Два завода на Дальнем Востоке - два опыта выживания. Один пытается добыть заказ на производство патронов, другой - на утилизацию
Советская власть очень серьезно относилась к оборонной промышленности, и на дальних рубежах нашей необъятной Родины были продублированы все производства, которые необходимы для военных действий. На Дальнем Востоке есть заводы по производству подводных лодок, самолетов, патронов, снарядов; машиностроение ориентировано на “оборонку”. Предприятия ВПК были основой экономики Дальнего Востока, поэтому двадцатилетний кризис этой отрасли отразился на жизни региона очень сильно, поменяв ее кардинально.
Наш корреспондент Мария Комагорова побывала на заводе по производству взрывчатых веществ “Восход” в поселке Эльбан Хабаровского края и встретилась с председателем профкома патронного завода “Вымпел” в городе Амурске. Это две истории о том, как предприятия пытаются выжить в сегодняшней ситуации, а председатели профкомов пытаются сохранить для трудовых коллективов нормальные условия труда.
Выручает утилизация
Поселок Эльбан находится в Амурском районе Хабаровского края и относится к местностям, приравненным к Крайнему Северу. И это правильно: 1 ноября температура за бортом -10, ветер, “блестя на солнце, снег лежит...”, и нам еще повезло - солнце здесь зимой нечастый гость. И надбавки, и дополнительные отпуска, и оплата проезда жителей региона к месту отдыха не кажется чем-то излишним, роскошным, когда едешь по этим дорогам сам.
В поселке главным предприятием является ФГУП “Восход”, завод, где во время войны и после нее снаряжались боеприпасы (он открыт в 1941 году), а сейчас основное производство - промышленные взрывчатые вещества, то, что используется в горнодобывающей отрасли, в угледобыче, строительстве и так далее. С 1980 года население поселка сократилось с 20 тысяч жителей до 10 тысяч. Среднесписочный состав работников завода за те же годы - с 5000 человек до 1000 (это включая временных). Еще из потенциальных мест работы для жителей поселка наличествуют следственный изолятор, фермерское хозяйство (уже сам факт существования которого вызывает уважение), предприятие РЖД, лесозаготовительное предприятие.
Территория завода “Восход” огромна: несколько цехов (цех снаряжения боеприпасов все равно продолжают держать из соображений обороноспособности страны), свой полигон для испытаний, котельные, столовая, двухэтажное здание заводоуправления с нормальным ремонтом. Тысяча работников “рассасывается” между его строениями, и не заметишь - пусто, чистый снег кругом, здания разной степени разрушенности-отремонтированности. Но в цеху жизнь - тепло, светло, веселые девушки набивают аммонит в колбасообразные мешки, шумят транспортеры, наполняются коробки, люди улыбаются нам, очень много молодых лиц.
- Мы выпускаем 10 - 11 номенклатур штатных промышленных взрывчатых веществ (ПромВВ), - рассказывает директор ФГУП “Восход” Валерий Острожный. - Это аммониты всевозможные, патронированные аммониты, граммониты, шашки, детонаторы. С 2007 года отработали производство эмульсионных взрывчатых веществ на основе селитр, наращиваем сейчас объемы продаж. Большой плюс этого ВВ - водостойкость. Грунты у нас в основном водонаполненные, поэтому народ распробовал эмульсионные ВВ. К тому же они дешевле штатных.
- Достаточно заказов у завода?
- Да есть заказы. Наши потребители - почти 70 предприятий, практически весь Дальний Восток.
В нашей газете как-то не принято говорить хорошие слова в адрес руководителей предприятий, но об этом директоре невозможно не сказать несколько теплых слов. Валерий Острожный - молодой человек, ему слегка за 40, он много лет проработал на этом заводе, знает производство, искренне напрягается, чтобы “Восход” продолжал жить. Нормально и конструктивно сотрудничает с профкомом, но об этом позже и поподробнее.
Мы продолжаем поход-поездку по территории завода, фотографируем, разговариваем (со мной председатель профкома и замдиректора). Все время в речи всплывает “утилизация боеприпасов”, одно из направлений деятельности завода, добрались мы и до цеха, где это происходит.
Зрелище не для слабонервных. Вокруг молоденькой девушки, одетой не в бронированный скафандр, а как попало, высятся горами ящики с минами. Она деловито берет мину, засовывает ее в какой-то несерьезного вида ящик, там что-то делает руками несколько секунд и достает обратно. Мину в один ящик, взрыватель в другой. И так шестьдесят раз в час восемь часов в день. У меня сразу возникло несколько профсоюзных вопросов: сколько же денег ей за это платят и опасна ли эта операция, их я адресовала председателю профкома Геннадию Минакову.
- Опасна. Класс опасности этой операции 3.1, средняя зарплата этой девушки составляет 15 тысяч рублей.
- А вообще по предприятию какая зарплата?
- До 1 октября самая минимальная начисленная зарплата была 8300. Это со всеми северными. Это самая маленькая зарплата на заводе (уборщицы и сторожа на отдельных объектах), кое-где у некоторых сторожей зарплата повыше выходила, по 10 - 11 тысяч. По основной группе работников надо разделить, потому что есть вспомогательные рабочие группы, есть основные. У основного производства зарплата 22 - 23 тысячи. Это мало, потому что у нас финансовые возможности не очень. Но, по крайней мере, регулярно, и директор идет на повышение: в этом году мы подняли зарплату в начале года на 6%, и с 1 октября еще на 6% проиндексировали. Поэтому мы вроде бы сдвигаемся в сторону повышения.
Дело в том, - продолжает Минаков, - что очень дорогие материалы для выпуска продукции. Допустим, тротил в цене взлетает в год раза два, селитра дорогая. Транспортные расходы тоже. У нас на единицу продукции в цене зарплата составляет очень маленькую долю, все остальное - сырье, материалы. Иначе на конкурентную цену не выйдешь. Не продашь никому продукцию. Тут же Урал нас перебьет...
Буквально два года назад профком “Восхода” пережил настоящую войну с администрацией предприятия (тогда директор был другой). Из 970 работников завода почти 500 были временными, то есть нанятыми под конкретный заказ. Мало того что заказ был не один, а несколько, и они наслаивались один на другой, создавая для работника фактически постоянную занятость с одинаковыми функциями и условиями труда, так еще и сами договоры были совершенно драконовскими. Договор заключался на два месяца, потом прекращался, а через два дня опять заключался, опять на два месяца. В результате: отпуск не начисляется, северный стаж не идет, проезд к месту отдыха оплачивать не надо.
Юристы краевого объединения профсоюзов совместно с Рострудинспекцией провели проверку предприятия. Был выявлен список нарушений, обозначены сроки для исправления ситуации. Сейчас на временных договорах работают от 50 до 140 работников действительно под конкретный заказ. Частично нарушения были устранены еще старым директором, а с новым вообще сотрудничество с профкомом вышло на другой, высокий уровень.
- Да, прошлый руководитель, с которым мы работали, даже ушел от таких взаимоотношений, как, допустим, комиссия по социально-трудовому регулированию, - рассказывает председатель профкома. - Я проект приказа приготовил для своих представителей. А он себя не включает в эту комиссию, он вводит главного инженера. Дальше мы принимает решение по комиссии, выносим ему на подпись, а он говорит: а я это подписывать не буду, я считаю, что вот это не нужно, это не нужно и т.д. То есть у нас конфликтные ситуации создавались. С приходом нового руководителя я первым делом подошел к нему и сказал: Валерий Николаевич, давайте определимся - либо вы оставляете свой состав тот же самый, но мы решаем, и вы подписываете, либо вы убираете своего представителя и, как гендиректор, входите в состав комиссии сами, при вас все эти решения принимаются, и мы за столом можем подписать все эти бумаги. Он говорит: сделай мне проект приказа, включая меня. Я этот проект приказа набросал, он его тут же подписал. Теперь, когда собирается комиссия, директор присутствует, все на месте, вопросы мы тут же утрясаем, буквально тут же, за столом, мы можем подписать все, вплоть до тарифной сетки, любые положения о премировании и т.д.
Сейчас по действующему колдоговору работникам выплачиваются премии (квартальные, по итогам года, за выслугу лет). Раз в два года оплачивается проезд к месту отдыха в размере 20 тысяч рублей, что, конечно, мало, но по сравнению с 5000 рублей в 2006 году - гораздо лучше. Очень много преференций прописано в колдоговоре для молодежи:
- В колдоговоре основную массу составляют приложения, потому что в них полностью и доплата за вредные условия труда, и северные, - поясняет Минаков. - Туда же мы включили и положение о совете молодежи и комиссии по социально-трудовому регулированию. Возникали вопросы: иногда надо молодежь куда-то отправить, освободить от работы. А мы забили в положение, что мы, во-первых, председателю совета молодежи даем свободный день один раз в неделю с сохранением среднего заработка, что-то вроде методического дня. Теперь он может свободно и на законных основаниях заниматься один день в месяц работой в совете молодежи. Кроме того, на учебу, на форумы, на спортивные мероприятия молодежь обязаны освободить полностью: либо оформить командировку, либо с сохранением среднего заработка за эти дни. Поэтому ребята нормально себя чувствуют и работают. Вон сколько кубков с соревнований напривозили!
Но главное, - продолжает он, - мы пробили то, что любому молодому человеку, который прожил в наших краях пять лет, когда принимают на работу, то с первого дня выплачивают процентную надбавку за работу в районах Севера, в полном размере. И еще: раньше, если человек хотел получить второе высшее образование, ему практически ничего не полагалось - ни отпуск, ни оплата. То есть учись, как хочешь. А сейчас мы забили в колдоговор, что отпуск дать обязаны. По второму высшему его не оплачивают, но дать обязаны.
Такая работа с молодежью себя полностью оправдывает - еще три года назад средний возраст работников предприятия плавно приближался к 50 годам, а сейчас молодых сотрудников около трети коллектива. Много среди них ИТР-овцев, руководителей. Это очень актуально для региона, потому что все более-менее умные и образованные норовят уехать с Дальнего Востока: по данным последней переписи, население этого федерального округа уменьшилось на полмиллиона человек за пять лет.
Но вернемся к производству, в частности к утилизации. Это что же получается: на одних заводах производят снаряды - на других утилизируют? И почему за заказом на утилизацию надо “охотиться”, это выгодно?
- Да не особенно, - отвечает директор Валерий Острожный. - Просто если мы откажемся от утилизации, то придется из сегодняшних 970 работников оставлять 500, сокращая в том числе и ИТР, и заводоуправление. Так что утилизация боеприпасов скорее социальный проект, ведь в Эльбане фактически нет больше работы. Но некоторое время назад военные объявили, что будут сами взрывать боеприпасы, этот ручеек для нас практически прекратился. Пришлось повоевать с военными, подключили связи в Москве. И в этом году нас загрузили, пока нормально.
- А сколько всего объем на утилизацию, он ведь конечный?
- Да. Осталось около 3 млн тонн боеприпасов уничтожить. Военные обязуются за два года справиться, но я сомневаюсь. Кроме того, они ведь взрывают боеприпасы, а мы разбираем, то есть можно кое-что - взрывчатые вещества, например - еще раз использовать. Но все это очень сложно документально: сначала мы забрали у военных эти боеприпасы, разобрали, сдали по акту, потом должны обратно у них купить взрывчатку, чтобы использовать...
Вот так и крутятся на пАру генеральный с предпрофкома в районе, приравненном к Крайнему Северу, пытаясь втиснуться между “конкурентной ценой” и нормальной зарплатой. Кстати, зарплата директора на этом предприятии превышает зарплату уборщицы (!) всего в 10 раз.
Перепрофилированию не подлежит
Википедия отмечает в городе Амурске незначительный, но все же прирост населения за последние 20 лет, но, проезжая по его улицам, такого не подумаешь. Страшное зрелище, когда досками заколочены окна деревенского дома, а вот когда пустыми и фанерными глазницами смотрят девятиэтажные дома - на душе такая тоска... На патронный завод “Вымпел” мы не смогли попасть, потому что за два дня до моего приезда на заводе отключили не только горячее водоснабжение и отопление (это дело обычное), но и холодную воду. В связи с этим все первые лица предприятия, включая главбуха, рванули по инстанциям решать вопрос, и на завод просто некому было меня пропустить.
Мы встретились с председателем профкома “Вымпела” Галиной Казанцевой на нейтральной территории, и она рассказала мне о ситуации на заводе. Ее рассказ звучит сдержанным рыданием, все как-то совсем безнадежно плохо...
- Наше предприятие совершенно уникальное, только у нас есть роторная линия по производству патронов. Все автоматизировано: металлический кружочек размером с копеечную монету вытягивают в гильзу, туда насыпается порох, вставляется пуля, герметизируется - все автоматически. Мы разработали новый патрон, лучший по бронебойности из тех, что есть сейчас, мы готовы его выпускать - но у нас нет заказа! Когда в 2006 году мы стали казенным предприятием, у нас появилась надежда, что мы получим гособоронзаказ, но этого не произошло. Мы живем на субсидии, коллектив разбегается...
Если коротко, то картина такая. Завод “Вымпел” построен в 1976 году, то есть является вполне современным производством. Роторная линия позволяет выпускать очень большие объемы продукции, но проблема в том, что перепрофилированию линия не подлежит. Дешевле построить рядом другой завод, чем перезапустить “Вымпел” на производство чего-нибудь другого.
Объемы госзаказа начали сокращаться с начала 90-х, встала необходимость искать заказы самостоятельно и зарабатывать самим. Удалось найти заказ на производство спортивно-охотничьих патронов, которые покупали Соединенные Штаты, но объем производства был недостаточный, чтобы содержать предприятие. В начале 2000-х годов долги перед энергетиками, коммунальными службами, бюджетом, по зарплате исчислялись уже огромными суммами, и было принято решение о преобразовании завода в казенное предприятие.
Долги были погашены из средств бюджета, и даже начали перечисляться субсидии. Первая была получена через девять месяцев после того, как предприятие стало казенным. “Мы чуть не умерли с голоду”, - говорит о том времени Галина Казанцева. Совместными усилиями профкома завода, ЦК Оборонпрофа и администрации “Вымпела” удалось добиться ежеквартальной выплаты субсидий. Но это не решает проблем завода - у него по- прежнему огромные долги перед энергетиками и коммунальными службами (поэтому завод и отключили от всего в дни моего приезда). Кредит взять уже не подо что, поручителей нет, заказа тоже нет. Сейчас предпрофкома вместе с ЦК Оборонпрофа пытается добиться решения военно-промышленной комиссии, чтобы субсидии перечислялись заводу авансом, то есть в начале квартала, а не после его окончания.
Ситуация осложняется еще тем, что на заводе регулярно сменяются директора. Вот на момент нашего разговора один уволился по состоянию здоровья, и весь коллектив замер в ожидании следующего назначения.
- В федеральном отраслевом соглашении прописано, что наша средняя заработная плата в 2013 году должна быть не менее 4 прожиточных минимумов для трудоспособного населения в регионе. Где-то 40 тысяч примерно. А у нас сегодня средняя - полтора прожиточных минимума, едва достигает 17 тысяч. Что такое “средняя”?! У нас в апреле был пленум Оборонпрофа с повесткой “О работе работодателей, первичных профорганизаций по повышению заработной платы”. И я на трибуне сказала, что в 2007 году, пять лет назад, была та же повестка, для меня та же трибуна, та же тема и те же проблемы...
Комментарий
Андрей Чекменев, председатель Российского профсоюза работников оборонной промышленности:
- “Вымпел” - один из последних созданных в России патронных заводов. Практически все такие предприятия уже канули в лету, а он остался - и приходится сейчас заводу непросто. Как правило, в конкурсах по ФЗ-94 у него побеждать не получается из-за удаленности и сложности логистики. Стоимость его изделий несколько выше обычного, а в условиях нынешнего законодательства это определяющий фактор.
Выход из положения был в свое время найден: завод сделали казенным, и государство взяло на себя обязательства по его убыткам. Тем не менее, предполагалось, что хоть что-то он будет делать. К сожалению, он не так уж велик по численности, а ежегодные субсидии, которые ему требуются, чуть ли не самые большие среди остальных. Заработная плата почти целиком идет из субсидий.
Последние лет восемь перед заводом стоит задача найти себя: предприятие может “покрывать” весь Дальний Восток и имеет рынок в Америке. Не секрет, что многие профильные заводы в последнее время выживают за счет торговли спортивными изделиями - такого класса патроны идут и в США, и в Европу. Пока этими возможностями воспользоваться не получалось, но недавно на предприятии прошел конкурс, по которому туда вернулся один из прежних директоров. И мне бы очень хотелось, чтобы у него что-то получилось. Хотя определенные сомнения в этом есть - все системные проблемы “Вымпела” по-прежнему сохраняются. Мы свои рекомендации на этот счет уже давали: надо несколько переработать порядок, предусмотренный по ФЗ-94, и гарантировать предприятию определенную величину госзаказа. Не давать заводу работать и покрывать убытки субсидиями выйдет накладнее. Но пока, к сожалению, закон о конкурсах остается священной коровой.
Слава богу, что пока завод сохранился - там много оборудования, все готово к производству. В принципе, он мог бы взять на себя и утилизацию боеприпасов. Но если предприятие не заработает - его ждет ликвидация. Хотя я предпочитаю оставаться в этом вопросе оптимистом.
Мария Комагорова
