Результаты военной реформы обсуждают парламентарии, генералы и адмиралы
18 октября в Государственной думе состоялся «круглый стол» под председательством члена Комитета ГД по обороне Вячеслава Тетекина на тему «Состояние Вооруженных Сил Российской Федерации в результате реформирования последних лет». Представляем читателям еженедельника «ВПК» стенограмму ряда прозвучавших на этом мероприятии выступлений.
Проанализируем и оценим
Мы собрались для того, чтобы дать экспертную оценку состоянию Вооруженных Сил, в котором они находятся в результате так называемого обновления их облика, проходящего уже на протяжении четырех лет, начиная с 2008 года.
Состав участников нашего «круглого стола» позволяет проанализировать практически все аспекты жизни и деятельности Вооруженных Сил. В нем участвуют Владимир Комоедов, адмирал, бывший командующий Черноморским флотом, председатель Комитета Госдумы по обороне; Владимир Бессонов, депутат Госдумы; Владимир Вишневский, генеральный конструктор, генеральный директор ЗАО НТК «Амитех»; Александр Горьков, генерал-лейтенант, бывший начальник зенитно-ракетных войск ВВС ПВО; Сергей Кончуков, генерал-майор, в недавнем прошлом начальник разведки Сибирского военного округа; Сергей Покладов, полковник, до недавнего времени офицер Генерального штаба ВС; Валентин Селиванов, адмирал, бывший начальник Главного штаба – первый заместитель главкома ВМФ; Виктор Соболев, генерал-лейтенант, командовал 58-й армией Северо-Кавказского округа; Анатолий Хрулев, генерал-лейтенант, командующий 58-й армией, непосредственно организовывал и вел бои в августе 2008 года в Южной Осетии; Анатолий Хюпенен, генерал-полковник, бывший замглавкома Войск ПВО страны и командующий зенитно-ракетными войсками; Борис Чельцов, генерал-полковник, бывший начальник Главного штаба ВВС и ПВО; Виталий Орлов, заместитель генерального директора Правдинского радиозавода; Юрий Михайлов, вице-адмирал, бывший заместитель главкома ВМФ по тылу.
Здесь представлены Военно-морской флот и авиация, ПВО, Сухопутные войска и оборонная промышленность. Поэтому мы можем получить комплексную картину происходящего ныне в наших Вооруженных Силах.
Вячеслав Тетекин, депутат Госдумы, член Комитета ГД по обороне
К кому только не обращались…
1 декабря прошлого года были созданы Войска воздушно-космической обороны. Произошло исторически значимое событие, принято и реализовано давно назревшее решение. Но это только начало. Что делать дальше, как развивать, как строить ВКО? Безусловно, без наличия соответствующего высшего учебного заведения, без науки здесь нельзя обойтись. Однако вследствие того, что сотворено с военно-учебными заведениями – без определенных исследований, без научного обоснования, возник вакуум в подготовке специалистов. А нашу Военную академию воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза Жукова в Твери, где имелись все условия для того, чтобы обучать высококвалифицированные кадры для Войск ВКО, сегодня поставили перед фактом полной и окончательной ликвидации.
К кому мы только не обращались, кому только не писали по поводу сохранения академии. От министра обороны был получен ответ: нет набора, науки, базы.
Откуда может быть набор в академию, если он передан Академии имени Можайского, училищу в Ярославле? Как нет науки, когда в 2006 году президентом подписана Концепция воздушно-космической обороны. Ее же надо было подготовить и выполнить колоссальную научную работу, которая нами и проводилась.
Фактически воздушно-космическая оборона берет начало с 1967 года, когда директивой Генерального штаба были созданы войска противоракетной обороны (ПРО), противокосмической обороны. А позже система предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства передали Войскам противовоздушной обороны. Это воздушно-космическая оборона.
Войска ПВО (или противосамолетной обороны) и Войска ракетно-космической обороны (РКО) слились и должны были стать Войсками воздушно-космической обороны. Сегодня мы этого не имеем. В настоящее время у нас есть непонятная форма воздушно-космической обороны. У Войск ВКО два командования: командование ПВО и ПРО, командование Космических войск. Командование ПВО и ПРО включает противовоздушную оборону Московского округа и софринский корпус ПРО. Вот это командование ВКО.
Командование Космических войск – это система предупреждения ракетного нападения, контроль космического пространства и то, что входило в состав военно-космических сил. Военно-космические силы – это войска, которые обеспечивали прорыв в космос фактически (обеспечение космонавтов, специальных ракет).
Процесс обучения в нашей академии заключается в том, что сначала читаются лекции, а потом проходит обучение в бригадах зенитно-ракетных войск. То есть командир бригады проводит занятия на командном пункте.
Офицер ВКО, ПВО всегда отличался тем, что его рабочее место не где-нибудь, а на командном пункте. Он начинал свой рабочий день с командного пункта и заканчивал фактически командным пунктом, а потом уже шли казарма, столовая и так далее. Если я приезжал в дивизию, то шел прежде всего на командный пункт дивизии, потом все остальное. Если приезжал в полк – то на КП полка, если в дивизион – то на КП дивизиона. Так мы были приучены. Войска находились в постоянной боевой готовности. Сегодня этого, конечно, нет. И как готовить дальше офицеров воздушно-космической обороны?
Мы же должны готовиться к отражению воздушно-космического удара. Кто будет обучать этому?
В июне в академии была комиссия с проверкой по плану начальника Генерального штаба. Руководил ею генерал-лейтенант Лобов. Выводы комиссии: из девяти проверенных кафедр шесть получили отличную оценку, а три – хорошую. Более чем из 100 преподавателей лишь у одного удовлетворительная оценка, у всех остальных – хорошие и отличные. Выводы прекрасные: академия готова обучать, для этого есть база, лаборатории и так далее.
Анатолий Хюпенен, генерал-полковник
ВКО – это система
В 1994 году на базе тверской академии, которая была академией ПВО, а потом стала академией ВКО, был разработан проект системы воздушно-космической обороны Российской Федерации. В 1994-м с участием предприятий промышленности во главе с Московским НИИ приборов и автоматики, объединившим всю конструкторскую мысль и все подразделения, был уже разработан технический проект системы ВКО и представлен Министерству обороны, но все кануло в Лету.
Второй этап борьбы – 2006 год. Впервые удалось добиться принятия Концепции воздушно-космической обороны Российской Федерации. Следующий этап – 1 декабря 2011 года, наконец-то создается Командование Войск ВКО.
Лед тронулся, и есть Войска ВКО. Но это род войск, а не система воздушно-космической обороны, как заложено в концепции. И даже не вид Вооруженных Сил, способный осуществлять управление и заниматься организацией этой системы. Это всего лишь род войск в составе остатков Московского округа ПВО или Командования специального назначения и, собственно, ракетно-космической обороны. Это центральная группировка. Вот она здесь, вокруг Москвы. Дальше мы повторяем те же ошибки, когда имели Войска ПВО, потом их раздали в округа, затем это признали неверным, вернули опять в единую систему. Потому что бороться с противником в воздушно-космической сфере сегодня невозможно разрозненно.
Появился аппарат, есть руководитель. Потому что без персональной ответственности ничего не будет. Генеральный штаб несколько раз пытался брать на себя управление, в том числе планирование стратегической операции. Я вам как начальник Главного штаба докладываю: все заканчивалось тем, что этим занимался вначале Главный штаб Войск противовоздушной обороны, а потом Главный штаб Военно-воздушных сил.
В 1997 году были затрачены колоссальные средства на создание объединенного вида Вооруженных Сил – ВВС и ПВО, начиная с разработки теории и заканчивая организацией системы управления обеспечения этого нового вида.
И вот в 2011-м принимается совершенно неожиданное для нас решение. Отстаивая систему воздушно-космической обороны, мы говорили несколько о другом. Есть руководитель, аппарат, но системы-то нет. Сегодня системы воздушно-космической обороны нет. Потому что эти войска, которые не подчинены командующему, все войска, решающие задачу противовоздушной обороны, хотя и называются ВКО, подчинены командующим войсками округов и, кроме того, по отдельным вопросам – главкому ВВС.
Спросите у тех, кто носил погоны, можно подчиняться трем командующим сразу, а еще вдобавок и Генеральному штабу? Все уперлось в одно. Сегодня колоссальная проблема – законодательная. Структура Вооруженных Сил не осталась в прежнем виде. Но с 2007 года никакое изменение в ней не учтено. И все руководящие документы – от указов президента до директив Генерального штаба – ориентированы на те войска, которые еще были до декабря 2011 года. Это первое.
Второе. Формы и способы. Родился род войск совершенно неожиданно. Нет нигде никакого военно-теоретического обоснования этого рода войск. Ведь надо вначале определить ему задачи, формы и способы его применения, структуру и состав. Считаю, что организация командования, аппарата – начало пути, начало создания системы воздушно-космической обороны. Это одна из основных задач обороны нашей страны с ее громадной территорией, прилегающей к ней морской акваторией и всем остальным.
Этот аппарат сегодня должен послужить основой для того, чтобы решать целый комплекс проблем: законодательных, оперативно-стратегических.
Сегодня на командующего Войсками ВКО возложена ответственность за всю воздушно-космическую оборону страны в целом. Когда такое было? Когда командующий родом войск отвечал за это? Никогда. Ни по канонам военной стратегии, ни по статусу, ни по чему. Да, у него есть аппарат, но он только еще формируется, срабатывается, а мы уже подходим к концу 2012 года. Год прошел. Это срочная задача, которую надо решить. Потому что Войска ВКО – род войск, несущих боевое дежурство.
Третье. Если структура осталась в округах та, которая была в ВВС, то верхушка срочного управления изменилась. Нарушена вся система управления. Там объединенное командование авиацией и ПВО, вверху – один командующий ВКО, у которого вообще нет авиации ни в структуре его войск, ни в аппарате командования ВКО. Как можно командовать, когда единственные маневренные силы, решающие задачу ВКО, были, есть и будут истребительной авиацией. Было три слона, на которые опирались: радиотехнические войска, разведка; истребительно-авиационное прикрытие; зенитно-ракетные войска, зенитно-ракетная оборона. Космическая оборона – это противоспутниковая, противоракетная, стратегическая борьба.
Во всем мире основным средством на боевом дежурстве по противовоздушной обороне является истребительная авиация. Как могут 34 зенитно-ракетных полка прикрыть территорию России? И решить задачу охраны государственной границы и воздушного пространства Российской Федерации? Вот вопросы, которые требуют немедленного решения.
Структура аппарата пока неспособна эти задачи решить. Несколько попыток было при проведении НИОКР с оборонным комплексом. К сожалению, ни одна из данных работ не удовлетворила и не ответила на все вопросы построения системы ВКО. Сейчас эта работа идет и ее следует проводить в теснейшем контакте с оборонным комплексом. Потому что система ВКО – это военно-техническая система. Бой длится секунды, минуты, некогда вмешаться в него, а если вмешивается человек, то это должно быть минимальное вмешательство. То есть сегодня стоит задача подготовки системы управления, структуры.
Концепция есть. Она предлагает использование с максимальной эффективностью имеющихся потенциалов всех войск, сил и средств, в первую очередь космических, противовоздушных, ракетно-космической обороны, путем интеграции их элементов, создания и развития воздушно-космической обороны как единой системы на основе централизованного управления под единым руководством всеми силами и средствами, всеми ресурсами, привлекаемыми к решению задач РКО.
Сегодня, к сожалению, вопрос упирается в кадры. Была Академия противовоздушной обороны, ее создали, когда дальнейшее развитие ПВО страны стало первостепенной задачей. Подготовили тысячи офицеров, командиров. Затем академию превратили в университет, потом вузу вернули статус академии – уже ВКО, определили как межвидовое высшее военное учебное заведение, присвоили имя маршала Победы Жукова. И вдруг решили расформировать.
Да, оптимизация военного образования нужна. Не та армия у нас теперь, не тот состав, не те структуры, но при этом нельзя выплеснуть вместе с водой ребенка, школу научную выбросить нельзя. С уважением отношусь к Академии имени Можайского. Но там был один профиль работы. Академия в Смоленске готовит офицеров войсковой ПВО. Это разные вещи, как и ПВО ВМФ, хотя наши флотские пэвэошники учились в академии в Твери до определенного момента.
Была единая система, мы собирали ее под единое управление. Все силы и средства, неважно, в каком они виде, роде войск Вооруженных Сил, под одним управлением, в одной системе должны быть. Потому что основа этой системы – единое информационное поле, к которому мы идем. Если мы это поле не создадим, никакой задачи в принципе не решим. И если мы зонтиком не накроем страну и ее Вооруженные Силы, то можем забыть вообще о существовании государства как такового.
Борис Чельцов, генерал-полковник
Восстановить боевой состав флотов
Конечно, оценивать боеготовность Вооруженных Сил в целом мы не можем, потому что дает им оценку Верховное главнокомандование, так как оно ставит им задачи. Но о многих вопросах, которые нам известны из средств массовой информации, мы вправе судить со своей точки зрения, опираясь на свой опыт.
Если говорить о Военно-морском флоте, то можно сказать следующее. У нас, наверное, изменился противник. Мы знаем, кто был им для нас раньше. Вы по телевидению видите – ракетный атомный крейсер в походе в океане, его оборону обеспечивают не те люди, которые учились в академии, о которой тут рассказывали, а морские пехотинцы (лежат на палубе с автоматами Калашникова). Так ракетный атомный крейсер обороняется.
Противник определен сейчас, как я понимаю, руководством другой страны. Это террористы и туземцы, именуемые ныне «пираты». Силы и средства тоже другие. Задачи, наверное, поставлены флоту также иные, потому что все говорят, что они выполняются, решаются. Даже на прошедшем учении на Кавказе великолепно стреляли куда-то. И даже десант высаживал один БДК 1965 года постройки.
Все это наводит на такие мысли, что флоты сейчас неспособны осуществить те операции, которые я когда-то планировал. Каждый флот наш должен был выполнять морские операции: разгром авианосных групп, поиск и уничтожение ПЛАРБ, морские десантные операции, защиту своих коммуникаций, нарушение коммуникаций противника и так далее. Сейчас ни один флот не может это сделать.
И если показывать деятельность какого-то флота, то только отдельных кораблей. Никаких соединений, объединений уже нет. А что значит выполнять операцию по уничтожению авианосных групп? Обязательно оперативная эскадра должна быть уже в океане. А если оперативных эскадр у нас в океанах нет, то говорить о чем-либо бессмысленно.
Флоты обессилили. Все до единого корабля, которые сейчас есть, это все советские корабли, доживающие свой век. Самый молодой корабль на Черноморском флоте – ракетный крейсер «Слава», именуемый ныне «Москва». Он вступил в строй в 1982 году. 30 лет ему исполнилось. Самый молодой корабль в ВМФ России – «Петр Великий», атомный ракетный крейсер. Я его должен был в Ленинграде сдать в 1990 году. Но потом начались всем известные события, и сдали его только в 1999-м. Больше за 21 год не построено ни одного корабля, ни одной подводной лодки. Такого в истории российского Военно-морского флота за 315 лет его существования не было.
Давайте сопоставим нынешнюю эпоху с советским периодом. В 1945 году закончилась Великая Отечественная война, а в 1957-м первая атомная подводная лодка была сдана флоту. Всего лишь через 12 лет после такой разрушительной войны. Вот какой был сделан скачок.
Советский Союз построил 251 атомную подводную лодку. Представляете, как тяжело приходилось планировать операции в океане, чтобы развести 251 атомную субмарину и 200 дизельных ПЛ. К моему уходу из Главного штаба в конце 1996 года было списано в утиль уже 150 атомных лодок. После моего ухода – еще штук 80.
В предвоенный период, говорят, Советский Союз плохо подготовился к отражению агрессии гитлеровской Германии. Мы к началу Великой Отечественной имели 211 подводных лодок. А за 21 год после разрушения СССР в России ни одной ПЛ не построено. Во время войны с фашизмом погибло 107 советских подводных лодок, достроено 57 кораблей и подводных лодок. Во время войны!
Я был на закладке первой российской подводной лодки «Северодвинск» 21 декабря 1993 года. С того дня минуло почти 19 лет, она не сдана. «Юрий Долгорукий» в 96-м заложен. Не сдан. А кто их будет строить? У нас нет организации, которая должна строить военные корабли. Говорю не об авиации, танках и прочем, а о кораблях. Нет организации. Министерства нет. В Военно-морском флоте в результате реформы уничтожено управление кораблестроения. Как можно рассчитывать, что будет построен хоть один корабль? Нет управления кораблестроения. Нет главного технического управления.
У нас возраст иных кораблей приближается к возрасту «Авроры». А те, которые еще могли бы послужить, – тяжелые атомные крейсеры «Киров», «Калинин», «Фрунзе» (правда, они именуются сейчас по-другому) с 1992 года находятся в отстое. 20 лет прошло. Возможно, их начнут модернизировать, затратят миллиарды рублей, а лет через 20 спишут как недоремонтированные.
Был построен большой атомный разведывательный корабль «Урал» водоизмещением 30 тысяч тонн. Он заменил бы все наши малые и средние разведывательные корабли в океане. Сейчас по верхнюю палубу у него все срублено, он идет в утиль.
Дмитрий Медведев в 2011 году говорил в Послании Федеральному собранию, что необходимо сдать три атомные подлодки. Сейчас 2012 год подходит к концу, а они не сданы.
Нужно поставить две главные задачи: возродить боевой состав флотов до уровня способности проводить масштабные морские операции и восстановить деятельность главкомата и Главного штаба.
Валентин Селиванов, адмирал
Необходимы новые атомные подлодки
Я сейчас занимаюсь вопросами, связанными в том числе и со структурными подразделениями НАТО, возглавляю делегации российского парламента. Недавно посетил Германию, встречался с министром обороны ФРГ и главнокомандующим вооруженными силами США и НАТО в Европе. Они по сути дела прекрасно понимают, что наши Вооруженные Силы в упадке, особенно силы общего назначения...
На Западе очень серьезно взялись за то, что их беспокоит, – это ядерный потенциал России. Так сложилось, что наш ядерный потенциал уже на 4/5 находится в стационарном варианте, в шахтах, флотской составляющей осталось мизер. В Соединенных Штатах Америки 2/3 ядерных боеприпасов – на подводных лодках стратегического назначения и где-то 1/3 приходится на наземную и воздушную компоненты СЯС. Найти их подводную лодку сложно.
Американцы в Перл-Харборе поставили систему обнаружения ПРО против нас. Делают стационарный вариант ПРО в Европе. Таким образом, все это против той силы, которая у нас действительно является боеготовой в высочайшей степени, боеготовность составляет считаные минуты, причем это большое количество носителей. Но США хотят ее свести к минимуму, создав противоракетные барьеры – континентальный плюс морской. На данный момент в Роте, в Испании находятся четыре корабля в противоракетном варианте, которые обеспечивают огневой щит или огневую систему ПРО.
Строительство евроПРО разбили на четыре этапа. В 2020-м она предположительно будет контролировать нашу территорию до Москвы и далее – почти до Урала.
Я задаю вопрос западным военным: каково все-таки ваше отношение к системе ПРО? Против кого она направлена? И меня заверяют: это не представляет опасности для российских стратегических ядерных сил. Так что же вас беспокоит? Если оперативно-тактические ракеты, то эти системы не предназначены для их поиска и уничтожения.
И вот последовали с нашей стороны «адекватные» меры – отправка «Искандеров» в Калининградскую область, заработала там РЛС «Воронеж». Это, к сожалению, ничего не даст. Калининградская область длиной 222 километра, шириной 120 километров, максимально 160 с Куршской косой. Даже РСЗО накрывают всю эту территорию.
А теперь, чтобы иметь возможность противодействовать ПРО, надо вот эти два забора обойти, создать угрозу именно Соединенным Штатам Америки. Для этого нужны новые атомные подводные лодки с новыми баллистическими ракетами.
Мало того, что американцы создали систему ПРО, они уже провели тренировки и показали их. То есть у них запущен полностью механизм противоракетной обороны именно против России. Это во-первых.
Во-вторых, конечно, нам необходимо сохранить все то, что сейчас разрушается.
Поэтому наш комитет часто работает с Министерством обороны в плане заслушивания вопросов по всем, даже повседневным делам.
На данный момент работаем над очень серьезным законом – по гособоронзаказу. Мы его совершенно обновили. Однако правительство требует закон всего на три года. Но этого мало, надо смотреть вперед хотя бы на лет 10–15?
Владимир Комоедов, адмирал, председатель Комитета Госдумы по обороне
Армия, как в 1917-м
Хотел бы остановиться на нынешнем состоянии Сухопутных войск. Как не раз было заявлено, у нас сейчас создано 100 бригад постоянной боевой готовности, способных через час выступить по тревоге, а через сутки вообще прибыть на любой театр военных действий и там сражаться.
Из 100 бригад – 39 общевойсковых, мотострелковых и танковых, последних – всего три. Мотострелковая и танковая бригады – основа нового облика Сухопутных войск.
Однако по своим боевым возможностям мотострелковая бригада, например, это тот же мотострелковый полк: три мотострелковых батальона, танковый батальон, артиллерийский дивизион, зенитный дивизион. Бригады сформированы из расформированных дивизий, на базе одного из полков.
Чем бригада отличается от полка? По боевым подразделениям – ничем. Лишь вместо разведроты – разведбат, вместо инженерно-саперной роты – инженерно-саперный батальон и так далее. Фактически дивизионный комплект частей обеспечения и обслуживания. Вот что представляет собой сегодняшняя мотострелковая бригада. Ею очень трудно управлять даже в мирное время на учениях. Что уж говорить о реальной войне. Ведь у бригады громоздкий тыл. То есть, повторяю, по боевым возможностям бригада – это полк, а по подразделениям обеспечения – дивизия. Таким образом, у нас сейчас в Сухопутных войсках осталось по сути менее десяти дивизий. На всю нашу Россию-матушку.
Возьмем для примера 29-ю армию, штаб которой находится в Чите. В ней одна бригада. Справа, слева – три тысячи километров государственной границы и – одна бригада. Значит, в случае вооруженного конфликта с Китаем ее просто будет сложно найти китайцам для того, чтобы вступить с ней бой.
Советский Союз начал Великую Отечественную войну, имея 303 дивизии. Может быть, сегодня не нужно столько таких соединений, но оставить 10 дивизий на всю Россию – это слишком. Сухопутных войск по сути нет сейчас…
Теперь о состоянии бригад постоянной боевой готовности. Они сегодня неукомплектованы, армии не хватает почти 200 тысяч военнослужащих. И уже сейчас Генеральный штаб говорит о том, чтобы в бригадах, якобы постоянно боеготовых, иметь одну батальонную тактическую группу, способную выполнять боевые задачи. То есть надо 10 дивизий еще разделить на четыре и получаем две с половиной дивизии. Фактически армия, Сухопутные войска у нас разрушены примерно так, как была развалена царская армия в 1917 году после двух революций. Но если тогда у большевиков были какие-то планы строительства новой Красной армии, то сейчас таких планов нет и мы как-то с этим все время соглашаемся – вот мы не можем, мы неспособны. Как не можем? В недрах России 30 процентов мировых ресурсов планеты находится. У нас огромные деньги. У нас самая богатая страна в мире. О чем речь, почему мы не можем?
Срочно нужен план создания, строительства армии. И строить ее нужно, не жалея никаких средств, иначе мы останемся без страны.
Виктор Соболев, генерал-лейтенант
Главная проблема – кадры
Меня, общевойскового командира, журналисты часто спрашивали: почему я, командующий армией, был впереди в августе 2008-го без средств связи? Это дилетантский вопрос. Потому, что решение мной было принято, оно доведено боевыми приказами. Войска начали выдвигаться. Когда выдвигаются войска на решение задач, уже поздно что-то менять. Регулирование было организовано.
Тут, кстати, говорилось о бригаде, дислоцирующейся на Дальнем Востоке. Эта бригада может только регулировать продвижение китайцев, чтобы они не заблудились на нашей территории. Есть такой принцип, что командир вытягивает на себя войска. Я не мог туда вытянуть пункт управления. Пункт управления – это оперативный состав, средства связи и средства обеспечения, около 40 машин. Им надо разместиться. А там горы. Я – командарм, у меня связь должна быть с ВВС, с ПВО, со всеми.
Считаю, что главный вопрос сегодня – кадры. Подготовленных специалистов почти не осталось. И растить им замену не из кого и некому, всех поувольняли. Выводы из кампании в Южной Осетии, на которые ссылаются, обосновывая придание Вооруженным Силам нового облика, сделаны, я это официально заявляю, нашими врагами. Поскольку Вооруженные Силы на тот период еще на что-то были способны, могли воевать, следовало их добить.
Денежные потоки уже разделены в Министерстве обороны на девять федеральных государственных учреждений, где средства будут под контролем, а материально-технического, финансового обеспечения нет никакого, войско-то на подсосе. И как, допустим, принимать решение на стратегическом направлении командующему, не имея в своем штабе рабочих мест ВКО. А там должны быть люди, которые обладают способностью воплощать предложения в решения, потому что решения будет принимать общевойсковой командир, но с их помощью. Они подготовят обоснования – сколько надо флота, сколько самолетов и т. д. А потом уже все вниз пойдет. Потому что есть специалисты, каждый в своей области, которые могут составить необходимые планы. Но надо просчитать, что же мы получим на выходе – на каких самолетах будем летать, какими ракетами стрелять, на каких танках ездить. Тот умелец, который учился ездить на автомобиле, не может сказать о танке ничего, так как должно быть базовое образование.
Вопрос о контрактниках. Думаю, не открою военный секрет, контрактник в бой не идет без офицера. Это человек, который побыл «на гражданке», вкусил мирной жизни, а здесь в бой идти, погибать. И какую силу воли надо иметь младшему офицеру или командиру, чтобы поднять за собой личный состав. Если человек не прошел трехуровневое звено: батальон, бригада, армия, у него опыта жизненного нет. Как он будет правильно принимать решение?
Поэтому, чтобы что-то изменить к лучшему, начинать надо с научного обоснования нового облика армии и подготовки кадров.
Анатолий Хрулев, генерал-лейтенант, бывший командующий 58-й армией
Окончание следует.
Опубликовано в выпуске № 43 (460) за 31 октября 2012 года
