Полковник Рустам Сайфуллин, Герой России и обладатель знака особого отличия — медали "Золотая Звезда", принимал участие в спецоперации на Украине с первых дней. Иначе и быть не могло. Рустам Галиевич — военный с 20-летним стажем. Он прошел Чечню, Сирию, Грузию. В Донбассе командир 40-го инженерно-саперного полка 41-й общевойсковой армии Центрального военного округа был дважды ранен. И оба раза геройски, в буквальном смысле истекая кровью, до конца продолжал руководить переправой российских войск через водные преграды.
Во время второго ранения полковник лишился обеих ног. Сейчас он продолжает реабилитацию и передает опыт молодежи в должности заместителя начальника Тюменского высшего военно-инженерного командного училища. Но в будущем собирается вернуться на фронт, в зону спецоперации. "Там же мои ребята", — говорит командир.
— Рустам Галиевич, героями становятся или рождаются?
— Когда встречаюсь со школьниками и студентами, то всегда говорю: я же тоже был школьником, курсантом, младшим офицером. Для меня звание Героя России, Героя Советского Союза было чем-то недосягаемым. Это та путеводная звезда, к которой надо идти. Я никогда не думал, что стану полковником, Героем России, и считаю, что героями не рождаются, а становятся. Это очень тяжелый труд — изо дня в день выполнять задачи, поставленные перед собой и личным составом.
Меня воспитывал дед-фронтовик, ветеран Великой Отечественной войны Минач Искандарович Сайфуллин. Его призвали в 1940 году в ряды Красной армии, и только в 1947 году он был демобилизован после разгрома милитаристской Японии. Дед побывал в Пхеньяне, в Северной Корее. Для меня, школьника, дед был ориентиром. В семье до сих пор хранятся его награды, я знаю весь его послужной список. Старшим сержантом дед вернулся в деревню на должность тракториста и дослужился до председателя колхоза. Понимаете, какие люди были! Войну такую выстояли, а потом страну поднимали. Нам до них еще расти да расти. А в 7 классе я просмотрел фильм "Офицеры", герой которого произносит знаменитые слова "Есть такая профессия — Родину защищать". С этого момента я определился, что буду военным.
— Вы родом из села Вагай Тюменской области, с детства приучены к тяжелому крестьянскому труду. Помогало ли это в годы службы?
— В деревне у нас было большое хозяйство — лошади, коровы, овцы. В детстве вместе с трудом воспитывается и ответственность. Потому что ты школьник и обязан с утра и вечером скот накормить, на пастбище отвести, зимой сводить на водопой. Это ответственность. Ты не можешь бросить коров, лошадей, не кормя их неделю. У тебя есть обязанности: почистить стайку, вывезти навоз, положить сено. Летом сенокос: косим, граблями стог метаем. Зимой в деревне у нас газа нет, нужны дрова — на деляну пошел. Вся структура организации труда как в армии, смысл один и тот же. Просто вместо танка — трактор, а вместо автомата — вилы и лопата. Пока ты маленький, ты на лошади. Чуть сильнее стал — тебе конные грабли доверяют, повзрослел — трактор. Поэтому мне в армии было проще. И основная масса ребят в армии из сельской местности. Труд всегда облагораживает.
— В 2005 году вы с золотой медалью окончили Тюменское высшее военно-инженерное командное училище имени маршала инженерных войск А.И. Прошлякова. Почему выбрали инженерные войска?
— Инженерные войска могут как разрушать, так и созидать. У нас на вооружении есть инженерные боеприпасы: мины, заряды взрывчатых веществ. Мы можем наносить поражения противнику как в технике, так и в живой силе либо разрушать здания, сооружения. Но в то же время инженерные войска строят мосты, дороги, здания. То есть ты и на гражданке не потеряешься. Очень многие выпускники Тюменского училища задействованы именно в строительной сфере, потому что это все расчеты, чертежи.
В моей деревне школа была только до 5 класса, поэтому ездили учиться в интернат, в Карагай. Распорядок дня как в армии: подъем, завтрак, уборка. Были 90-е, разруха. Автобусы старые: то сломался, то бензина нет. Ходили пешком 12 км, хоть и не каждый день. Если, допустим, автобус не приехал, то мы, ребята с 5 по 11 класс, совершали марш-бросок на 12 км с рюкзаками до школы. Я окончил школу с отличием, а край у нас сибирский, богатый — и орехи кедровые, и клюква. Перед поступлением собрал 11 мешков клюквы, продал и купил спортивную форму. После выпуска повернулся к деревне, сказал "здравия желаю" и поехал поступать. От нашего района было семь человек, поступил я один.
Оказалось, когда заканчиваешь школу с отличием и поступаешь в училище, то вместо четырех экзаменов можешь выбрать два. Я этого не знал. Физкультуру, физику и математику сдал на "отлично". Потом ко мне подходит офицер и говорит: "Абитуриент Сайфуллин, сколько экзаменов сдал? Все, на четвертый можешь не идти". А я в ответ: "Вы не хотите, чтобы я поступил, я пойду сдавать". Так и поступил. В училище пять лет провел в кирзовых сапогах, портянках и солдатской шинели, двухъярусные кровати, строем в столовую, строем на занятия. Оно так и должно быть. Что сказал великий полководец Александр Васильевич Суворов? Прежде чем командовать, научись подчиняться. Прежде чем требовать, научись сам это выполнять.
Я всем говорю, включая подчиненных: кто самый злейший враг? Отражение в зеркале. Вот как ты это отражение заставишь в 6 утра встать на пробежку, подготовиться, читать, заставишь подчиняться, в дальнейшем тебе будет легче. Нужна требовательность к себе. Взять, допустим, элементарные занятия по физической подготовке. Я полковник, командир полка, в связи с ранением сейчас замначальника Тюменского училища. Если требую от подчиненного подтягиваться, я сам подойду, подтянусь, покажу. На тебя смотрят мальчишки 18 лет — ничего себе полковник, 20 раз подтягивается. Бывает, приходит парень, ни разу подтянуться не может. Говорю: ты жениться собираешься? Есть такой ритуал — невесту на руках в загс надо заносишь. Ты же не донесешь, ты себя поднять не можешь, а невесту уронишь!
— Министр обороны РФ Сергей Шойгу предложил вам занять пост заместителя начальника Тюменского высшего военно-инженерного командного училища. Что испытали, вернувшись в родное училище в новом качестве?
— Сначала мне было предложено остаться в Москве, преподавать в академии. Но я сказал, что если оставаться в учебном заведении, то поеду только в Тюменское училище. У меня принцип: где родился, там и пригодился. Наша обязанность — передавать опыт, который нарабатывался годами. Кому-то это спасет жизнь, кто-то выполнит боевую задачу. Мы тоже когда-то были курсантами, лейтенантами. Командир полка, начальник штаба, которые прошли первую и вторую чеченскую, были для нас небожителями. Они тоже нас так учили. И сейчас я дорос до этих высот благодаря своим наставникам. Правильные учителя — это значит очень многое.
И сейчас доношу до курсантов: Тюменское училище — командное училище, они будут командирами, у которых в подчинении взводы, роты, батальоны и т.д. Командир тоже человек, у которого бывают трудности и различные жизненные повороты. Но командир не имеет права показывать слабость подчиненным, какие бы передряги у него ни были в семье, на службе и т.д. Как только командир показал слабость, в его подразделении начинается разброд и шатание, командиру не доверяют. А на войне в боевых условиях не важно, какие у тебя звания, должности и медали. Если личный состав не будет тебе доверять, они не пойдут за тобой никуда. Там человека видно, как на рентгене.
— 40-й инженерно-саперный полк участвовал в спецоперации буквально с первых часов. Первое ранение вы получили в марте 2022 года. При каких обстоятельствах это произошло?
— Наша группировка находилась на черниговско-киевском направлении. Барьерный рубеж на пути — река Десна, серьезная водная преграда. На Украине равнинная местность, практически как в Сибири, плюс чернозем. Реки полноводные, судоходные, глубокие — колоссальное препятствие для вооруженных сил. На трассе Чернигов — Киев располагался серьезный железобетонный мост. Инженерную разведку водной преграды проводил лично. Взял с собой ребят, подошли к мосту, запустили квадрокоптер. Нас там ждали — стоят наблюдатели, в засаде два танка и три БМП — противник тоже не дурак, здесь благоприятные условия для наведения переправы. Соответственно, если мы будем здесь наводить переправу, нам никто этого не даст и потери будут колоссальные. На мне большая ответственность: за спиной 1 000 человек, несколько сот единиц техники. А конец февраля, распутица, чернозем, проходимость осложнена. Обследовали участок протяженностью 7 км вниз по течению, самое узкое место — 141 м. Нужно построить мост в кратчайшие сроки, да еще под огнем противника. Мост — это стратегический объект. Когда идет переправа, я не имею права организовать пробку, потому что поражение нашего личного состава и техники одним или несколькими снарядами сразу увеличивается.
Выбрали место, приступили к наведению моста. Ребята у меня подготовленные, несмотря на то что полк я сформировал 1 декабря 2020 года. Полку был год с небольшим, и сразу в бой его повел. Приоритет отдавался бойцам с боевым опытом: были ребята после Сирии и даже контрактники, которые служили со мной в Чечне. Противник сразу нас не вскрыл, только спустя два с половиной часа. У нас на вооружении есть специальная инженерная техника, мы все сделали в кратчайшие сроки. Я доложил, что мост готов, войска стали переправляться.
Потом по нам начался шквальный огонь артиллерии. "Точки-У" прилетали, были прямые попадания в мост. Я являюсь комендантом участка переправы и отвечаю за все: переброску войск, проход снабжения, эвакуацию раненых. И не важно, как бьют по мосту, — моя задача, чтобы переправа работала. А противнику проще наносить удары в одно место, потому что если мост будет неисправен, то такая группировка — тысячи личного состава и сотни, а то и тысячи единиц техники — просто не сможет переправиться и наступление захлебнется. А у тех, кто переправился, не будет возможности снабжения. Почему из-под Херсона вывели войска? Это было правильное решение. Сколько жизней и техники спасли. Еще придет время, как говорится.
— Вы продолжали управлять войсками в течение 40 мин, истекая кровью. О себе, своей жизни, тогда совершенно не думали?
— Я как раз переправлял одно из соединений группировки, "Точка-У" прилетела, кассета. Меня с пят до головы посекло осколками. Когда идет бой, такой адреналин, что ничего не чувствуешь. Потом смотрю — один берц хлюпает, полный крови. А войска переправляются. Умри, но выполни задачу. Я всегда говорю: лучше гордо погибнуть в бою, чем всю жизнь прожить с позором. Это же не моя фамилия, а моего рода, с этой фамилией мой дед, прадеды в бой шли. Как я могу опозорить род?
Потом, когда соединение было переправлено, нас привезли в сараюшку. Девчонка-медсестричка нас, 10 мужиков, перевязывала, резала одежду. Сквозные ранения — так положено. 23-летняя девчонка чуть толще моего пальца там, на передовой, боролась за нас.
Медики настояли на госпитализации, хотя и пытался отказаться. Было обширное осколочное поражение, и сейчас во мне много осколков, часть не стали вытаскивать. Мне повезло, что один из осколков прошел по касательной по щеке, еще чуть-чуть, и снесло бы голову. Через месяц уже поехал обратно на фронт. Как иначе? Там же мои ребята. Написал рапорт, что согласен, отправляйте меня, претензий не имею. Вызвал жену Наталью к себе в госпиталь в Москву. Жена мое решение приняла, дала добро, я поехал к своим ребятам.
— Часто ли вспоминаете страшные события, произошедшие во время переправы через реку Северский Донец?
— Я профессиональный военный с более чем 20-летним стажем и с детства знал, куда иду и к чему это может привести. В годы службы на Северном Кавказе у меня было много таких ситуаций. Мы — саперы. Это установка мин, обезвреживание мин и самодельных взрывных устройств, которыми боевики минировали здания и дороги в Чечне. Скоро будет уже 80 лет, как отгремели орудия Великой Отечественной войны, а до сих пор продолжается разминирование Московской, Ленинградской, Волгоградской областей, Северного Кавказа. Следы. Вроде мирное время, а сапер и в мирное время рискует жизнью. Не сказать, что я не боялся. Не боятся только психи и дураки. Но сила-то в чем? Когда можешь перебороть свой страх. Как командир, ты просто не имеешь права свой страх и слабость показывать. Цена ошибки на войне — это чья-то жизнь. Самое страшное в бою — кого-то подвести. Тогда все начинает сыпаться, как карточный домик.
Все познается в сравнении, и интенсивность огня на Северском Донце была гораздо выше. Со времен событий 2014 года Вооруженные силы Украины и в фортификационном отношении, в инженерном оборудовании территории подошли гораздо более ответственно. У них были оборудованы опорные пункты, позиции, заглубленные, все в бетоне. В том числе у противника там было сконцентрировано больше артиллерийских подразделений.
Когда мы наводили переправу на Северском Донце, мне потом артиллеристы сказали — у них есть приборы засечки, — что по переправе били более чем со 100 направлений. Видя, что это не помогает, ВСУ нас еще усердно засыпали фосфором, запрещенным боеприпасом. Попадая на человека, он прожигает, как масло. А при попадании на технику происходит детонация боевого комплекта. Но нас все это не остановило. Переправа была наведена, я находился на противоположном берегу, поскольку являлся комендантом переправы. Войска начали переправляться. И тут под правую ногу мне упал артиллерийский снаряд, 120-я минометная мина — почти 4 кг тротила. Получилось так, что вся волна ушла в ноги, мне оторвало обе ноги. А войска переправляются, плюс переправа прикрывается дымовой завесой. Ребята помогли, и сам как мог с проезжей части отполз. Правую ногу жгутом перетянул, левую ногу — ремнем от автомата. По рации передал, что получил ранение, и в течение часа продолжал всем управлять.
— Вы рассказывали, что семья вас поддерживает и поддерживала всегда в решении защищать Родину до последнего. Что значила поддержка самых близких, когда были на фронте?
— У военных тыл — это 80, а то и 90% успеха. У меня трое детей, две дочери и сын, и практически всегда с ними супруга. Ушел на службу — они еще спят, пришел — они уже спят. С женой познакомились еще на Северном Кавказе, в Чеченской Республике. Я тогда был молодой, старший лейтенант, а Наталья в медбате служила. Ни у меня ничего за спиной не было, ни у нее. Вместе жили, наживали, детей рожали. Меняли место службы, соответственно. Семья — это святое. Жена всегда меня поддерживала.
Второе ранение я получил 10 мая. Мы освобождали Луганскую Народную Республику, отмечали там День Победы. Как дети-школьники закончили учебу, жена отправила их к бабушке с дедушкой и ко мне — по госпиталям больше трех месяцев. Мне делали в неделю по две операции под общим наркозом. Весил меньше 60 кг, потому что ничего не ел. Наталья готовила домашнюю пищу, договорилась с поварами. Три месяца меня выхаживала.
Ребят по госпиталям поддерживаем тоже. И мне есть с чем сравнить, если взять контртеррористическую операцию на Северном Кавказе и спецоперацию на Украине, то сейчас мер поддержки гораздо больше. Если в период КТО ты страховку получал за ранение, это уже считалось хорошо. Да, никто не хочет погибать, ранения получать. Но если это произошло, то у тебя есть весомые меры поддержки от государства, а кроме того, меры поддержки на уровне субъектов. В Тюменской области за ранение дают 1 млн рублей. Проходит обучение в госпиталях — солдатам, сержантам, офицерам предлагают новое место службы, уже не связанное с боевыми действиями. Допустим, в военкоматах, военных училищах, чтобы были при деле и могли передавать опыт.
Мы воюем не за льготы, не за деньги. Но важна финансовая грамотность. Допустим, молодой человек лет 20 с небольшим получил ранение. Ему выплатили средства государство, субъект. Важно, чтобы он эти деньги не на ветер пустил, а вложил в дело. В своем полку я сказал ребятам: кто получил ранение, покупайте квартиры, дома, участки. Как командир, я обязан за этим следить. Потом ребята возвращаются после ранения, идут в строй. Спрашиваю. Отвечают: "Я купил участок, буду строить", "Я закрыл кредит, квартира моя". Это надо контролировать, ребята жизнью рискуют, здоровье свое на фронте оставляют. Все должно пойти на благо семьям.
— Если бы предложили, согласились бы сейчас отправиться в зону СВО? Допустим, штабным работником?
— Конечно. Однозначно. Я уверен, что я еще вернусь. Просто обузой не хочется быть. Не хочу, чтобы меня таскали, сопровождали. Сейчас крепче встану на ноги и однозначно вернусь. Приведу пример Великой Отечественной войны, когда после тяжелейших ранений на фронт возвращались многие офицеры. Был один артиллерист, ему оторвало обе руки. Медики помогли ему написать прошение, ему разрешили вернуться на фронт. И он стал дважды Героем Советского Союза.
И сейчас ребята у нас возвращаются. После осколочных ранений, как правило, все. Кому протезы ставят — тоже возвращаются ребята. Есть у нас должок, а долги нужно отдавать.
— Какие новые образцы при вас были приняты на вооружение в российских инженерных войсках в ходе СВО?
— В ходе любых боевых действий идет апробация нового вооружения и специальной военной техники. Понятие "щит и меч" не стоит на месте, всегда развивается. Тем более сейчас Россия противостоит десяткам странам НАТО со своими институтами, научно-исследовательскими бюро. Помимо реактивных систем залпового огня HIMARS, гаубиц M777, танков Leopard, бронемашин Bradley, туда поставляется очень большое количество мин иностранного производства. Сейчас Украина — самая заминированная страна в мире. Слышали про мину "Лепесток"? Она была разработана еще в Советском Союзе, запасы на Украине тоже имеются. Она маленькая — 80 г. Мина выглядит как лепесток, взрывчатого вещества всего 40 г.
И вот противник закидывает ими населенные пункты. Ладно, если наступит 100-килограммовый мужик — ступню оторвет. А если 5-летний ребенок? Там и ребенка может разорвать. Мины германские, американские, каких только мин там нет. А мина — такой боеприпас, ему не важно, кто на него наступит, — военный или гражданский.
И сейчас наши инженерные войска не стоят на месте. Мы применяем новые средства поиска и обезвреживания мин. Только в российских войсках есть общевойсковой комплект разминирования для саперов, где он полностью защищен от пят до макушки. Если бронежилет защищает только грудную часть и спину, то здесь человек защищен целиком. Специальный шлем с забралом из толстого стекла защищает от осколочного поражения. Разработана специальная обувь для сапера. Чтобы в случае, если даже он наступит на мину, смягчить, остановить действие взрывной волны от непосредственно боеприпаса, чтобы более-менее сохранить его ноги. Плюс те же миноискатели.
В ВС РФ совершенствуются в том числе и инженерные боеприпасы. Принята на вооружение прекрасная и хорошо зарекомендовавшая себя дистанционная система минирования "Земледелие", которая может установить минное поле на очень дальнее расстояние. Противопехотное, противотанковое либо смешанное, тем самым предотвратить выдвижение либо сковать маневр противника. Это у нас тоже есть. Нигде в других странах мира именно такого аналога дистанционной системы минирования не существует.
Когда войска освободили ту или иную территорию и передний край отодвинулся вперед, прежде чем начать восстанавливать и заходить строителям, нужно произвести гуманитарное сплошное разминирование. Этим тоже занимаются инженерные войска. У нас для этого есть такие робототехнические комплексы, как "Уран-6" на гусеничном ходу. Впереди у него рабочий орган: там устанавливается либо минный трал, либо бойковый каток. Под действием центробежной силы бойки раскручиваются и повреждают взрыватель мины. Комплекс управляется с безопасного расстояния оператором.
"Уран-6" использовался еще во время разминирования сельхозугодий Чеченской Республики и сейчас тоже применяется. Ну и ряд других средств инженерного вооружения, в том числе инженерной техники: для проделывания проходов, для устройства инженерных заграждений, наведения переправ. Новые беспилотные летательные аппараты тоже очень широко применяются для ведения инженерной разведки. Наши войска идут в ногу со временем.
— На Западе звучали заявления, что у России очень серьезные минные поля и наши войска научились их очень быстро восстанавливать в случае необходимости. Можно ли рассказать об этом?
— На всей линии протяжения фронта установлены инженерные заграждения. Как минно-взрывные заграждения, так и не взрывные. В том числе используются старые дедовские методы, которые применялись еще во время Великой Отечественной войны, — противотанковые рвы, надолбы, тетраэдры — "зубы дракона", бетонные сооружения. Военная смекалка, военная хитрость, введение противника в заблуждение — это тоже имеет место. Украинцы теряют на наших инженерных минных полях большое количество техники и личного состава, и мы все это видим прекрасно. Система инженерных заграждений увязана с системой огня. Как только происходит подрыв техники противника, сразу по колонне начинают работать противотанкисты, противотанковые ПТУРЫ, управляемые ракеты. Все я рассказать не могу, но у нас есть сюрпризы, и ВСУ целенаправленно их находят. После обнаружения они остаются на месте.
— Каковы основные направления развития робототехники в интересах инженерных войск РФ, которые произошли за последние годы?
— Это обнаружение минных полей различного типа, противотанковых и противопехотных. И соответственно, их обезвреживание и разминирование. Большое внимание уделяется сохранению жизней российских военнослужащих. В частности, саперов. У нас все ребята сильны духом, но представьте: зная, что там мина, у нас ребята идут выполнять задачу. А когда, допустим, ведется наступление, в минном поле нужно сделать проход, чтобы могла пройти пехота, могли пройти танкисты. Впереди идет сапер. Если во время гуманитарного разминирования ты находишься в тылу, это наша территория, по тебе не ведется огонь, ты спокойно можешь разминировать. А на переднем крае по саперам ведется огонь артиллерией, стрелковым оружием.
Российские инженерные войска — войска двойного назначения, принимающие участие в ликвидации лесных пожаров, последствий наводнений. У нас на вооружении есть специальная техника. Допустим, инженерная машина разграждения на базе танка. В случае лесных пожаров главы субъектов обращаются в Минобороны РФ, и мы помогаем им, делаем минерализованную полосу, чтобы огонь не перекидывался.
Применяется также техника, которая предназначена для оборудования и содержания водных преград, — плавающие транспортеры, катера, ПМП. В районах, где были бедствия, наводнения, мы помогали мирному населению. Переправу наводили, чтобы выводить, производить подвоз грузов, вывозить больных. Народ и армия едины. Инженерные войска всегда оказывают помощь.
Екатерина Адамова