Как реализовать идеальное представление о системе научных исследований
29 октября Совет при президенте РФ по науке и образованию обсуждал меры по совершенствованию финансирования научной деятельности, в частности вопросы повышения эффективности грантовой (то есть конкурсной, через фонды) системы поддержки научных проектов. А уже 1 ноября на заседании правительства рассматривалась внесенная Министерством образования и науки госпрограмма «Развитие науки и технологий» (ГПРНТ) на 2013–2020 годы. Сухой остаток из этих мероприятий вроде бы выглядит несколько противоречивым.
Президентский совет заверил, что к 2018 году планируется выделять каждому из государственных научных фондов до 25 млрд. руб. ежегодно. Это с одной стороны. С другой – министр финансов Антон Силуанов при обсуждении ГПРНТ категорически заявил, что «речь не может вестись об увеличении бюджетного финансирования в два раза по сравнению с действующими параметрами».
Напомним, что для обеспечения внутренних затрат на исследования и разработки (1,77% ВВП в 2015 году и 3,0% ВВП в 2020 году) потребуется увеличение внебюджетного финансирования к 2020 году более чем в 8,5 раз по сравнению с уровнем 2012 года. Что, естественно, нереально.
Тем не менее в принципе действия государства становятся понятными: оно стремится снизить цену доступа к полезным научным знаниям для промышленников и технологических компаний. Как доказано (вернее – показано) в экономической теории, без этого невозможно говорить об устойчивом экономическом росте, о промышленной революции, в которой, по существу, так остро нуждается Россия. Отсюда все эти институциональные новации – технологические платформы, «Сколково», или, как отмечено в ГПРНТ, «создание сети центров превосходства под руководством исследователей с мировым именем, реализация проектов MegaScience, поддержка инфраструктуры наукоградов».
Проблема лишь в том, что высокотехнологичной промышленности-то у нас почти и не осталось. В России в 2011 году расходы на инновации составили всего 1,05% ВВП (24,9 млрд. долл.), что существенно ниже аналогичного показателя в США (2,8%, или 427 млрд. долл.) и Китае (1,5%, или 175 млрд. долл.). Поэтому сетования государства на «ограниченный интерес и слабое участие бизнеса в области научных исследований и разработок» совершенно непонятны. Надо сначала создать высокотехнологичный бизнес.
Что касается государственных научных фондов, то они, судя по всему, могут стать равноправными и влиятельными игроками в научной сфере. Прежде всего по сравнению с Российской академией наук: на период до 2015 года бюджетное финансирование РАН составит примерно 37 млрд. руб. ежегодно. При этом просто по статусу научные фонды могут самостоятельно выбирать области исследований. Вот откуда такая настороженность по отношению к ним со стороны руководства академии. А, кроме того, вся идеология ГПРНТ ориентирована на то, что «ключевой элемент государственной политики в сфере науки и технологий – активное вовлечение российских вузов».
В идеале так и должна бы работать государственная система научных исследований. Свободное научное творчество? Пожалуйста – через систему фондов. А через РАН и другие государственные академии и научные организации – реализация конкретных научно-технических программ, то есть госзадания. Кстати, не случайно Путин на упомянутом заседании Президентского совета отметил, что сложившаяся практика госзаданий фактически ориентирована на освоение средств, получаемых из госбюджета. Таким образом, эта практика «уводит на второй план результативность научных изысканий, не создает стимулов для развития необходимой конкуренции в научной среде».
В связи с этим можно вспомнить исторические аналогии. В 1985 году расходы на науку в СССР из госбюджета и других источников составляли 28,6 млрд. руб. (3,7% ВНП); в 1989 году – 43,6 млрд. руб. (4,7% ВНП). Однако СССР это не спасло.
От редакции "НГ"
