Россия сегодня не ставит задачу «в три недели добраться до Ла-Манша», но и НАТО не хочет воевать с нами
Военные учения всех родов войск проходят в России регулярно. Соответствует ли подготовка боевых частей реалиям времени, кого, как и, главное, зачем готовят в ходе этих операций, снизится ли интенсивность учений при новом министре, почему НАТО все реже рассматривает Россию в качестве противника – в этом разобралась газета ВЗГЛЯД.
Одним из характерных признаков пребывания в должности министра обороны Анатолия Сердюкова стал резкий рост объемов боевой подготовки.
Учения всех масштабов проводятся в Вооруженных силах постоянно, венчаясь ежегодными стратегическими учениями на одном из ключевых направлений – Запад-2009, Восток-2010, Центр-2011, Кавказ-2012...
Приход нового министра обороны и нового начальника Генштаба неизбежно вызовет определенные изменения в направленности и целях боевой подготовки, и для того чтобы предположить, какими они могут быть, нужно понять, к чему сегодня должна готовиться российская армия?
Между учениями и боем: к чему готовится армия?
Наиболее заметными для обывателя, что логично, становятся именно стратегические учения, наиболее крупные по масштабу. Однако к их проведению регулярно предъявляется масса претензий, в основном на тему «запланированности» и «показушности» происходящего.
Оценивать качество стратегических учений постреформенной российской армии достаточно сложно – нужно отметить, что эти маневры проводятся в условиях кардинальной смены организационно-штатной структуры практически всех звеньев командной иерархии Вооруженных сил. Собственно, главная цель всех стратегических учений 2009–2012 годов заключалась именно в проверке, отбраковке и последующей отладке новых элементов и структур, наибольшее внимание уделялось именно взаимодействию штабов различных частей и соединений, отработке процесса принятия решений, координации действий и обмена информацией. На этом фоне непосредственно вопросы боевых стрельб, которые для многих являются основным содержанием учений, отходили на второй план.
Самой интересной (но вместе с тем и наиболее закрытой) является тема использования на учениях новейших автоматизированных систем управления, которые сегодня внедряются в Вооруженных силах. В ходе маневров прошлых лет в прессе уже сообщали об испытаниях ЕСУ ТЗ (Единой системы управления тактического звена) Сухопутных войск и АСУ «Андромеда» для ВДВ. На «Кавказе-2012» испытывалась система более высокого уровня – ЕСУВ (Единая система управления войсками) «Заря», позволяющая объединить системы различных родов войск под единым управлением.
Тем не менее, армия существует для войны, и отработка непосредственно боевых действий составляет весьма важную часть учений, к которой предъявляется основная масса претензий. Вместе с тем, нужно понимать, что «срежиссированность» сегодняшних учений вызвана жесткой необходимостью.
Армия – не самая комфортная среда обитания. Небоевые потери, вплоть до гибели людей в мирное время, вдали от «горячих точек» – это обыденность любых крупных вооруженных сил, а когда армейский механизм приводится в действие – опасность только возрастает. «Срежиссированность» боевых эпизодов учений необходима именно для снижения этой опасности, исключения возможных столкновений, накладок, наконец – просто попадания под «свой огонь». Последствия подобных инцидентов могут быть слишком серьезными, чтобы не принимать их угрозу во внимание.
Уменьшить влияние этого фактора можно с помощью нового оборудования учебных центров и полигонов, позволяющего имитировать стрельбы с помощью лазерных систем-имитаторов боя. Подобные системы уже давно используются на Западе, а в России на базе Мулинского полигона в Нижегородской области сегодня идет строительство нового центра боевой подготовки Сухопутных войск Западного военного округа, который должен быть сдан в эксплуатацию летом 2014 года. Работы в интересах Минобороны России выполняются компанией Rheinmetall Defence Electronics.
Всего новый учебный центр в Мулино позволит обеспечить подготовку до 30 тысяч военнослужащих в год. Каждая бригада может проходить несколько этапов обучения на разных уровнях – от малых подразделений до батальонов и бригадного уровня, с проведением учений с имитаторами и с боевыми стрельбами, сроком до нескольких недель. По завершении цикла обучения будут осуществляться итоговые учения для обеспечения единообразия подготовки и проверки ее уровня. Кроме того, в центре может также осуществляться подготовка командиров бригад, с использованием комбинации штабных, полевых и имитационных средств подготовки.
Вслед за Мулино такие центры должны быть созданы и в трех остальных военных округах.
КШУ – имитация или реальность?
Пока таких центров еще нет, исключить «режиссуру» можно с помощью другого вида учений, который часто вызывает презрительную усмешку у «понимающих» – командно-штабные учения, «учения на картах» часто называются «игрой в солдатики».
Отчасти это так и есть – боевые действия в ходе КШУ отрабатываются без реального привлечения войск или с минимальным их участием. Отсутствие угрозы «выстрелить по своим» или в ночи по ошибке переехать танковой колонной чей-то полевой лагерь позволяет «штабным умам» развернуться по полной программе. Абсолютной свободы нет и здесь, действия командиров, начальников штабов и операторов лимитированы реальными ограничениями возможностей войск, систем связи и т.д., за чем тщательно (по идее) следят посредники, подкидывающие сторонам все новые и новые препятствия.
Сегодня КШУ – весьма сложный процесс, в ходе которого также используется разнообразное электронное оборудование, по факту – развитые симуляторы боевых действий, позволяющие отрабатывать крупные операции с участием множества командных структур. Соответствующее программное обеспечение, в урезанном виде, разумеется, доступно и обычным пользователям, желающим почувствовать себя стратегами – например, известный симулятор дивизионно-корпусного звена Decisive Action и другие подобные продукты. Можно также вспомнить известный варгейм «Гарпун», в основе которого также лежит совершенно серьезный симулятор боевых действий, использовавшийся ВМС США.
Свои продукты подобного рода есть и в России – цифровое моделирование боевых действий используется Вооруженными силами РФ давно и постоянно.
Именно в ходе КШУ офицеры могут отрабатывать боевые действия с учетом самых различных неожиданных факторов, не зная, что за сюрприз им в следующую минуту подкинет посредник или программа, обсчитывающая ход и исход виртуальных боевых действий. Сочетание частых КШУ с реальными учениями, направленными на отработку взаимодействия и логистики, можно считать главным условием нормальной подготовки армии.
Против кого учимся?
Вопрос выбора вероятного противника остается крайне важным – и сегодняшняя геополитическая обстановка такова, что и России, и НАТО приходится готовиться одновременно к весьма разным войнам. Североатлантический альянс упомянут не случайно – в конце концов, он остается наиболее сильным военным блоком на планете, и многое в развитии российской военной машины зависит от позиции Вашингтона и Брюсселя.
Особенно это видно на примере проблемы противоракетной обороны. Практически несовместимые позиции сторон периодически приводят к обострениям, напоминающим «лучшие времена» холодной войны. При этом развитие стратегических ядерных сил и средств противовоздушной/противоракетной обороны по обе стороны океана идет именно с прицелом на возможности традиционных вероятных противников – США для России и наоборот.
Вместе с тем, этот спор не мешает России и НАТО сотрудничать по широкому кругу вопросов, таких как совместные учения. Причем в последние годы их число растет: «Бдительное небо», «Бдительный орел», «Помор», «Баренц», «Фрукус» и другие совместные маневры проводятся в разных районах регулярно. Одновременно НАТО проводит и учения характерно антироссийской направленности.
Лучше всего это противоречие отражают два состоявшихся в середине ноября 2012 года учения: совместные командно-штабные учения РФ и Альянса «Бдительное небо», где Москва и Брюссель будут отрабатывать борьбу с воздушным терроризмом, и учения НАТО Cyber Coalition-2012, где Россия рассматривается как один из главных противников в киберпространстве.
При этом точка зрения на Россию как основного противника находит все меньшую поддержку в НАТО, что практически исключило крупные «общеблоковые» учения на тему возможной масштабной войны на европейском континенте.
Идея возможного конфликта с РФ таким образом все более маргинализуется, уходя из реальной повестки дня.
В России большая война в Европе тоже уже не рассматривается как возможная реальность. Исходя из практики проводимых учений, Россия продолжает «на всякий случай» поддерживать в готовности к обмену ядерными ударами свои стратегические ядерные силы, однако вероятность возникновения крупного военного конфликта в Европе, способного привести к такому обмену, представляется скорее излюбленным военно-политическим жупелом, от которого не может отказаться старшее поколение военных и политологов.
Основной темой российских учений сегодня являются локальные конфликты. Угроза этнических и религиозных столкновений для России продолжает нарастать – прежде всего на постсоветском пространстве. Возможное болото таких «необъявленных войн» сегодня представляет собой куда более реальную опасность, нежели гипотетический конфликт с НАТО.
Это, пожалуй, главное отличие учений современной российской армии от гигантских советских маневров типа «Запад-81». По сути, и там и там главным содержанием маневров является отработка взаимодействия командных структур и системы обеспечения боевых действий, однако цели и масштабы были принципиально разными.
Россия сегодня не ставит задачу «в три недели добраться до Ла-Манша» – и не только потому, что сегодня возможность такого «броска на запад» крайне сомнительна. Большая война в Европе сегодня не решит ни одной из проблем ее возможных участников. Зато новых добавит с гарантией и в избытке.
Илья Крамник
