Недавно коллегия Роскосмоса одобрила новую стратегию реформы отрасли. Ее основным составляющим стало избежание дублирования функций на уровне разработки и производства. Однако ни слова не говорится о главном — преодолении монополизма. При этом в качестве основной задачи указана дополнительная нагрузка на предприятия, хотя их недозагрузка оценивается в 2/3. Какой источник будет выполнять поставленную задачу — большой вопрос. Нет необходимости разбирать конкретную структуру предлагаемого холдинга, если не соотнести идеологию принимаемых решений с реалиями космического рынка. А здесь возникают серьезные вопросы.
Космос давно перестал быть прерогативой конкуренции двух сверхдержав, основным технологическим компонентом которой была военная составляющая. Как минимум 17 государств сегодня принимают участие в космических проектах на постоянной основе как производители, а потребителей — сотни. Уже десятилетия космос не основной показатель технологических достижений страны, а одна из зрелых отраслей, находящаяся в такой же международной конкурентной борьбе, как, к примеру, автомобильная. И чтобы выстоять на рынке, как показывает исторический опыт, как описано в учебниках, необходима внутренняя конкуренция.
Страны, уже добившиеся или достигающие успехов на международной арене в автомобильной, телекоммуникационной, финансовой и других сферах, имеют серьезную конкуренцию на внутреннем рынке. Отступающие от этого правила (например, Финляндия с компанией Nokia) в конце-концов натыкаются на серьезные проблемы. И здесь очень важно иметь в виду два момента.
Во-первых, Роскосмос как госзаказчик должен быть заинтересован в конкуренции на стадии разработки новых изделий. Издержки на уровне проектирования опытных образцов с лихвой перекрываются качеством, единственная предпосылка для которого — максимально жесткая конкуренция. Кстати, очевидной причиной успеха советской космической программы была конкуренция конструкторских бюро, причем персонифицированная.
Во-вторых, никуда не уйти от практически железной формулы НТП: из ста задумок в лабораториях (точнее, в отдельно взятых головах «странных самоделкиных») только десять попадают на конвейер, из которых только один продукт становится прибыльным. Правда, он окупает все издержки конкурирующих в начале заготовок. Конечно, для космической отрасли точная пропорция может быть иной, но вряд ли она значительно варьируется. Одно остается неизбежным — никто не знает, какая из задумок или заготовок окажется чемпионом.
Уже на исходе советской административной системы в 70-е годы было принято постановление ЦК и СМ об уходе от дублирования одних и тех же функций различными НИИ, которые были объединены. Как известно, затухающий вектор НТП в СССР это не развернуло. Более того, именно тогда была потеряна элементная база.
Была совершена ошибка, которую сегодня Роскосмос может повторить: несоизмеримы издержки на начальных стадиях производства, включая даже запуски на конвейер, с единственной принципиальной ошибкой в конструкции продукта и с ошибкой в предпочтениях потребителя. Это может обеспечить только конкуренция, которую можно по старинке называть дублированием функций.
Во-вторых, в отличие от мирового автопрома, построенного по принципу «полной линейки моделей у каждой фирмы» (не страны, а фирмы), советско-российский автопром строился по принципу «один завод — один класс автомобилей». Приход сборочных производств мировых марок лишь подчеркнул неэффективность «советской экономной» организации. Все то, что мы называем отечественным автопромом, — устаревшие зарубежные модели. Сегодня у космической отрасли есть шанс (плохой) попасть в аналогичную ситуацию. Элементная база — присказка, за ней идут спутники, и вырисовывается проблема с запусками.
Для выхода из сложившейся ситуации, во-первых, нужно уточнить функции Роскосмоса. С него должны быть сняты обязательства за хозяйственные результаты отдельных предприятий. Он основной госзаказчик, но не единственный на космические услуги. Госструктуре необходимо понять, что развитие конкуренции в ее собственных интересах.
Непросто уходить от десятилетних привычек (взаимоотношения Минобороны и предприятий ВПК это наглядно демонстрируют). Но продолжение и ускорение движения по сложившемуся организационному вектору — самые большие издержки для космической отрасли, какие только могут быть. Пример авиации, которую поднимают практически с нуля, также перед глазами.
Во-вторых, пора смириться с тем, что качество не задается внутренними критериями, а определяется на глобальном уровне. Оно задается не в процессе доводки, а в момент появления нового продукта. Для этого необходимо, с одной стороны, продолжить максимальное поощрение реализации внешних заказов предприятий отрасли. Именно на внешнем рынке должны добираться те 2/3 недозагрузки предприятий, что возможно только при достижении необходимого качества.
С другой стороны, нужно максимально допустить в производство частный бизнес, дающий основной и необходимый объем инноваций, без которого не имеет светлого будущего ни одна из отраслей.
Не думаю, что руководители Роскосмоса не заметили решения американцев о сбрасывании всего низкоорбитального космоса на частный бизнес. В итоге для нас в будущем из этого получается, что, во-первых, на низких орбитах (а это связь, текущие исследования, туризм) нашим госпредприятиям придется конкурировать с частным сектором. Есть подозрение, что без каких-либо неординарных мер исход таких противостояний в мировой экономике (за исключением разве что сырьевых, где имеется естественная госмонополия) предрешен.
Во-вторых, на госуровне, то есть бюджетном, высвобождаются ресурсы для реализации более фундаментальных, менее привлекательных для бизнеса задач, включая действительно стратегические.
У отечественной космической космонавтики светлое прошлое. Но у самой надежной технологической конструкции есть предельный срок амортизации, даже если его искусственно продлевать. Организация процесса — та же самая технология, требующая уточнения и ремонта. Но однажды наступает точка невозврата, когда необходима радикальная замена инструментария.