Де факто большинство заказов мы получаем из-за пределов Европы.
— Раньше вы твердили, что Германия и ее вооруженные силы являются для вас внутренним рынком и базовым покупателем.
— Германия, Канада, ЮАР — все эти страны стали для нас внутренними рынками. Даже, например, в Швейцарии мы с числом сотрудников, превышающим тысячу человек, уже ведущий частный игрок на рынке ПВН.
Как бы то ни было, наши корни все равно в Германии, а бундесвер — наш самый главный, эталонный покупатель. Благодаря сложному, всеохватному национальному стандарту сертификации, произведенная в Германии ПВН заслуженно пользуется превосходной репутацией во всем мире.
С другой стороны, сейчас у нас есть продукция, которая не поставляется Германии, — например, боеприпасы и снаряжение для армии США.
Основная пропорция нашего бизнеса за последние десять лет кардинально изменилась. Если принять в расчет все, что производят дочерние компании, экспортные продажи составляют 70%. Раньше все было наоборот — 70% продаж приходилось на бундесвер.
— Вы довольно активно присутствуете в США, где есть угроза сокращения бюджета. Как вы к этому готовитесь?
— Полностью согласен, что работать на рынке США стало сложнее. Мы с этим столкнулись и уже вынуждены были откорректировать бизнес-планы. Достигнуть изначально запланированных темпов роста мы бы не смогли. Например, бюджетные сокращения уже привели к падению производства на нашем заводе в Вирджинии. Теперь нам нужно меньше сотрудников — месяц за месяцем мы, в общем, корректируем число занятых на этом предприятии.
В то же время дела вроде начинают налаживаться — спасибо сделке с Kongsberg, которая принесет 100 млн долл. в ближайшие пять лет. Rheinmetall участвует в большой сделке по закупке для армии США дистанционно-управляемых вооружений в качестве поставщика дорогостоящих электронно-оптических компонентов. У нас четыре завода в Северной Америке, и мы продолжим отчаянно бороться за этот рынок.
— В каких уголках мира вы видите наилучшие рыночные перспективы?
— Для нас очень важна Австралия, где есть неплохие возможности. Мы уже создали подразделение Rheinmetall Australia, которое занимается автотехникой и тренажерами. Мы также активно стараемся проникнуть на местный рынок оружия и боеприпасов.
Но мы активно ищем новые возможности и в Азии с ее растущим, разумеется, рынком, и в Южной Америке, и на Ближнем Востоке — в Бразилии и Саудовской Аравии, например. С учетом экспорта ежегодно наша география включает в себя 85 стран мира.
— Что касается экспорта, то все большее количество стран настаивает на местном производстве или оффсетных программах.
— Так и есть. И мы, конечно, стараемся часть добавленной стоимости создавать в странах, размещающих у нас не одиночные заказы. По нашей корпоративной стратегии требуется от четверти до половины производства сохранять на европейских заводах, а остальное идет покупателю. По-другому получить заказы сегодня невозможно. К счастью, благодаря нашей сети дочек мы по-прежнему в состоянии производить многое на собственных мощностях.
В связи с этим важно помнить, что немецкие власти не требуют оффсетных обязательств. Будучи ключевым игроком на отечественном рынке, мы, несомненно, могли бы претендовать на львиную долю госзаказа, участвуя в оффсетной программе с зарубежным партнером.
— Ваши подразделения и дочки инвестируют до 10% объема продаж в НИОКР. На каких направлениях вы намерены развиваться в будущем?
— Могу перечислить лишь некоторые из них. Мы много вкладываем в тренажеры и центры боевой подготовки — в этой тематике мы обладаем одной из ключевых компетенций и стремительно растем. Помимо Германии, есть два важных заказчика таких решений: Россия и одна из стран Ближнего Востока.
У нас есть уникальная, не имеющая аналогов стационарная система ПВО Mantis, способная работать по малоразмерным целям вроде минометной мины. Хотя результаты ее испытаний бундесвером разглашать нельзя, могу сообщить, что система продемонстрировала исключительную точность. Официальная поставка состоялась совсем недавно. Кстати, сейчас работаем над подвижной версией, пригодной для установки на шасси грузовика.
Еще один перспективный продукт — комплект экипировки бойца Gladius, разработанный для ВС Германии. Сейчас мы пытаемся привлечь зарубежный бизнес.
— Что вы думаете о необходимости консолидации усилий на рынке Европы? Ваш естественный союзник — производитель танков Krauss-Maffei Wegmann — всегда отрицательно относился к таким проектам.
— Rheinmetall последовательно декларирует стремление стать ключевым игроком в Европе. Мы хотим быть компанией, способной выполнять миллиардные заказы.
Решение о том, быть ли слиянию, всегда принимается двумя партнерами. Если один из них отказывается, нет смысла приставать к нему с этим каждый день. Мы сейчас идем по пути международного сотрудничества. Кстати, наше СП с MAN привело к консолидации национального производства военных грузовиков.
— Вы ведете переговоры с французскими компаниями?
— В масштабе Европы Германия и Франция — это два важных игрока, которые могли бы добиться большего, объединив усилия в сфере военного производства. За последние десять лет мы провели переговоры с разными французскими компаниями — с Nexter, например. В общем и целом мы всегда открыты для предложений, особенно если будет внятная бизнес-модель, а правительства согласятся на это. В этом случае, уверен, в долгосрочной перспективе мы увидим такого рода консолидацию в Европе.
— Вы поставляете и обслуживаете БПЛА Heron для немецкого контингента в Афагнистане. Этот бизнес представляет собой что-то перспективное для вас?
— Никаких сомнений, это один из рынков будущего. Мы определенно будем стараться расширить бизнес в этой области, в том числе на международном уровне. Поставив бундесверу Heron, мы начали новую главу в истории сотрудничества с армией Германии. Сейчас мы занимаемся Heron в рамках консорциума с Cassidian.
Впрочем, конкретно в этой сфере бизнес-процессы не так просты. Особенно в части обслуживания, где у многих стран есть собственные мощности. Мы открыли сервисный центр в Сингапуре и хотим создать еще один в Австралии, если достигнем успеха в их программе тотальной замены и унификации сухопутных платформ Land 121.
Оригинал публикции: Defense News, 10.12.2012 — Albrecht Miiller
Перевод Руслана Алиева
