Военный историк Мирослав Морозов — о том, начала ли Россия морскую блокаду Украины
Длящийся уже больше года «украинский конфликт» — благодатная почва для разного рода фейков и манипуляций общественным мнением. Например, после того как Министерство обороны РФ объявило временно опасными для судоходства районы в северо-западной и юго-восточной частях международных вод Черного моря и заявило об отзыве гарантий безопасности для мореплавания в этих районах, ряд СМИ поспешили объявить, что Россия объявила морскую блокаду Украины. Но так ли это?
Прежде чем ответить на вопрос, необходимо понять саму суть морской блокады. Эта форма войны применялась уже в конфликтах древнего мира, хотя тогда еще так не называлась — одна из сторон стремилась прекратить морские сообщения противника, изолировать его от внешнего мира, ослабить и принудить принять требования победителя.
Впервые термин «морская блокада» использовали по отношению к действиям, которые в 1584 году голландский флот проводил против испанцев, оккупировавших Фландрию.
В 1630 году в декларации Генеральных Штатов Голландии были закреплены принципы, заимствованные из осады сухопутных крепостей и трансформированные в принципы «осады с моря», то есть морской блокады.
С наступлением Нового времени и развитием морской торговли усложнилось и понятие морской блокады. Она могла быть как военной, так и коммерческой. Военные предпринимались ради захвата порта или прибрежного района. В то время как коммерческая была направлена на то, чтобы заставить противника сдаться или прийти к соглашению путем прекращения всей его морской торговли, что причиняло некоторым приморским странам неприемлемый экономический и финансовый ущерб.
Зоны, внутри которых корабли блокировавшей стороны получали право останавливать и досматривать не только вражеские, но и нейтральные суда, а в случае обнаружения военной контрабанды захватывать их в качестве призов, устанавливались правительствами или флотоводцами и объявлялись соответствующими указами. Нейтральные государства в такой ситуации были обязаны соблюдать установленные блокирующей стороной правила, включая решения о конфискации судов и грузов нарушителей блокады.
Впоследствии вопросы морской блокады затрагивались в Парижской декларации о морском праве 1856 года и окончательно были урегулированы в лондонской «Декларации о праве морской войны» 1909 года. Декларацию подписали представители большинства стран, но не ратифицировали их правительства. Тем не менее она до сих пор сохраняет значение как документ, формулирующий ряд общепризнанных международно-правовых норм, и является частью Международного морского права.
В ней, в частности, указано (ст. 9), что «объявление о блокаде делается или блокирующею державою, или же действующими от ее имени морскими властями», в нем должны указываться день начала блокады, географические границы блокируемого района и сроки, даваемые нейтральным судам для выхода из него.
Ст. 2 четко определяла, что «блокада, чтобы быть обязательной, должна быть действительною, то есть поддерживаться силою, достаточною для фактического воспрепятствования доступа к неприятельскому побережью». В противном случае она считается прекращенной, а нейтральные суда — свободными от выполнения требований блокирующей стороны.
Что нам всё это дает для понимания текущей ситуации?
Во-первых, Российская Федерация не объявляла о морской блокаде украинских портов, да и о выделении ею каких-либо сил и средств Черноморского флота для обеспечения этого мероприятия ничего не известно. Что конкретно будет представлять собой опасность для судоходства в объявленных районах моря, мы, вероятно, вскоре узнаем.
Во-вторых, в условиях массовых поставок вооружения и военной техники Западом для ВСУ рассмотрение судов, следующих в украинские порты, как участников конфликта со всеми вытекающими из этого последствиями выглядит вполне логичным, хотя нужно признать, что этот маршрут поставок представляется не самым оптимальным и безопасным и потому вряд ли приемлемым для противника. Зато он явно потеряет ширму, за которой можно было маскировать действия морских спецподразделений и подводных аппаратов различного, в том числе диверсионного, назначения.
В-третьих, прекращение Черноморской инициативы, безусловно, можно рассматривать как способ принуждения к мирным переговорам и экономического давления на Украину, которая заработала за время существования гуманитарного коридора на продаже зерна более $9 млрд, часть из которых, несомненно, пошли на содержание ВСУ.
Тем не менее непродление зерновой сделки не означает автоматически того, что украинское зерно обречено на то, чтобы сгнить в элеваторах. Ничто не мешает ЕС организовать вывоз злаков через свою территорию с целью дальнейшей транспортировки их в страны третьего мира через порты Польши и Германии. Рейсы из украинских речных портов на Дунае в Стамбул могут выполнять суда класса «река-море», при этом всё их движение будет осуществляться в территориальных водах стран НАТО, без риска поражения силами российского ЧФ.
Однако вместо реализации этих способов украинские партнеры из ЕС ввели еще в июне запрет на вывоз украинского зерна, который собираются продлить и после 15 сентября сего года. Это представляется тем более странным, если вспомнить, что по официальным данным ООН только 3% поставок пришлись на страны с низким доходом населения (Эфиопия, Йемен, Судан, Афганистан, Сомали), остальные 97% — со средним и высоким. Около 18% зерна получила Испания, 9,7% — Турция, по 6% — Италия и Нидерланды и т.д.
Получается, что это не РФ использует продовольствие как оружие, а Еврокомиссия и правительства стран ЕС используют его в угоду собственным меркантильным интересам, которые не имеют ничего общего ни с заботой о нищем населении развивающихся стран, ни с поддержкой простых украинских фермеров.
В то же время санкции, введенные против морской торговли РФ, хотя по форме своей и не являются военно-морской блокадой, по своей цели и эффективности вряд ли ей уступают. Вправе ли в этом случае «западный цивилизованный мир» требовать и ожидать к себе иного отношения? Или ставшая уже традиционной «политика двойных стандартов» мешает кому-то справедливо оценить ситуацию?
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
