От инноваций в этой области напрямую зависит безопасность России
XI Московская конференция по международной безопасности прошла в условиях кардинального изменения военно-политической обстановки в мире, становления реального многополярного мироустройства. Главы и представители оборонных ведомств, международных организаций, эксперты и политологи обменялись мнениями по укреплению конструктивного взаимодействия в новых реалиях. Одной из таких реалий стали стратегии гибридной войны (ГВ).
В стратегии мировой ГВ важное место отводится технологическому противоборству в военной техносфере с охватом нескольких взаимосвязанных направлений борьбы, где важнейшими являются киберпространство, технологии искусственного интеллекта (ИИ), использование автономных аппаратов, военной электроники, космических систем связи и геопространственной разведки, радио- и радиотехнической разведки. Можно предположить, что сотрудничество по некоторым из этих вопросов обсуждалось в закрытых форматах.
В видеообращении президента Владимира Путина на открытии форума «Армия-2023» подчеркнута открытость России к углублению технологического партнерства и военно-технического сотрудничества (ВТС) с другими странами. Предложения России по ВТС включают новейшие системы управления, разведки, высокоточное оружие и робототехнику. Особое внимание уделяется беспилотным летательным аппаратам (БПЛА). По словам президента, «речь идет о создании новой самостоятельной наукоемкой и высокотехнологичной отрасли».
Назревшая инициатива, поскольку еще в 2003 году Конгресс США потребовал активизировать усилия по разработке автономных систем военного и гражданского назначения.
РЕВОЛЮЦИЯ В ВОЕННОМ ДЕЛЕ
Военная техносфера (ВТ) – важный фактор в развитии и использовании каждого из инструментов ГВ: информационно-психологической и прокси-войны, цветной революции (ЦР). ВТ формирует комплекс искусственных объектов и связей между ними, созданных путем поэтапного синтеза как давно известных, так и новейших технологий.
Сегодня развитие техносферы играет большую роль в создании условий для революции в военном деле (РВД) как многомерного явления, охватывающего военную стратегию, новые оперативные и тактические формы и способы ведения вооруженной борьбы, вопросы организации ВС, разведки, управления боевыми действиями и связи, весь комплекс аппаратуры и комплексов военного назначения и др.
Структуру РВД составляют следующие факторы, определяющие причины, движущие силы РВД, оказывающие решающее влияние на ее характер или отдельные черты.
1. Новые технологии, средства вооруженной борьбы, системы вооружений.
2. Инновации в организации ВС.
3. Изменения в формах и способах применения военной силы, в военном искусстве на всех его трех уровнях (стратегия, оперативное искусство, тактика).
4. Усилия по обеспечению нового качества личного состава.
5. Повышение эффективности управления войсками, развитие сил и средств всех видов разведки.
Каждый из факторов прямо выводит в сферу международных отношений понятия ГВ как новой формы межгосударственного противоборства, «серой зоны» как театра ГВ и современной операционной среды.
ОСНОВА СУВЕРЕНИТЕТА СТРАНЫ
Степень и механизмы влияния стратегий ГВ на структуру и движущие силы изменений в военном деле еще предстоит определить. Но уже можно утверждать, что этот симбиоз должен рассматриваться как один из спусковых крючков РВД, начавшейся в XXI веке. Предыдущий этап РВД, связанный с появлением ядерного оружия (ЯО) в середине 1940-х, привел к радикальному пересмотру стратегии, оперативного искусства и тактики ведения войны.
Особенности современного этапа РВД – разработка и внедрение высокоточного дальнобойного оружия в обычном и ядерном снаряжении, и появление ГВ. Все более важным компонентом РВД становится и прогресс многообразного нелетального оружия.
Наряду с БПЛА новые импульсы качественных изменений в военном деле инициируют работу по совершенствованию доктрин сдерживания при росте киберугроз, развитии ИИ и его применения в силовых и несиловых операциях, использовании информационно-коммуникационных технологий в военно-политических целях, появлении угроз, связанных с усилением цифровых технологий в манипулировании протестными движениями, развитии нейронных сетей и сетецентрических технологий.
Сегодня на государственном уровне требуется признание опасности неконтролируемого развития технологий ИИ и возможности ее преодоления в фундаментальной трансформации социального мышления. Развитие ВТ на фоне хаотизации обстановки в мире и краха глобализации по-новому ставит вопрос о прогнозировании и стратегическом планировании внешней политики государства.
ПЛАНЫ ВАШИНГТОНА
В проектах техподдержки и операционного анализа Пентагон рассматривает варианты продвижения инновационных возможностей и технологий, которые могут применяться в сложных физических, электронных и боевых условиях.
Речь идет среди прочего о действиях в городской среде или на местности со сложным рельефом, в местах с ограничением и воспрещением доступа и маневра. Для успеха в таких условиях требуется превосходство с учетом характеристик среды, но его постоянное удержание представляется сложным.
Общие тенденции в развитии ВТ, стратегий мировой ГВ, опыт СВО приводят к существенной трансформации взглядов на ведение войны. Поля сражений в современной операционной среде (СОС) приобретают характер более рассредоточенных, что требует разработки новых военных стратегий и образцов ВиВТ, радикального совершенствования военного образования и системы мобилизационной подготовки, создания территориальной обороны, находящейся в высокой степени готовности.
По оценкам Пентагона, высоким потенциалом по внедрению прикладных технологий для укрепления ВС и подготовки бойцов будущего сегодня обладают США, Канада, Германия, Австралия, Израиль, Япония, Южная Корея. Во второй группе государств – Китай, Индия, Польша, Россия. За ними следуют Бразилия, Чили, Мексика, Турция, ЮАР, Индонезия, Колумбия.
Важно разработать и внедрить системы надежной защищенной связи на основе квантовой криптографии на всех уровнях боевого управления, всепроникающие автономные системы для разведки в закрытых пространствах, способные обеспечить доступ к информации на поле боя для мониторинга передвижения своих и вражеских сил, повышения осведомленности офицеров и солдат об обстановке.
Необходима разработка индивидуальных датчиков для отслеживания психологических и физических характеристик бойцов и оказания медицинской помощи. Лидерство в этих сферах определяется уровнем институционального, человеческого и физического потенциала государств.
Важнейшими направлениями развития исследований и практических разработок техносферы военных конфликтов будущего являются:
1. Противодействие гибридным угрозам, которые все чаще возникают в «серой зоне», где государственные и негосударственные субъекты используют гибридные тактики, такие как дезинформация, кибератаки, использование сил специальных операций.
2. Квантовые технологии для построения защищенных линий связи в целях надежной передачи информации в сферах обороны и безопасности. При этом существует понимание опасности применения квантовых технологий противником для получения доступа к «чувствительной» информации. Потребуется полностью обновить цифровую инфраструктуру, используя «квантовую» криптографию, защищенную как от квантовых, так и от классических компьютеров. Квантовый алгоритм для дешифрования цифровой связи был разработан в 1994 году и ждет появления квантового компьютера, способного его использовать. Военных привлекают также возможности квантового зондирования для обнаружения подводных лодок и самолетов-невидимок, для определения местоположения, навигации и синхронизации. Такие квантовые устройства можно использовать в качестве надежных инерциальных навигационных систем, осуществляющих навигацию без использования ГЛОНАСС или GPS.
3. ИИ – важнейший локомотив развития всей ВТ будущего и наряду с киберпространством новый импульс очередного этапа РВД.
СЛОЖНОСТИ ПРОГНОЗИРОВАНИЯ
Одно из ведущих мест в противоборстве принадлежит информационно-психологической войне (войне за сознание, или когнитивной войне).
По вине США американо-российские отношения скатились до прокси-войны на Украине в рамках реализуемой Вашингтоном стратегии ГВ по всем фронтам и направлениям: «политическом, дипломатическом, экономическом, социально-идеологическом (приобретающем национал-расистские черты), агрессивном киберинформационном, русофобско-пропагандистском, разведывательно-подрывном, военно-силовом – угрозой военной силой путем количественного и качественного наращивания войск (сил) и их провокационной активности в непосредственной близости границ России» (формулировка экс-начальника ГРУ генерал-полковника Федора Ладыгина).
В этих условиях прогнозирование социальных процессов в целом и военных процессов в частности – условие действий на упреждение, незаменимый инструмент при определении перспектив развития армии, боевой техники, ратного искусства и при определении характера, хода и исхода возможных войн и вооруженных конфликтов.
Сложность прогнозирования состоит в необходимости комплексной оценки возможностей и характера противоборства сторон, целей, задач и замыслов. Это относится к прогнозированию как классической войны, так и ГВ, особенностей формирования «серой зоны» и специфики развития техносферы конфликтов.
С учетом появления прорывных разработок в сфере ИИ, которые могут применять как легитимные, так и нелегитимные акторы, мировые политические процессы и подготовка военных конфликтов, вероятно, станет труднее прогнозировать. Среди предпринимаемых американскими военными мер по форсированию применения ИИ в военном деле – переход от разовых попыток применения ИИ к беспрерывности этого процесса для планомерного внедрения инноваций в американских ВС и прогнозирования тенденций их развития.
ТРИУМВИРАТ СОПЕРНИКОВ
Лидирующие позиции в области военного ИИ занимают США, с ними конкурируют Россия и Китай.
В США разработка инструментария для войн нового типа стала главной задачей, выдвинутой в 2014 году в рамках Третьей инновационной оборонной инициативы, которая предусматривает максимальное использование в военных целях ИИ и передовых автономных систем, исследования в области больших данных, робототехники, синтетической биологии, исследования человеческого мозга и управления социальными массами. Американцы считают, что все более важную роль в конфликтах будущего будут играть космос и киберпространство, а управление большими данными с использованием ИИ обеспечит важное оперативное преимущество.
При этом военные разработки на базе ИИ создают «экзистенциальную угрозу существованию человечества». Разработка технологий ИИ, в отличие от оружия массового поражения (ОМП), пока не охватывается международно-правовыми нормами, что не позволяет квалифицировать подрывные действия в киберпространстве как агрессию.
В США в исследование военного потенциала ИИ вовлечены многочисленные структуры военного и разведывательного сообщества – Управление перспективных исследований Минобороны (DARPA), Научно-исследовательская лаборатория ВВС (AFOSR), Исследовательская лаборатория Сухопутных войск (ARL), Институт поведенческих и социальных наук Сухопутных войск (ARI), Управление НИР ВМС (ONR). Большую работу ведут также национальные лаборатории и университеты. Наиболее значимым проектом является подразделение Пентагона по ведению «алгоритмических боевых действий» (Project Maven).
В соответствии с одобренным Госсоветом КНР «Национальным планом развития искусственного интеллекта» в стране намечено до 2020 года нивелировать технологический разрыв от стран Запада, к 2025 году – обогнать ведущие государства в области разработок ИИ, а к 2030 году – стать непререкаемым глобальным лидером в этой сфере.
Китай намерен широко использовать возможности ИИ в различных областях, от менеджмента и медицины до обороны. Пекин рассчитывает, что курс на военно-гражданскую интеграцию достижения в области больших данных, гибридного и роевого интеллекта, автоматизированного принятия решений, автономных беспилотных систем и интеллектуальной робототехники будет способствовать повышению потенциала ВТ.
ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
Технологии ИИ рассматриваются в качестве одной из основ обеспечения успеха стратегий ГВ и технологий ЦР.
Первостепенной сферой применения ИИ при подготовке театра ГВ является обработка данных для информационно-аналитического сопровождения лиц, принимающих решения, – в том числе разработка методов быстрого поиска решения проблемы среди большого числа вариантов. Особую значимость приобретает использование ИИ при планировании информационно-психологической войны и ЦР. Для ЦР важно, в частности, выявление и использование так называемых инцидентов: редких событий, выходящих за рамки чисто статистических подходов. Например, это гибель манифестанта («сакральная жертва»), чрезмерное применение силы правоохранительными органами, примеры нерешительности властей при организации противодействия подрывным акциям.
Применительно к стратегиям серой зоны особое внимание следует уделить способности ИИ обучаться на небольшом количестве данных, обеспечивать защищенный доступ к данным о театре ГВ, к закрытым сведениям о задачах, решаемых планирующими и исполнительными органами, к сведениям о людях (прежде всего о работниках силовых структур), к данным наружного наблюдения и средствам технического контроля за обстановкой.
С учетом возможностей ИИ уже сегодня разрабатываются формы и способы противодействия ракетным системам, способным нести ядерное оружие, что в перспективе снижает возможности стратегического ядерного сдерживания и требует усилий по совершенствованию других видов и концепций сдерживания.
КИБЕРТЕХНОЛОГИИ В ОПЕРАЦИОННОЙ СРЕДЕ
Киберпространство представляет собой новую операционную среду, что требует разработки мер стратегического реагирования на злонамеренную киберактивность, охватывающую широкий спектр инструментов ГВ – политических, информационно-психологических, военных, дипломатических и экономических.
Прошедший в Вильнюсе в июле 2023 года саммит НАТО подчеркнул первоочередное значение завоевания превосходства в киберпространстве с акцентом на операции блокирования, создания условий для эффективного применения БПЛА, проведения точечных операций иррегулярных военных формирований и разведывательно-диверсионных групп сил специальных операций.
С целью распыления усилий страны-противника планируются кибератаки против систем автоматического управления АЭС, объектов химической и нефтегазовой промышленности с целью нанести максимальный урон экологии. Создаются условия для возникновения эпидемий среди людей и животных.
Стратегия мировой ГВ в киберпространстве строится с учетом его ключевых отличий от традиционных сфер вооруженной борьбы. В числе отличительных признаков киберпространства следует отметить:
1. Киберпространство представляет собой искусственно созданный объект глобального масштаба, свойства которого практически не зависят от наличия межгосударственных границ.
2. Современные технологии позволяют создавать регулируемый уровень нестабильности в киберпространстве серой зоны посредством синхронизации кибератак по времени, интенсивности и объектам.
3. Свойства киберпространства в серой зоне непостоянны и могут принципиально изменяться управляющими воздействиями на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях. Стратегии субъектов противоборства в серой зоне имеют антагонистическую направленность.
4. Киберпространство неоднородно из-за применяемых в нем разнородных средств нападения и защиты, а также разной технологической оснащенности и квалификации кадров.
5. Для военного применения в киберпространстве серой зоны высоким потенциалом обладают технологии ИИ.
6. Дополнительным фактором усложнения киберпространства являются новые тенденции в развитии и применении БПЛА и способов управления ими, такими как автономный полет, управление трафиком дронов, роение, ИИ.
Стратегическая значимость киберугроз для национальной безопасности России состоит в том, что их масштабность и последствия приближаются к потенциалу ОМП – даже не имея ракет и авиации, можно посредством компьютерных атак нанести серьезный ущерб инфраструктуре любого мегаполиса и создать условия, невыносимые для жизни.
Современные беспилотники способны нести бомбы и ракеты, а скоро их обещают вооружить и искусственным интеллектом. Фото Владимира Карнозова
ДРОНЫ ОПРЕДЕЛЯЮТ БУДУЩЕЕ
Важное место в планах развития ВТ занимают беспилотники военного назначения. Расширяется круг государств – производителей БПЛА. Сегодня технологиями сборки дронов владеют около 100 государств планеты. Специалисты насчитывают как минимум 171 разновидность дронов.
Связка «дроны – массированные ракетно-артиллерийские или авиационные удары» представляет собой новый тактический подход, который широко используется на Украине, в Сирии, а также был успешно применен в Нагорном Карабахе. Недавно российские казаки во взаимодействии с минометчиками блестяще использовали БПЛА для разблокирования российской разведгруппы близ Антоновского моста. Это боестолкновение можно причислить к удачным примерам операций XXI века.
Применение беспилотных машин может кардинально изменить будущее боевых действий на планете. По некоторым прогнозам, уже в этом столетии в американских ВВС все летательные аппараты будут беспилотными. F-35, возможно, станет последним самолетом с кабиной летчика.
Сегодня, по данным корпорации РЭНД, лидируют по производству и применению военных БПЛА три страны: США, Израиль и Китай. Заметна на рынке Франция. Плотно работают над созданием своей индустрии в России, Турции, Иране и Индии.
В современных военных конфликтах применяются модели БПЛА самого различного предназначения. На театре ГВ так называемые «игрушечные» и коммерческие дроны выполняют широкий спектр задач наблюдения за противником, могут применяться в каналах агентурной связи.
Американская аналитическая компания Orbis Research, которая регулярно публикует исследования по различным рынкам, включая военные, выпустила доклад «Мировой рынок военных беспилотников 2017–2027». По ее прогнозам, к концу 2027 года объем рынка вырастет до 15,2 млрд долл.
Наибольший прирост даст спрос на ударные дроны – их доля на рынке составит 40,8%. Доля высотных БПЛА большой продолжительности полета – 25,1%. Доля средневысотных БПЛА большой продолжительности полета – 17,4%. При этом доля Северной Америки на мировом рынке военных беспилотников составит 34,4%, Азиатско-Тихоокеанского региона – 31,7%, Европы – 24,1%.
В Азии будут развиваться рынки беспилотников Китая, Индии и Австралии. В Европе – России и Великобритании. Ожидается, что за десять лет мир потратит на военные БПЛА 133,3 млрд долл.
Широкое использование БПЛА в стратегиях и тактиках современных военных конфликтов превращает это средство военной техники в один из важных факторов, определяющих развитие ВТ будущего.
ВЫВОДЫ ДЛЯ РОССИИ
Сказанное позволяет утверждать, что в предстоящие годы направленность развития ВТ наряду с совершенствованием ядерного оружия и средств его доставки, классических систем высокоточного оружия, средств ПВО, ПРО и РЭБ будет определяться широким внедрением в арсенал ГВ технологий ИИ, алгоритмов кибернетического воздействия и БПЛА.
Таким образом, происходит гибридизация направлений развития ВТ современных государств, что требует пересмотра многих направлений стратегии развития, радикального усиления возможностей разведки, ее своеобразной гибридизации, умелого использования комплекса технических средств всех видов разведки для надежного вскрытия деятельности противника.
Целенаправленное использование ведущими державами мира мощного научного потенциала для разработок и внедрения современных технологий противоборства представляет прямую угрозу национальной безопасности России. В условиях обострения конкурентной борьбы присутствует опасность развертывания неконтролируемой новой гонки вооружений в сфере создания систем на базе ИИ, разработка которых (в отличие от ядерного, химического, биологического оружия) пока не охвачена международно-правовыми нормами и правилами.
С этой целью Российский стратегический план научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по ИИ должен включать программы в области больших данных, кибербезопасности, стратегических вычислений, путей обеспечения конфиденциальности, анализа видео и изображений.
Важнейшими сферами межгосударственного противоборства в ГВ уже сегодня являются информационное и кибернетическое пространства, роль которых повышается по мере гибридизации военных конфликтов современности.
В среднесрочной перспективе использование дезинформации и пропаганды в СМИ и социальных сетях станет главной особенностью ведения ГВ. Такие методы противоборства будут все более активно применяться государствами и их коалициями (в том числе прокси-силами), а также негосударственными акторами (частными военными компаниями, террористическими группировками и пр.). Чему поспособствуют отсутствие физических границ в информационно-коммуникационном пространстве и недостаточная международно-правовая регламентация протекающих там процессов.
Противники России рассматривают гибридизацию военных конфликтов как действенный способ предотвращения перетекания военных конфликтов в горячую фазу, как технологию для размывания их границ за счет использования гибридного (смешанного) подхода к ведению противоборства.
Суть гибридизации военных конфликтов заключается в задействовании регулярных и иррегулярных силовых элементов при доминировании последних с конечной целью подрыва власти легитимного правительства страны-противника. Угрожающая актуальность такого конфликта в условиях форсированных процессов цифровизации превращает ГВ в политическую реальность и форму протекания межгосударственного противоборства.
В среднесрочной перспективе знаковой чертой процессов информационного противоборства скорее всего станет повышение уровня конфликтности в киберпространстве и наращивание интенсивности информационно-психологической войны. Это способно в корне изменить процесс протекания военных конфликтов, причем уже в обозримом будущем. Текущие тенденции трансформации облика военных конфликтов подводят к выводу, что в перспективе границы между состоянием войны и мира станут более размытыми.
Важно понимать, что информационно-психологическая война (ИПВ) ведется при все более широком использовании социальных сетей, обмене сообщениями в социальных сетях и мобильных устройствах, а человеческий разум становится полем битвы. Цель состоит в том, чтобы изменить не только то, что люди думают, но и то, как они думают и действуют. При успешном ведении информационно-психологическая война формирует и влияет на индивидуальные и групповые убеждения и поведение, способствуя достижению тактических или стратегических целей.
В своей крайней форме ИПВ, которая становится шестой сферой боевых действий, может расколоть и раздробить все общество, так что у него больше не будет коллективной воли сопротивляться намерениям противника. Таким образом, противник получает возможность навязать свою волю поверженному государству.
Примером успешного ведения ИПВ в прокси-войне на Украине служат действия коллективного Запада и марионеточной киевской клики, которые приводят к наращиванию эскалации действий на театре СВО.
Наряду с поставками вооружений из США и других стран НАТО эскалация ИПВ позволила взять под контроль сознание значительной части украинского народа и военнослужащих ВСУ. Что затягивает наступление закономерного исхода военного конфликта – установления полного российского контроля над всей территорией Украины.
Иначе поднимут голову сторонники набирающей на Западе силу точки зрения, высказанной директором личной канцелярии генсека НАТО Стианом Йенсеном: «Украина может получить членство в Североатлантическом альянсе в обмен на признание части территорий российскими». Не вызывает сомнений, что на оставшейся вне контроля России части территории Украины, США и НАТО немедленно продолжат свою подрывную работу против нашей страны – начинай сначала…
Поэтому условия обеспечения безопасности России, а именно демилитаризация и денацификация Украины, должны быть безоговорочно выполнены. Иначе нас уже в который раз обманут по отработанным лживым трафаретам Запада.
Александр Бартош
Александр Александрович Бартош – член-корреспондент Академии военных наук, эксперт Лиги военных дипломатов.