Смена министра обороны России виделась не иначе как спасением Государственного оборонного заказа, который за годы своей работы никак не мог реализовать Анатолий Сердюков. Казалось, что нужно всего лишь дать ему крепкого хозяйственного помощника или же заменить на хозяйственника самого министра, как ситуация сдвинется с мертвой точки. Однако то, что кажется на первый взгляд, не всегда соответствует действительности. Вот и в случае в Гособоронзаказом реальность оказалась куда сложнее, чем смена ответственных лиц.
У многих в памяти назначение на должность вице-премьера Правительства РФ в конце прошлого года Дмитрия Рогозина, который был призван курировать военно-промышленную отрасль и в тесном контакте с Минобороны и российскими промышленниками подводить и тех, и других к заключению прорывных контрактов на производство и поставку военной техники в войска. На это назначение Рогозина возлагались большие надежды, но только Гособоронзаказ либо не давался в зубы, либо изматывал все заинтересованные и ответственные стороны донельзя. Одним из показательных моментов здесь выступает заключение контрактов на поставку подводных лодок класса «Борей», когда лишь прямое вмешательство Владимира Путина позволило сторонам «понять» друг друга и поставить свои подписи под соглашением. Только контракт, как потом выяснилось, не устроил ни одну, ни другую сторону, так как промышленники просили накинуть им еще 5% сверху, а ведомство Анатолия Сердюкова при этом говорило, что сие есть грабеж, а потому цену нужно снижать, как минимум, втрое.
Получается, что в Объединенной судостроительной корпорации сегодня «Бореи» строят, но явно не впечатлены уровнем оплаты своей работы. В то же время в Минобороны деньги на производство выделяют, но, в свою очередь, тоже скрипя зубами и надеясь на снижение итоговой стоимости, что само по себе выглядит утопично.
В общем, все эти трения и недомолвки в общении Министерства обороны и производителей военной техники по Гособоронзаказу, могли, как многие ожидали, решиться отставкой министра Сердюкова. И это, действительно, выглядело меньшим из зол, ведь в суть вопроса, связанного со всеми сложностями и проблемами реализации ГОЗ, мало кому хотелось нырять, что называется, с головой.
Министра, в итоге, сняли. В связи ли с невозможностью эффективно заключать договора с производителями, или не в связи – дело уже не в этом… Зато новый министр, который не успел толком освоиться на новом для себя месте, столкнулся с теми же проблемами, с которыми сталкивался предыдущий высший аппарат военного ведомства. Казалось бы, что волевой и многоопытный Сергей Шойгу со своими профессиональным окружением, в котором есть и бывшие представители военно-промышленного сектора, должен буквально железной рукой навести порядок в плане реализации Гособоронзаказа, пользуясь поддержкой еще и вице-премьера Рогозина. Но, оказалось, что дело куда сложнее, чем кому-либо извне представлялось ранее. Видимо, изучив сметы на подготовку и создание современных образцов военной техники, Шойгу взялся за голову. На недавно прошедшем заседании Правительства РФ новый министр обороны заявил, что Министерство может выполнить программу ГОЗ в денежном выражении, но программа тогда не будет реализована в выражении количественном. «…Я уже не говорю о качестве», - добавил Сергей Шойгу.
Другими словами, сам прейскурант цен, вставляемый производителями военной техники в России сегодня таков, что даже при том уровне финансирования модернизации армии и флота до 2020 года, который озвучивают высшие власти (23 трлн. рублей), закупить столько единиц военной техники, сколько войскам нужно, невозможно чисто математически. Либо нужно снизить запланированное количество техники для закупок государством, либо заставить промышленников урезать цены.
Первое невозможно, так как тогда полностью срываются планы о переоснащении военной техникой армии России на 70% в ближайшие годы. Второе невозможно, потому что никакой здравомыслящий промышленник не будет работать себе в убыток в условиях рыночной экономики, к которой мы, вроде как, перешли. Но не случилось ли так, что те цены, которые сегодня обозначаются производственными объединениями на свои услуги по созданию военной техники, мягко говоря, немного завышены. Быть может, кто-то и здесь видит вариант для нагрева собственных рук, задирая планки цен до таких пределов, при которых можно, извините, урвать солидный кусок? Так ли это?
Сергей Шойгу на том же правительственном заседании вступил практически в открытый спор с министром промышленности и торговли Денисом Мантуровым. Глава военного ведомства недоумевает, на каком основании цены на авиационную технику за последние четыре года выросли в разы. В частности, Шойгу замечает, что вертолеты в России стали дороже с 2008-2009 года аж в 3-5 раз, а самолеты – в два раза. С 2010 года стоимость танков Т-90 с учетом модернизационных мероприятий выросла в разы и составляет около 118 млн. рублей. С другой военной техникой, которая должна поставляться в войска по планам реализации Гособоронзаказа, ситуация примерно та же. Промышленные предприятия повышают цены, не обращая никакого внимания на инфляционные законы. Ведь если учесть, что суммарная инфляция за последние четыре года составила не более 30%, то получается, что пятикратный рост цен на ту же вертолетную технику – это явный перебор, даже если учитывать, что уровень инфляции – усредненный показатель.
Если рассматривать столь внушительные цены на российскую технику, то объяснения уровня этих цен могут быть следующими. Либо наличествует сила, которая искусственно разогревает финансовую составляющую процесса создания военной техники для нужд Минобороны, пользуясь тем, что для закупки такой техники выделяются колоссальные деньги. Либо же цены растут объективно по одной простой причине: явный износ производственной составляющей, снижение производственных мощностей, которые сами нуждаются в серьезной модернизации. Ведь не секрет, что на многих предприятиях, которые позиционируют себя как производители военной техники нового поколения или же техники модернизированной, используется оборудование, произведенное еще в период хрущевской «оттепели». Если для своего времени эти станки были техническим и технологическим прорывом (и то далеко не всегда), то сегодня они попросту морально устарели. Их бы давно пора заменить на более современные, но для покупки современных часто не хватает средств, а потому и выжимаются последние соки из оборудования, на которых еще отцы и деды выполняли планы пятилеток.
Очевидно, что использование изношенного технического фонда приводит к повышению цен на любую производимую на его основе продукцию. Даже если с помощью многих из этих станков делать дуршлаги и кастрюли, то такая посуда будет втрое-вчетверо дороже, чем продукция предприятий, перешедших на использование современной техники. Здесь важны и вопросы энергосбережения, и технологические принципы производства, и снижение интенсивности человеческого труда, и нивелирование фактора ошибки, и многое другое. Ведь нигде же не заявляют о том, что «догонят и перегонят» современные промышленные комплексы с помощью самодельного деревянного станка, доставшегося от пращуров. А у нас иногда заявляют…
В этой связи несколько странными выглядят попытки министра промышленности и торговли Дениса Мантурова оправдаться в завышенности цен на военную технику, производимую в России. По его словам, промышленникам просто ничего не остается, ведь рентабельность российских предприятий сферы ВПК в среднем не превышает 6-7%. Мол, именно поэтому российским предприятиям либо приходится работать себе в убыток, либо попросту отказываться от тех предложений, которые поступают из Министерства обороны в рамках реализации Гособоронзаказа.
С одной стороны проблемы промышленников понять можно. Но ведь, как часто бывает, владельцы и руководители производств, далеко не всегда сами решаются на модернизацию собственных предприятий. Крайне нежелательно многие промышленники идут на закупку новой техники, которая бы позволила быстрее и качественнее выполнять поставленные перед ними задачи. Ведь расставаться с прибылью и эту самую прибыль вкладывать в развитие предприятий не всегда хочется. Гораздо чаще прибыль предприятий осваивается другими путями по принципу: заработок используем сейчас, а потом будь, что будет…
Столь сложную ситуацию в военно-промышленном секторе помогла бы освежить либо государственная программа по модернизации самих производств, либо привлечение частных капиталов, что, кстати, практикуется во многих странах мира, где военно-технический сектор хорошо развит. Но и госпрограмма, и привлечение частного капитала требует времени, которого остается все меньше и меньше до окончания объявленной военной реформы. Получается, что тому же Минобороны придется либо проводить временную реструктуризацию обновления технического парка армии и флота, либо продолжать бодаться с производителями, выясняя, почему так дорого, и как купить подешевле.
Сергей Шойгу, понимая, что сдвигать планы модернизации армии во времени ему никто не позволит (ведь директива о сроках поступила сверху, а Шойгу не похож на министра-революционера), решил хоть как-то напугать промышленников. Он заявил, что если никаких подвижек при достижении договоренностей по ценам с ними не произойдет, то Минобороны будет просто вынуждено покупать продукцию у иностранных производителей. Эту идею тут же поддержал премьер Медведев, заявивший, что российские производители должны чувствовать, что им в затылок дышат иностранцы. Мол, только так можно ожидать толка. Ой ли?..
С этими заявлениями Сергея Шойгу и Дмитрия Медведева вообще какой-то казус получается. Ведь, по сути, в Министерстве обороны и Правительстве приходят к тому, от чего недавно, вроде как, ушли. Точнее, не совсем так: это мы так подумали, что ушли, а на самом-то деле нет пока иного выхода, чем стучать кулаком по столу и требовать от российских предприятий сферы ВПК снижения цен для полноценной реализации Гособоронзаказа.
В этой связи интересна реакция непосредственно промышленников. Если вдруг после такого наступления Шойгу-Медведев цены вдруг полезут вниз, то это будет означать, что дело все-таки заключалось в банальном желании заинтересованных лиц в сфере ВПК потуже набить свои карманы бюджетными деньгами (про запас, как говорится). А если никакого заметного снижения цен на военную технику не произойдет, то это будет означать, что причина заключается в законах рынка, опирающихся на использовании технологий, материалов, инвестиций. Нет ни одного, ни другого, ни третьего, а обеспечить ГОЗ надо, значит, придется рыть землю втридорога, в душе вспоминая «добрыми» словесами всех министров поименно.
Володин Алексей
