О большой российско-турецкой игре на Ближнем Востоке рассказывает эксперт Института востоковедения Александр Васильев
Визит Владимира Путина в Турцию был интересен наблюдателям не только потому, что он оказался первой зарубежной поездкой российского лидера за последние месяцы. Москва и Анкара, придерживающиеся кардинально разных позиций по отношению к гражданскому конфликту в Сирии, неожиданно примирительно высказались по сирийскому вопросу. О перспективах выхода из сирийского кризиса, турецких амбициях в регионе и ее соперничестве с другим потенциальным региональным лидером — Ираном — «Газете.Ru» рассказал эксперт Института востоковедения РАН Александр Васильев.
— Завершился визит Владимира Путина в Турцию. Какие сейчас можно подвести итоги его встречи с турецким лидером Рэджепом Эрдоганом?
— Встречу Путина и Эрдогана можно разделить на три блока: экономика, политика (у нас абсолютно разные подходы к ситуации в Сирии), гуманитарная сфера — в Турции очень высоко ценят российское образование.
— По итогам Путин отметил расхождение в том, как Москва и Анкара видят выход из конфликта в Сирии. Они как-нибудь могут согласовать свои позиции по этому вопросу?
— Я думаю, что они никак не договорятся. Россия выступает за диалог власти и оппозиции, а Турция — за безусловную передачу власти оппозиции. И здесь Турция допустила достаточно крупный стратегический просчет в самом начале событий, когда разместила на своей территории оппозиционное сирийское правительство.
Наверное, надо было искать место в какой-то нейтральной стране, но не в Турции, которая граничит с Сирией. Этим Турция сразу начала позиционировать себя как одного из участников конфликта, лишив себя важных возможностей по миротворчеству и фактически отказавшись от роли посредника.
— Почему турецкое руководство на это пошло? Это связано лично с Башаром Асадом?
— До начала событий в Сирии двусторонние отношения этих стран улучшались, особенно на фоне негатива в 1980—1990-х годов. В 2008-2009 годах была разминирована турецко-сирийская граница, были инициированы крупные совместные инфраструктурные и транспортные проекты. Но когда начались антиправительственные выступления в Сирии Эрдоган решил, что можно использовать ситуацию так же, как в случае Ливии, когда Турции удалось взять на себя важную посредническую роль между Западом и частью повстанцев.
— То есть в этом проявилось желание Турции закрепить свою лидирующую позицию в регионе?
— Да. Но, видимо, это был отчасти эмоциональный ход.
— Другой региональный лидер — Иран — поддерживает Асада и в то же время курдов, что особенно проблемно для Турции.
— Асад тут подложил свинью турецкому руководству. Он предоставил существенную автономию курдским регионам на севере и раздал оружие. Сейчас это практически полунезависимая зона, где курдское ополчение ведет борьбу с силами оппозиции.
— Почему Россия так решительно защищает Асада?
— Россия не сдает Асада, поскольку есть такое мнение, что операция в Сирии — это первый шаг подготовки удара по Ирану. А удар по Ирану — это геополитическая катастрофа в регионе.
Кроме того, ситуация достаточно щекотливая, потому что значительная часть населения поддерживают Асада и нельзя говорить, что он нелегитимен.
— Как складываются отношения этих стран, претендующих на лидерство в регионе? Я имею в виду Турцию и Иран.
— Турецко-иранские отношения неоднозначны. С одной стороны, активно развивается торговля, экономические отношения, в целом позитивно. С другой стороны, политические отношения с Ираном осложнены целым рядом обстоятельств. Турция периодически перехватывает иранские самолеты, которые доставляют те или иные грузы в Сирию, их досматривают. Турция размещает радар противовоздушной обороны на своей территории, а он направлен против Ирана. Некоторое время назад на встрече с турками Иран недвусмысленно дал понять, что если США или кто-то из союзников США в регионе атакует Иран, то Иран в ответ атакует объекты ПВО на территории Турции.
К тому же Турция в последнее время активно сотрудничает с арабскими монархиями, Саудовской Аравией, Катаром. Турция получила от них достаточно большую финансовую помощь в 2007 году и во время кризиса 2008—2009 годов.
— Таким образом они защищаются от Ирана?
— Да, когда рядом с богатой страной с небольшим населением находится Иран с его геополитическими амбициями, демографическим и военным потенциалом и возможной ядерной бомбой, нужен противовес, весьма полезны связи с Турцией, которая является членом НАТО и обладает достаточно мощной и многочисленной армией. Это суннитский союз против шиитского блока в регионе.
— Россия и Турция — стратегические партнеры, Турция — один из крупнейших импортеров российского газа. Все ли так хорошо в наших отношениях?
— Для Турции Россия — один из ведущих экономических партнеров, № 2 после Германии. Турция является важным клиентом для «Газпрома», который владеет некоторыми турецкими газораспределительными компаниями, которые перепродают газ в Турции местным потребителям. Но министерство энергетики Турции сейчас прорабатывает вариант перехода на альтернативные источники энергии, солнечную энергию, чему благоприятствует климат. Однако не ясно, насколько ставка на «зеленую энергетику» реалистична.
Обнаружение больших запасов газогидратов в нескольких районах на шельфе Турции создает возможность того, что Турция сама станет производителем газа. Учитывая эти тенденции, Турция стремится платить как можно меньше и отказаться от навязанной «Газпромом» формулы take or pay («бери или плати») по «Голубому потоку».
В целом, экономические отношения двух стран развиваются активно. Стороны испытывают осторожный оптимизм по поводу увеличения объема товарооборота. Это выгодно обеим сторонам. Для Турции Россия – это важный, большой и близкий рынок сбыта товаров и услуг. Для России это сотрудничество актуально, поскольку Турция входит в 10-ку крупнейших инвесторов в экономику России. Также существуют крупные инфраструктурные проекты российского бизнеса в Турции – это металлургический комплекс ММК-Аtakas, строительство ТЭЦ в Эльбистане, и т.п.
— Турция сейчас экспортирует 2 млрд кубометров в год и просит увеличить поставки до 3 млрд. По аналогии с Европой есть ли у турок опасения, что Россия будет пытаться давить на Турцию?
— Этого как раз очень боятся турки — попасть в политическую зависимость от России из-за поставок газа. Поэтому Турция всегда будет стремиться к обеспечению энергетической безопасности. Это совершенно естественно, но на мой взгляд, это мифический страх. В реальности и чисто технически это будет сложно сделать. Если «Газпром» перекрывает на несколько дней поставки — что тогда, этот газ просто сжигать? Это невыгодно экономически.
— А были попытки?
— Ярко выраженных кризисов не было, но это один из доводов турецкой стороны.
— Если вспомнить о заморозке проекта строительства нефтепровода Самсун — Джейхан, можно ли говорить, что в сфере газа Турция сотрудничает с Россией охотнее, чем в нефтянке?
— Выгоднее, несмотря на экологические штрафы, возить нефть в танкерах. Турция закупает чистую нефть у Ирака, а обратно планирует в перспективе ввозить топливо — т. е. бензин и керосин. Турция проводит стратегию превращения страны в узел транспортных артерий, которые транспортируют углеводороды с востока на запад. Я бы не сказал, что она отказывается от сотрудничества с Россией в нефтянке. Скорее, российская сторона, оценив перспективы проекта с точки зрения прибыли, от них отказывается.
— За пару дней до приезда Путина в турецких СМИ появилась информация, что тендер на поставки ПВО, за который боролась и Россия, выиграли американцы.
— О покупке натовских комплексов ПВО речь шла давно, еще в 2009 и 2010 годах состоялись визиты Эрдогана в США. Здесь чисто технические причины: техника отвечает натовским стандартам, турецкие военные к ним привыкли. Они уверены, что будет оказана логистическая поддержка, обслуживание. Турция также настаивает на передаче в совместное производство на территории Турции части технологии ПВО — радаров, ракет. К тому же российскую технику придется покупать, а здесь Турция может получить часть этих систем либо бесплатно в рамках трансферов по линии НАТО, либо с большой скидкой.
По моим наблюдениям, как только в турецких газетах начинает активно подниматься тема закупки оружия в России, значит, начинается очередной раунд переговоров турецкого руководства с США или с Европой. Российская альтернатива используется для того, чтобы сбить цену.
— Россия также участвовала в тендере на строительство первой АЭС «Аккую» в Турции.
— Для России этот проект важен, потому что это экспорт технологий, а не просто ресурсов, это крупные подрядные работы на строительство в самой Турции. От 2 до 4 тысяч россиян будут работать на строительстве этого объекта. И для Турции, раз она претендует на роль регионального лидера, обретение атомной станции и владение атомной энергией — вопрос престижа в регионе. Ядерная программа есть у Ирана, разработки ведутся в Саудовской Аравии, Египте. Другой вопрос — сможет ли Турция получить контроль над радиоактивными материалами и изучать возможность создания собственного ядерного оружия.
— Турция претендует на собственное ядерное оружие?
— По моим данным, Эрдоган хотел бы обладать ядерным оружием. Сейчас Турция прорабатывает вопрос о строительстве баллистической ракеты средней дальности, которая может нести ядерную боеголовку.
— Разве разработка ядерного оружия сейчас не удел маргинальных режимов?
— Если смотреть на ядерное оружие глазами турок, то для них это вступление в «ядерный клуб» наравне с такими геополитическими гигантами, как Китай, США, Россия, — это возможность проводить независимую позицию от тех же Штатов.
— То есть на начальном этапе Россия может помочь?
— Нет, те технологии, которые собирается поставлять Россия, нельзя использовать для получения ядерного оружия. Проект предполагает определенный трансфер технологий. Около 50 турецких студентов обучаются в Дубне, планируется увеличить это число до 200, в будущем они составят часть персонала турецкой АЭС.
— Но это далеко не ближайшая перспектива?
— Да, верно. Причем до сих пор в Турции нет активной работы по разъяснению деталей местному населению, люди настороженно относятся к АЭС, существует большая оппозиция этому проекту, недовольство авариями, особенно после аварии в Японии.
Алиса Штыкина