Украина не в состоянии победить на поле боя в конфликте с Россией, и США должны активно подталкивать ее к мирному эндшпилю, пишет в FA политолог компании RAND. И чем раньше это начнется, тем лучше: так будет больше выгод. Украина должна повторить либо немецкий, либо корейский опыт мирного решения.
Сэмюэл Чарап (Samuel Charap)
Вашингтону нужно двигаться к эндшпилю на Украине.
Начало российской военной спецоперации на Украине в феврале 2022 года стало моментом прозрения для Соединенных Штатов и их союзников. Перед ними встала неотложная миссия: помочь Украине в отражении российского наступления и наказать Москву за ее поведение. Хотя реакция Запада была ясна с самого начала, цель — каков желательный для нас эндшпиль в этой шахматной партии? — была туманной.
Эта двусмысленность была скорее характерной чертой, чем ошибкой политики США. Вот что сказал в июне 2022 года советник по национальной безопасности Джейк Салливан: "Мы и в самом деле уходили от прямого ответа на вопрос, каким мы видим здесь эндшпиль... Мы сосредоточились на том, что мы можем сделать сегодня, завтра, на следующей неделе, чтобы максимально укрепить позиции украинцев, сначала на поле боя, а затем, в конечном счете, за столом переговоров". И такой подход выглядел вполне разумным в первые месяцы конфликта. В то время возможный ход событий на поле боя был еще далеко не ясным. Президент Украины Владимир Зеленский все еще говорил о своей готовности встретиться со своим российским коллегой Владимиром Путиным, а Западу еще предстояло поставить Киеву современные ракетные комплексы наземного базирования, не говоря уже о танках и ракетах большой дальности, как это происходит сегодня. Кроме того, Соединенным Штатам всегда было сложно говорить о своем видении цели военного конфликта, если американские силы в этом конфликте не участвуют. Логика была выбрана такая: это украинцы умирают, так дадим им хотя бы возможность самим решить, когда остановиться — независимо от того, чего может хотеть Вашингтон.
Но сейчас настало именно то время, чтобы Соединенные Штаты разработали видение того, как закончится этот конфликт. Пятнадцать месяцев боев показали, что ни одна из сторон не в состоянии — даже с помощью извне — добиться решающей военной победы над другой. Независимо от того, какую территорию смогут освободить украинские войска, Россия сохранит способность представлять постоянную угрозу для Украины. Украинская армия тоже будет иметь возможность подвергать риску любые районы своей страны, оккупированные российскими войсками, и наносить ущерб военным и гражданским объектам в самой России.
Эти факторы могут привести к опустошительному многолетнему конфликту, который не даст окончательного результата. Поэтому Соединенные Штаты и их союзники стоят перед выбором своей будущей стратегии. В ближайшие месяцы они могут попытаться привести военный конфликт к завершению путем переговоров. Или это придется сделать через долгое время, которое может продлиться годы. Если США решат подождать, то основа конфликта, скорее всего, останется прежней, но затраты на его ведение — людские, финансовые и другие — умножатся. Таким образом, эффективная стратегия в отношении самого серьезного международного кризиса при жизни нынешнего поколения требует, чтобы Соединенные Штаты и их союзники сменили фокус своих усилий и начали способствовать достижению финальной стадии конфликта.
На что не может быть похожа победа
По состоянию на конец мая украинские военные были на пороге проведения крупного контрнаступления. После некоторых успехов Киева осенью 2022 года и учитывая в целом непредсказуемый характер этого конфликта, вполне возможно, что контрнаступление принесет какие-то значимые результаты.
Внимание западных политиков в первую очередь сосредоточено на поставках военной техники, разведывательных данных и обучении украинских войск, необходимых для того, чтобы эти результаты все-таки были. Учитывая, что на поле боя ситуация меняется очень быстро, некоторые могут возразить, что Западу сейчас не время начинать дискуссии об исходе конфликта. Ведь наша задача - дать украинцам шанс на успешную наступательную кампанию - уже сильно напрягает ресурсы западных правительств. Но даже если все пойдет хорошо, контрнаступление не приведет к решающему в военном отношении результату. В действительности даже крупное перемещение линии фронта не обязательно положит конец этому военному конфликту.
Обычно межгосударственные войны не заканчиваются даже в тот момент, когда силы одной из сторон выдавливаются за пределы прочерченной на карте линии. Другими словами, территориальное завоевание — или отвоевание — само по себе не является формой прекращения войны. То же самое, вероятно, будет верно и на Украине: даже если Киев превзойдет все западные ожидания и вынудит российские войска отступить за существовавшую прежде российско-украинскую границу, Москва не обязательно прекратит боевые действия. И мало кто на Западе ожидает такого исхода в любое время, не говоря уже о ближайшем будущем. Вместо этого самые оптимистичные ожидания в ближайшие месяцы ограничиваются тем, что украинцы добьются некоторых успехов на юге, возможно, вернув часть Запорожской и Херсонской областей. Или что украинцы хотя бы остановят наступление русских на востоке страны, в Донбассе.
Эти потенциальные успехи были бы важны, и они, безусловно, желательны. Меньшее количество украинцев подверглось бы тяжестям российской оккупации. Киев мог бы вернуть контроль над крупными экономическими активами, такими как Запорожская атомная электростанция, крупнейшая в Европе. А Россия получила бы еще один удар по своему военному потенциалу и международному престижу, что еще больше повысило бы цену того, что мы видим как стратегическую катастрофу для нее.
В западных столицах надеются, что победы Киева на поле боя заставят Путина сесть за стол переговоров. И вполне возможно, что еще одна тактическая неудача снизит оптимизм Москвы в отношении продолжения боевых действий. Но точно так же, как потеря контроля над территорией не означает поражения в войне, также не обязательно она ведет и к политическим уступкам. Путин может объявить очередной раунд мобилизации, усилить бомбардировку украинских городов или просто удержать оборону, убежденный, что время будет работать на него и против Украины. Он вполне может продолжать борьбу, даже если думает, что проиграет. Ведь другие государства предпочитали продолжать борьбу, несмотря на признание неизбежности поражения: вспомните, например, Германию в Первой мировой войне. Короче говоря, успехи на поле боя сами по себе не обязательно приведут к окончанию украинского конфликта.
Миссия невыполнима?
После более чем года боев в центре внимания сейчас оказывается вероятный исход этого конфликта. Ситуация на фронтах — важная часть этой головоломки, но далеко не самая важная. Другими важнейшими аспектами этого конфликта являются постоянная угроза, которую обе стороны будут представлять друг для друга, и неурегулированный спор о территориях Украины, которые Россия объявила присоединенными. Скорее всего, эти факторы останутся неизменными на долгие годы вперед.
Украина создала эффективные боевые силы благодаря помощи на сотни миллиардов долларов, интенсивной подготовке ВСУ и разведывательной поддержке со стороны Запада. Украинские вооруженные силы смогут держать под угрозой любые районы, находящиеся под российской оккупацией. Кроме того, Киев сохранит возможность наносить удар по самой России, что он последовательно и демонстрировал в течение последнего года.
Конечно, российская армия также будет иметь возможность угрожать безопасности Украины. Хотя ее вооруженные силы понесли значительные потери в личном составе и технике, на восстановление которых уйдут годы, они по-прежнему огромны. И, как они ежедневно демонстрируют, даже в своем нынешнем ослабленном состоянии они могут причинить значительный ущерб и разрушения как украинской армии, так и гражданскому населению. Кампания по уничтожению энергосистемы Украины, возможно, провалилась, но Москва сохраняет возможность в любой момент нанести удар по украинским городам, используя авиацию, наземные средства и оружие морского базирования.
Другими словами, где бы ни находилась линия фронта, Россия и Украина будут иметь возможность представлять постоянную угрозу друг для друга. Но данные прошлого года говорят о том, что у них нет и не будет возможности добиться решающей победы — при условии, конечно, что Россия не прибегнет к оружию массового уничтожения (и даже это может не обеспечить окончательную победу). В начале 2022 года, когда ее силы были в гораздо лучшей форме, Россия не могла взять под контроль Киев или свергнуть демократически избранное украинское правительство. На данном этапе российская армия, похоже, даже не в состоянии надежно удерживать все территории Украины, которые Москва считает своими. В ноябре прошлого года украинцы вынудили русских отступить на восточный берег Днепра в Херсонской области. Сегодня российские военные не в состоянии пересечь реку, чтобы захватить оставшуюся у Украины часть Херсонской и Запорожской областей. Их попытка в январе продвинуться на север по равнинам Донецкой области возле Угледара — гораздо менее сложное наступление, чем форсирование огромной реки — закончилась для русских неудачей.
Тем временем украинская армия опровергла пессимистические ожидания и вполне может продолжать это делать. Однако у ВСУ существуют серьезные препятствия для достижения дальнейшего прогресса на местах. Российские силы сильно окопались на наиболее вероятном направлении наступления украинцев на юге. Спутниковые снимки из открытых источников показывают, что они создали многоуровневую физическую защиту — новые траншеи, противотанковые заграждения, препятствия и ограждения для военной техники и материальных средств. И эти элементы защиты построены по всей линии фронта, и их будет сложно пробить. Мобилизация, объявленная Путиным прошлой осенью, решила проблемы с людскими ресурсами. Именно эти проблемы ранее позволили Украине продвинуться в Харьковской области, где слабо защищенные рубежи России были уязвимы для внезапного нападения. А нынешний личный состав ВСУ в значительной степени не испытан в наступательных кампаниях, которые требуют интеграции различных родов войск. Украинцы также понесли значительные потери во время боевых действий, особенно в минувшие недели в битве за Бахмут, небольшой город в Донецкой области. Киев также сталкивается с нехваткой критически важных боеприпасов, в том числе для артиллерии и ПВО, а полученная мешанина из западной военной техники привела к истощению ресурсов для обслуживания плюс бесконечный отток с фронта "обучающихся".
Эти ограничения с обеих сторон убедительно свидетельствуют о том, что ни одна из сторон не сможет достичь своих заявленных территориальных целей военными средствами в ближайшие месяцы или даже годы. Для Украины цель предельно ясна: Киев хочет получить контроль над всей своей международно признанной территорией, включая Крым и части Донбасса, занимаемые Россией с 2014 года. Позиция России не столь категорична, поскольку Москва сохраняет неопределенность в отношении местоположения границы двух из пяти украинских областей, которые, как утверждается, вошли в ее состав: Запорожской и Херсонской. Несмотря на эту двусмысленность, суть в том, что ни Украина, ни Россия, скорее всего, не установят полный контроль над тем, что они считают своей территорией. (Это не означает, что притязаниям обеих сторон следует придавать равную законность. Но явная нелегитимность российской позиции, похоже, не удерживает Москву от ее отстаивания.) Иными словами, военный конфликт, скорее всего, закончится без разрешения территориального спора. Либо России, либо Украине, либо, что более вероятно, им обоим придется довольствоваться де-факто линией контроля, которую ни одна из сторон не признает международной границей.
Начинается "вечная война"
Эти во многом неизменные факторы вполне могут привести к затяжному горячему конфликту между Россией и Украиной. Действительно, история показывает, что это наиболее вероятный исход. Исследование Центра стратегических и международных исследований с использованием данных за период с 1946 по 2021 год, собранных Уппсальским университетом, показало, что 26% межгосударственных войн заканчиваются менее чем за месяц, а еще 25% — в течение года. Но это же исследование показало, что "когда межгосударственные войны длятся дольше года, то в среднем они потом продолжаются более десяти лет". Даже те, которые длятся менее десяти лет, могут быть исключительно разрушительными. Ирано-иракская война, например, длилась почти восемь лет, с 1980 по 1988 год, и привела к гибели почти полумиллиона человек и примерно такому же количеству раненых. После всех понесенных жертв Украина заслуживает того, чтобы избежать такой участи.
Долгий военный конфликт между Россией и Украиной будет очень проблематичным для самих Соединенных Штатов и их союзников, как показывает недавнее исследование RAND, которое я написал в соавторстве с политологом Мирандой Прибе. Затянувшийся конфликт сохранит риск возможной эскалации на нынешнем повышенном уровне — либо до применения Россией ядерного оружия, либо до войны между Россией и НАТО. Украина будет получать всю возможную экономическую и военную поддержку со стороны Запада, что в конечном итоге вызовет бюджетные проблемы для западных стран и проблемы с боеготовностью их вооруженных сил. Глобальные экономические последствия войны, в том числе нестабильность цен на зерно и энергоносители, сохранятся. Соединенные Штаты не смогут сосредоточить свои ресурсы на других приоритетах, а зависимость России от Китая усилится. Хотя затяжной конфликт и ослабил бы Россию, такая польза от него не перевешивает соответствующие его издержки для Украины и Запада.
В то время, как западные правительства должны продолжать делать все возможное, чтобы помочь Украине подготовиться к контрнаступлению, им также необходимо принять стратегию прекращения военного конфликта, то есть свое видение эндшпиля, адекватное для этих далеко не идеальных обстоятельств. Поскольку решающая военная победа крайне маловероятна, совершенно определенный эндшпиль конфликта сейчас практически невозможен. Учитывая сохранение фундаментальных разногласий между Москвой и Киевом по ключевым вопросам, таким как границы, а также острые обиды после стольких жертв и гибели мирных жителей, мирный договор или всеобъемлющее политическое урегулирование, которое нормализует отношения между Россией и Украиной, также представляется невозможным. Эти две страны будут врагами еще долго после того, как закончится горячая фаза конфликта.
Для западных правительств и Киева прекращение войны без каких-либо переговоров может казаться предпочтительнее, чем общение с представителями правительства, совершившего, по их мнению, неспровоцированный акт агрессии. Но межгосударственные войны, достигшие такого уровня интенсивности, не имеют тенденции просто так затухать без всяких переговоров. Если военная фаза украинского конфликта продолжится, то трансформировать ее обратно в вялотекущий локальный конфликт, подобный тому, что происходил в Донбассе с 2014 по 2022 год, будет уже крайне сложно. В тот период военные действия оказывали относительно минимальное влияние на жизнь за пределами зоны конфликта на Украине. Сегодня же сама протяженность нынешней линии фронта (более 1000 километров), удары по городам и другим объектам, находящимся далеко за линией фронта, и проводимая в обеих странах мобилизация (частичная в России, полная на Украине) будут носить системный, возможно, даже почти экзистенциальный характер. Например, трудно представить, как сможет восстановиться украинская экономика, если ее воздушное пространство остается закрытым, ее порты остаются в значительной степени блокированными, ее города находятся под обстрелами, почти все ее мужчины трудоспособного возраста сражаются на фронте, а миллионы беженцев не хотят возвращаться в страну. Мы прошли ту точку, когда влияние этого военного конфликта могло быть ограничено определенной географией.
Но поскольку переговоры все же потребуются, а об окончательном урегулировании не может быть и речи, наиболее вероятным исходом является соглашение о перемирии. Перемирие — это по сути, долгосрочное соглашение о прекращении огня, которое не устраняет политические разногласия — положит конец горячей фазе конфликта между Россией и Украиной, но не всему конфликту. Типичным случаем является корейское перемирие 1953 года, которое касалось исключительно механизма поддержания прекращения огня и не касалось всех политических вопросов. Хотя Северная и Южная Корея технически все еще находятся в состоянии войны и обе претендуют на то, что весь полуостров является их суверенной территорией, перемирие там в основном соблюдается. Такой хотя внешне и неудовлетворительный исход — наиболее вероятный вариант окончания украинского конфликта.
В отличие от корейского случая, США и их союзники не воюют на Украине. Решения в Киеве и Москве в конечном итоге будут гораздо более значимыми, чем решения, принятые в Берлине, Брюсселе или Вашингтоне. Даже если бы они захотели сделать это, западные правительства не могли бы диктовать условия Украине или России. Тем не менее, даже признавая, что Киев в конечном итоге будет принимать собственные решения, Соединенные Штаты и их союзники в тесном сотрудничестве с Украиной могут начать обсуждать и выдвигать свое видение эндшпиля. В какой-то степени они уже делают это в течение нескольких месяцев: статья президента США Джо Байдена в мае 2022 года в The New York Times ясно дала понять, что его администрация считает, что этот военный конфликт закончится за столом переговоров. С тех пор его высокопоставленные чиновники регулярно повторяют эту точку зрения, хотя мантра о помощи Украине "столько, сколько потребуется" чаще привлекает больше внимания публики. Но Вашингтон упорно избегает предоставления каких-либо дополнительных подробностей. Более того, похоже, что ни правительство США, ни его союзники, ни Киев не предпринимают какие-либо попытки продумать практические аспекты и содержание возможных переговоров. По сравнению с усилиями по предоставлению ресурсов для контрнаступления практически ничего не делается для форматирования того, что же все-таки будет дальше. И администрация Байдена должна начать заполнять этот пробел.
Издержки ожидания
Шаги, направленные на то, чтобы сдвинуть с мертвой точки дипломатию, не должны влиять на усилия по оказанию военной помощи Украине или мешать возлагать на Россию дополнительные издержки. Исторически так сложилось, что сражаться и говорить одновременно было обычной практикой войн. Во время Корейской войны одни из самых ожесточенных боев происходили в течение двух лет переговоров о перемирии, когда США понесли 45% своих потерь в этой войне. Начало планирования дипломатии, применение которой неизбежно в украинском конфликте, может и должно происходить параллельно с другими существующими элементами американской политики, даже в условиях продолжающихся боевых действий.
В краткосрочной перспективе это означает как продолжение помощи Киеву в контрнаступлении, так и начало параллельных переговоров с союзниками и Украиной об эндшпиле конфликта. В принципе, открытие переговорного пути с Россией должно дополнять, а не противоречить давлению на поле боя. Если военные успехи Украины сделают Кремль более склонным к компромиссу, то ведь единственный способ узнать об этом — это через действующий дипломатический канал. Создание такого канала не должно привести к тому, что Украина, или ее западные партнеры ослабят давления на Россию. Эффективная стратегия требует как принуждения, так и дипломатии. Одно не может существовать без другого.
Но ожидание подготовки к переговорам имеет свои издержки. Чем дольше союзники и Украина будут обходиться без разработки дипломатической стратегии, тем труднее будет это сделать в дальнейшем. Месяц за месяцем политическая цена первого шага будет расти. Уже сейчас любой шаг, который Соединенные Штаты и их союзники делают, чтобы открыть дипломатический путь — даже при поддержке Украины — должен быть тщательно продуман, иначе он будет изображен как изменение общей политики или отказ от западной поддержки Киева.
Начинать подготовку к переговорному процессу сейчас имеет смысл еще и потому, что дипломатия конфликтов не дает результатов в одночасье. Действительно, потребуются недели или, возможно, даже месяцы, чтобы союзники и Украина пришли к единому мнению относительно переговорной стратегии. Еще больше времени потребуется, чтобы прийти к соглашению с Россией, когда переговоры начнутся, если они начнутся вообще. В случае с корейским перемирием потребовалось 575 встреч в течение двух лет, чтобы согласовать почти 40 страниц соглашения. Другими словами, даже если завтра будет создана переговорная площадка, пройдут месяцы, прежде чем смолкнут пушки (если переговоры увенчаются успехом, что далеко не факт).
Разработка мер по обеспечению режима прекращения огня будет непростой, но важной задачей, и Вашингтон должен сформировать у себя готовность помочь Киеву в этих усилиях. Сейчас должна начаться серьезная работа над тем, как избежать того, что украинские официальные лица, в том числе Зеленский, насмешливо называют "Минск-3", ссылаясь на два неудачных соглашения о прекращении огня, которые были заключены при посредничестве России в белорусской столице в 2014 и 2015 годах. Эти соглашения не смогли надолго положить конец насилию и не предусматривали эффективных механизмов обеспечения соблюдения сторонами своих обязательств.
Используя данные о конфликтах между 1946 и 1997 годами, политолог Вирджиния Пейдж Фортна показала, что четкие соглашения, предусматривающие создание демилитаризованных зон, гарантии третьих сторон, миротворчество или совместные комиссии по разрешению споров и содержащие конкретные (а не расплывчатые) формулировки, приводят к более прочному прекращению огня. Эти механизмы укрепляют принципы взаимного сдерживания, которые позволяют заклятым врагам добиваться мира, даже не разрешая своих фундаментальных разногласий. Поскольку эти механизмы будет особенно сложно адаптировать к запутанному конфликту на Украине, правительствам заинтересованных стран необходимо работать над их разработкой уже сейчас.
Хотя перемирие с целью положить конец украинскому конфликту будет двусторонним соглашением, Соединенные Штаты и их союзники могут и должны помочь Украине в ее переговорной стратегии. Одновременно им следует подумать о том, какие меры они могут принять параллельно, чтобы стимулировать стороны сесть за стол переговоров и свести к минимуму вероятность того, что хоть какое-то прекращение огня сорвется.
Как следует из исследования Вирджинии Фортны, частью этого уравнения должны быть обязательства по безопасности перед Украиной, то есть некая гарантия того, что Киев не столкнется с Россией один на один, если Москва снова нападет на своего соседа. Слишком часто обсуждение обязательств по безопасности сводится к вопросу членства Украины в НАТО. Как член альянса, Украина, конечно, выиграет от статьи 5 учредительного договора НАТО, которая требует, чтобы члены рассматривали вооруженное нападение на одного из них как нападение на всех. Но членство в НАТО — это гораздо больше, чем просто статья 5. С точки зрения Москвы, членство в альянсе превратит Украину в плацдарм для развертывания Соединенными Штатами своих сил и средств непосредственно на границах России. Таким образом, даже если бы среди союзников существовал консенсус относительно приема Украины в НАТО (а его-то и нет), то предоставление Киеву гарантий безопасности через членство в НАТО вполне могло бы сделать мир настолько непривлекательным для России, что Путин решился бы на продолжение военного конфликта.
Сделать из этого замкнутого круга квадрат очень сложно и политически весьма чревато. Одной из потенциальных моделей может явиться меморандум о взаимопонимании между США и Израилем 1975 года, который был одним из ключевых предварительных условий для согласия Израиля на мир с Египтом. В документе говорится, что в свете "давней приверженности США задаче обеспечения выживания и безопасности Израиля правительство Соединенных Штатов будет с особой серьезностью относиться к угрозам безопасности или суверенитету Израиля со стороны мировой державы". Далее в нем говорится, что в случае такой угрозы правительство США проконсультируется с Израилем "в отношении того, какую поддержку или помощь, дипломатическую или иную, оно может оказать Израилю в соответствии с американской конституционной практикой". В документе также прямо обещаются "корректирующие меры со стороны Соединенных Штатов", если Египет нарушит режим прекращения огня. Это не прямое обязательство рассматривать нападение на Израиль как нападение на Соединенные Штаты, но оно близко к этому.
Подобные гарантии Украине придали бы Киеву повышенное чувство безопасности, стимулировали бы инвестиции частного сектора в экономику Украины и усилили бы сдерживание возможной будущей российской агрессии. Хотя сегодня Москва точно знает, что Соединенные Штаты не будут вмешиваться военными средствами в случае нападения на Украину, такие гарантии заставили бы Кремль задуматься более чем дважды, но не повысили бы перспективу появления новых американских баз у границ России. Конечно, Вашингтону нужна была бы уверенность в прочности перемирия, чтобы вероятность того, что эти обязательства подвергнутся проверке на практике, оставалась низкой. Приоритетом должно оставаться предотвращение войны США с Россией.
Со временем Украине потребуются другие стимулы, такие как поддержка в восстановлении, меры, которые заставили бы Россию вести себя ответственно и постоянная военная помощь в мирное время, чтобы помочь Киеву создать надежные средства сдерживания. Кроме того, Соединенным Штатам и их союзникам следует дополнить принудительное давление, оказываемое на Россию, усилиями по превращению мира в более привлекательный вариант, например, частичным ослаблением санкций (с оговорками об их возврате в случае несоблюдения) что может привести к компромиссу. Запад также должен быть открыт для диалога по более широким вопросам европейской безопасности, чтобы свести к минимуму вероятность возникновения подобного кризиса с Россией в будущем.
Нужно начинать говорить
Первый шаг к тому, чтобы воплотить это видение в жизнь в ближайшие месяцы, — это поддержать усилия правительства США по развитию дипломатического направления. Целый новый элемент военного командования США, Группа содействия безопасности-Украина, был создан под миссию оказания помощи и обучения ВСУ. Его возглавляет трехзвездный генерал со штатом в 300 человек. Однако в администрации США нет ни одного чиновника, чьей основной задачей являлась бы дипломатия в разрешении конфликтов. Байден должен назначить кого-то, возможно, специального посланника президента, кто может взаимодействовать не только с министерствами иностранных дел союзников, которые оказались в стороне от этого кризиса почти во всех соответствующих столицах. Следующим шагом Соединенных Штатов должно стать начало неформальных переговоров с Украиной и между союзниками по G-7 и НАТО об эндшпиле украинского конфликта.
Параллельно Соединенным Штатам следует рассмотреть вопрос об установлении регулярного канала связи по конфликту с участием Украины, союзников США и России. Этот канал изначально не должен быть направлен на достижение прекращения огня. Но он позволил бы всем сторонам взаимодействовать постоянно, а не в разовых встречах. Это может быть подобием контактной группы, использовавшейся во время войн на Балканах, когда ее члены из числа представителей ключевых государств и международных институтов регулярно встречалась. Такие обсуждения должны начинаться вне поля зрения общественности, как и первоначальные контакты США с Ираном по ядерной сделке, подписанной в 2015 году.
Эти усилия вполне могут и не привести к соглашению. Шансы на успех невелики, и даже если переговоры приведут к заключению какой-то сделки, никто не уйдет с них полностью удовлетворенным. Перемирие в Корее, конечно же, не рассматривалось как триумф внешней политики США в момент его подписания: в конце концов, американское общество привыкло к абсолютным победам, а не к кровавым войнам без ясного решения. Но за прошедшие с тех пор почти 70 лет на полуострове не было новой вспышки войны. Тем временем Южная Корея вышла из разрухи 1950-х годов, стала новым мировым экономическим центром и, в конечном итоге, процветающей демократией. Послевоенная Украина, такая же процветающая и демократическая, с твердой приверженностью Запада обеспечению ее безопасности, представляла бы собой настоящую стратегическую победу.
Эндшпиль, основанный на перемирии, оставит Украину — по крайней мере временно — без какой-то части ее территории. Но у страны будет возможность восстановиться экономически, и в ней кончатся смерти и разруха. Она останется в конфликте с Россией из-за территорий, оккупированных Москвой, но этот конфликт будет разыгрываться в политической, культурной и экономической сферах, где при поддержке Запада Украина будет иметь преимущества. Успешное воссоединение Германии в 1990 году, еще одной страны, разделенной условиями мира, демонстрирует, что сосредоточение внимания на невоенных элементах противостояния может дать большие результаты. Кроме того, если даже российско-украинское перемирие и не положит конец конфронтации Запада с Россией, оно резко снизит риски прямого военного столкновения, смягчит глобальные последствия украинского конфликта.
Многие эксперты и аналитики будут продолжать настаивать на том, что исход военной фазы конфликта на Украине должен решаться только на поле боя. Но эта точка зрения не учитывает, что структурные основы конфликта вряд ли изменятся, даже если линия фронта сдвинется, что само по себе далеко не гарантировано. США и их союзники должны быть в состоянии помочь Украине одновременно и на поле боя, и за столом переговоров. Сейчас самое время начать.
Автор: Сэмюэл Чарап (Samuel Charap) — главный политолог корпорации RAND и соавтор книги "Все проигрывают: украинский кризис и разрушительное соперничество в постсоветской Евразии". Ранее работал в отделе политического планирования государственного департамента США при администрации Обамы.
