США повторили опыт Берии, теперь мы берем пример с американцев
В начале июня 2012 года в Государственную думу был внесен законопроект «О Фонде перспективных исследований» (ФПИ), который месяц спустя на заседании нижней палаты российского парламента представил депутатам вице-премьер Дмитрий Рогозин.
Как заявлено, ФПИ призван действовать как некоммерческая организация, его работа должна быть направлена на сопровождение прорывных высокорискованных исследований и разработок в интересах обороны и безопасности государства, модернизации Вооруженных Сил России и создания инновационных технологий.
Дорога к инновациям
О будущей структуре, которую успели наречь в СМИ аналогом американского Агентства передовых разработок (DARPA), пока известно немного, однако попробую изложить имеющиеся факты и оценить перспективы фонда.
Так, согласно законопроекту ФПИ будет формировать научные представления о возможных угрозах, критически значимых для обеспечения обороноспособности Российской Федерации, причинах их возникновения и путях устранения. Как предусмотрено в документе, фонд организует поиск и заказ на разработку, апробацию и сопровождение перспективных инновационных научно-технических идей и передовых конструкторских и технологических решений в области создания высокоэффективных систем вооружения, военной и специальной техники, производства высокотехнологичной продукции военного, специального и двойного назначения, осуществляет финансирование указанных мероприятий и проектов. То есть мы видим беспрецедентное событие в истории новой России. В чем же суть?
Уникальность ситуации заключается в следующем: впервые руководство страны пришло к осознанию того факта, что рыночная экономика в своем современном виде неспособна обеспечить инновационное развитие и делает невозможным создание и продвижение инновационных продуктов и прорывных технологий.
Пикантность же ситуации в том, что либеральная теория, сменившая коммунистические воззрения, в годы перестройки была объявлена единственно верной и правильной. Тогда ведущие экономисты и идеологи, такие как Егор Гайдар и Александр Яковлев, утверждали, что советская экономика плоха именно тем, что она плановая и неспособна отвечать вызовам времени так же, как и обеспечить граждан всем необходимым. С той поры прошло два десятилетия, и несмотря на наполнившиеся прилавки магазинов, путь инновациям оказался закрыт наглухо. Господствовал неолиберальный принцип, гласивший, что государство не должно вкладывать средства в какую-либо рассчитанную на длительную перспективу программу, а только в то, что даст гарантированную и быструю прибыль. А авангард прогресса составят многочисленные бизнесмены, входящие в средний класс, они-то и завалят страну различными ноу-хау и хай-теками.
Увы, практика свидетельствует – за 20 лет рыночной экономики в России не появилось ни одного прорывного или инновационного продукта. Бизнесмен, о котором так мечтали наши реформаторы, по своей природе органически не желает ставить на кон свой капитал. А увлечение инновациями – занятие непредсказуемое. Вероятность остаться без ничего крайне велика. Исследования, эксперименты и испытания требуют огромного количества ресурсов и времени и далеко не всегда заканчиваются успешно, поэтому деловые люди предпочитают вкладывать деньги в то, что уже имеется, многократно опробовано и проверено.
Догнать и перегнать советы
В США к пониманию того, что капитализм и рынок органически неспособны к прорыву, пришли в 1957 году, когда СССР впервые в истории человечества отправил на орбиту Земли искусственный спутник.
Американский историк, сотрудник Вашингтонского музея аэронавтики Роджер Лониус в эссе «Спутник и истоки космической эры» вспоминает: «Единственное подходящее слово, передающее настроение, царившее повсеместно 5 октября 1957 года, было «истерика». Он цитирует слова Линдона Джонсона, в то время лидера сенатского большинства: «Отныне непонятно, как и почему небо казалось нам чужим. Я никогда не забуду глубочайший шок, возникший от осознания, что какая-то другая нация сумела добиться технологического превосходства над нашей великой страной».
Что же так напугало американцев? Разумеется, не безобидный металлический шарик, находящийся в околоземном пространстве. Девиз DARPA, прописанный на его гербе, гласит: Bridging The Gap – «Устранение разрыва». Какой разрыв имеется в виду? Между научной теорией и ее практической реализацией? Нет.
Агентство передовых разработок, известное по аббревиатуре DARPA, предназначалось для ликвидации отставания США от СССР в науке и высокотехнологичной промышленности. Практика этого ведомства в корне поломала идею, что рынок все устроит сам. Ярчайшим примером деятельности DARPA и правильности выбранного им пути служит история рождения Интернета.
Все началось с работы инженера Поля Барана в США в 1960 году. Молодой выходец из Польши, он ужасался тому, что внезапная ядерная атака СССР может вывести из строя узлы централизованной системы связи Соединенных Штатов и тогда невозможно будет отдать приказ стратегическим силам Америки на ответный удар. Тем более что телефонные коммуникации в ту пору монополизировала всесильная корпорация АТ&T («Америкэн телефон энд телеграф»). Стоило уничтожить ее центральный офис – и США лишались телефонной связи. Баран предложил создать связь по принципу нейронной сети головного мозга. Так, чтобы система могла строить тысячи возможных вариантов соединения одной точки с другой, обходя пораженные и уничтоженные участки. При этом сами сигналы были бы не аналоговыми, а цифровыми и пакетными.
Инженер смог разработать систему шифрования сигналов в виде нолей и единиц, разделив послания на пакеты, в которых содержалась информация о получателе сообщения, его местонахождении и времени пребывания адресата в сети связи. Пакетам надлежало автоматически искать нужный путь прохождения до получателя информации. Отпадала потребность в узловых станциях телефонных коммуникаций, в «прямом проводе». Штаб мог связаться с нужной ракетной или бомбардировочной базой хоть через Канаду, хоть через Гавайи. Мир превращался как бы в один мозг, а связь – в нервную систему (Алекс Абелла. «Солдаты разума». Москва, АСТ, 2010 г., стр. 154).
Баран обратился со своей идеей во всесильную АТ&T. Но поляка там приняли холодно: мол, даже если ваш проект и возможно воплотить в жизнь, все равно компания этого делать не собирается. Ибо тем самым возникнет конкурент ее прежней системе связи.
Правда, инженер все равно победил. На его счастье, в США с 1957 года при Минобороны США функционировало DARPA, куда он и пришел. Система поддержки и продвижения инновационных разработок занялась проектом и к 1969 году запустила сеть ARPAnet, из которой затем вырос Интернет, изменивший мир и давший в руки американцам рычаги глобальной гегемонии. Собственно говоря, из той же идеи выросла и мобильно-сотовая связь.
В этой ситуации талантливым инноваторам довелось ломать сложившуюся костную систему, закрывающую дорогу в жизнь всему прорывному. И обеспечило успех именно DARPA.
Но что случилось бы, не будь у Америки ведомства, умеющего действовать, не принимая в расчет примитивный интерес в скорой наживе, и делать рисковые вложения в прорывные инновации? Ведь DARPA – не капиталистическая, а планово-проектная структура, которая в отличие от традиционного рыночного инструмента ставит во главу результат, а не прибыль.
Что предстоит сделать
Получается, что отечественный ФПИ должен выполнять ту же функцию. Это подтверждает и вице-премьер Дмитрий Рогозин. Вот что он сказал в Госдуме во время представления данного законопроекта: «Надо организовать работу, направить ее, профинансировать по самым прорывным направлениям, к которым мы относим робототехнику, новые материалы, микроэлектронику и гиперзвук, поскольку гиперзвуковые технологии будут приняты на вооружение ведущими странами, что может поставить под сомнение существующие формы стратегического баланса».
Таким образом, отечественный ФПИ, по аналогии с DARPA, должен заняться поиском инноваций, доведением их до состояния готового продукта и выведением на рынок вопреки интересам его игроков.
Стоит отметить, что само американское агентство не было чем-то невиданным. Подобное ведомство существовало и крайне успешно работало в Советском Союзе и называлось Спецкомитет при Совете министров СССР, который возглавлял Лаврентий Павлович Берия. Именно эта структура обеспечила СССР в кратчайшие сроки ядерным орудием и ракетными технологиями, сконцентрировав на нужном направлении все необходимые ресурсы, в том числе и административные.
Итак, успехи СССР заставили США сформировать планово-проектный механизм для продвижения инноваций. Сейчас приходится констатировать, что подобного механизма в России нет.
Получится ли у Дмитрия Рогозина создать его – большой вопрос. Дело в том, что учреждение ФПИ не ликвидирует само по себе технологическую отсталость промышленности РФ. Нужно соблюсти еще ряд условий.
Необходимо формирование среды, которая бы обеспечивала устойчивый спрос на прорывные технологии. Эта роль на начальном этапе, надо полагать, отводится оборонно-промышленному комплексу.
Фонду не следует просто указывать направления поиска инноваций, ему надлежит ставить конкретные задачи (как когда-то ставились задачи создания атомной бомбы). Они должны быть не сугубо военными, хоть это и очень важно, но также и гражданскими, чтобы готовый и испытанный продукт внедрял уже бизнес, а ресурсы и силы ФПИ перебрасывались бы на следующий проект. Таких программ может быть масса (новые виды топлива и строительных материалов, новейшие технологии в медицине и так далее).
ФПИ должен иметь собственную лабораторную и испытательную базу, на которой будет проводиться апробация и экспертиза той или иной технологии.
Особо важно наличие в руководстве фонда не экономистов или серых чиновников, а реальных промышленников, инноваторов, производственников, которые бы работали в тесном контакте с промышленностью и властью.
Надо сформировать при фонде некую межминистерскую структуру, которая бы занималась тем, что определяла направления развития Российского государства и формировала бы облик будущего. Исходя из этого ставить задачи по разработке и созданию того или иного продукта.
Внести изменения или же создать дополнительно нормативно-правовую базу, способствующую инновациям и передовым исследованиям.
Это далеко не полный перечень того, что нужно сделать, чтобы идея Фонда перспективных исследований обрела реальные черты. Есть ли все это в головах тех, кто будет воплощать ФПИ в жизнь? Хочется верить, потому что в противном случае затея рискует закончиться пшиком.
Евгений Друзин
Опубликовано в выпуске № 28 (445) за 18 июля 2012 года
