Успешный бизнес-проект американского ВПК непредсказуем и опасен
В большой стратегической игре США, суть которой сводится к попытке вернуть для США позиции неоспоримого лидера в глобальном масштабе до уровня, какими они воспринимались в 90-е годы прошлого столетия, роль ПРО является определяющим фактором. При этом одновременно решаются как стратегические, так и и политические, военные, экономические проблемы.
В последний год XX столетия США и НАТО совершили вооруженную агрессию против Югославии. С военно-политической точки зрения эта война ознаменовала начало новой эпохи – эпохи передела мира. Ее появление – не случайный зигзаг истории, а одна из основных закономерностей конца XX – начала XXI века. При небольшой удельной численности населения (около 2,5%) США потребляют до 40% добываемых в мире природных ископаемых, импортируя при этом около половины нефти, за счет которой на 40% удовлетворяют свои базовые потребности в энергии. Поэтому по мере возрастания зависимости своего экономического благополучия от доступа к мировым рынкам и запасам природных ресурсов военно-силовая компонента политики США будет систематически усиливаться. В том числе и по отношении к России – в силу специфики ее геополитического положения и наличия больших запасов энергоресурсов.
По мнению американского политолога Эдварда Лютвака, основными игроками на геополитическом поле мира в первой половине XXI века будут США и Китай.
Россия окажется в самом центре событий мировой политики, потому что любое важное событие будет завиcеть от того, кого поддержит Москва.
В ходе развития мирового политического процесса США начали осуществлять переход от американо-центристской модели мира, пик которой пришелся на годы администрации Джорджа Буша, к модели доминирования США на основе партнерства с другими международными субъектами (в военной области это прежде всего НАТО). Создание успешных коалиций для США становится более критичным фактором успеха, нежели раньше.
Главная геополитическая цель развития системы ПРО – внесение разлада между одними и сплочение других во имя интересов других, что укладывается в принцип «разделяй и властвуй». Поэтому проблемы развертывания третьего позиционного района и создание совместной с Россией ЕвроПРО необходимо рассматривать с учетом политических, военных, экономических и других факторов.
Разворачивая третий позиционный район ПРО в Европе, США ставили перед собой три задачи.
Первая задача преследовала следующие политические цели: возвращение главенствующей роли США в вопросах евробезопасности; нахождение «рычага» управления Россией в развязанной США широкомасштабной информационной войне, направленной на создание образа стран-«изгоев» в лице Ирана и КНДР, от которых исходит ракетно-ядерная угроза мировому сообществу, и превращения ее в своего союзника.
Вторая задача преследовала экономические цели: обеспечение корпорациям ВПК заказов путем реализации концепции «спиральной разработки и приобретения систем оружия» в области ПРО; завышение оценки ракетных угроз, что обеспечивало активно навязывать собственные противоракетные средства своим союзникам и расширять географический охват районов базирования элементов ПРО.
Третья задача преследовала стратегические цели, направленные на исключение возможности нанесения МБР России ответного удара по территории США с любого направления путем применения доктрины «упреждающе-превентивного удара» и концепции быстрого глобального удара.
Для продвижения своих планов создания противоракетной обороны в Европе США использовали своих новых «друзей» в НАТО, которые стремились доказать свою преданность США, а с другой стороны – продемонстрировать «старой» Европе свою значимость в решении вопросов евробезопасности. Предложения США о размещении ПРО в Европе нашли живой отклик в восточноевропейских столицах: Варшаве, Праге, Будапеште, Софии.
Возвращение главенства США в вопросах евробезопасности
Успешная агрессивная война НАТО против Югославии ускорила процесс интегрирования потенциала США и НАТО. В качестве инструментария создания тандема США–НАТО на новом геополитическом поле была выбрана ПРО.
В «Стратегической концепции НАТО» указывалось на необходимость развития системы ПРО для борьбы с ядерной, биологической и химической угрозами. В ней отмечалось, что должно продолжаться совершенствование построения обороны Североатлантического союза в части, касающейся рисков и потенциальных угроз распространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств его доставки, в том числе путем совершенствования системы противоракетной обороны. В 2002 году в соответствии с договоренностями глав государств и правительства Североатлантического альянса на Пражской встрече было принято решение о разработке военно-экономического обоснования противоракетной обороны.
Для разработки военно-экономического обоснования ПРО была создана многонациональная Европейско-американская экспертная группа, в которую были включены специалисты по различным проблемам ПРО. Экспертная группа работала в тесном сотрудничестве с агентством НАТО по консультациям, командованию и управлению. Экспертной группой был проведен анализ вариантов защиты стран Североатлантического союза от ракетных угроз.
В 2008 году на встрече представителей НАТО в Бухаресте руководство Североатлантического союза рассмотрело политические и военные последствия предполагаемого построения третьего эшелона системы ПРО США в Европе. Руководители стран НАТО согласились с предложением США об интеграции стратегических элементов ЕвроПРО в перспективную ПРО НАТО в качестве ее дополнительного стратегического эшелона. Руководители стран НАТО согласились с тем, что планируемое развертывание третьего стратегического эшелона ПРО поможет обеспечить защиту стран НАТО, и постановили, что данная система должна быть неотъемлемым элементом любой будущей архитектуры ПРО НАТО.
По мнению генерального секретаря НАТО Андерса Фог Расмуссена, ПРО НАТО, которую планируется создать в течение ближайших 10 лет, позволит противостоять реальным угрозам безопасности стран блока и их союзников. Он заявил, что в единую систему ПРО НАТО могут быть объединены все средства ПРО 28 стран блока, включая Германию, Данию, а также оборудование третьего эшелона ПРО США, которую Вашингтон, несмотря на политические заявления, намеревается развернуть в Восточной Европе.
Спиральная разработка и приобретение оружия
Неудачи реализации программ и проектов национальной ПРО в 1992–2001 годы заставили администрацию Джорджа Буша кардинально изменить военно-техническую политику в области ПРО. Осуществление новой военно-технической политики руководство США начало с преобразования управления по ПРО в Агентство ПРО (АПРО) с соответствующим расширением полномочий и увеличением ежегодных ассигнований более чем в 1,6 раза (с 4,8 до 7,8 млрд. долл.). Для ускорения разработки противоракетного вооружения и военной техники и более эффективного использования финансовых и технологических ресурсов агентство объединило в единую систему ПРО национальную и противоракетную оборону на ТВД.
Цель преобразований – расширение рынка сбыта противоракетного вооружения и техники. Основной помехой в достижении этой цели стали длительные сроки отработки систем ПРО на соответствие заданным тактико-техническим требованиям (ТТТ). Военно-политическое руководство США решило изменить традиционную систему закупок ВВТ и объявить о новой концепции «спиральной разработки и приобретения системы оружия».
Сущность концепции – разработка образцов техники по блокам с временной дискретностью в два года, при которой различные элементы системы оружия принимаются на вооружение дифференцированно по времени и не обязательно с характеристиками, заданными ТТТ. В меморандуме МО от 2 января 2002 года по программе ПРО были отменены все существовавшие положения, включая «Технические объективные задачи» и «Документ по оперативным требованиям».
Руководитель АПРО генерал-лейтенант Рональд Кадиш в июле 2002 года, убеждая Конгресс в принятии «спиральной концепции», заявил: «Я не могу сказать вам сегодня, как будет выглядеть система ПРО через 15, 10 и даже 5 лет. Она будет приобретать очертания постепенно, по ходу времени. Мы не хотели бы замыкаться на определенную архитектуру, основанную на известных или вызревающих технологиях, которые могут потребовать 10 или более лет. Мы намерены идти по нетрадиционному пути приобретения ВВТ». Генерал убедил Конгресс США. Отныне «дойная корова» приобрела новое свойство и стала «священной коровой» корпораций ВПК США.
Под «спиральную концепцию» навязывания приобретения несоответствующих заданным ТТТ оружия ПРО была подведена научная база, которая, по мнению авторов концепции, позволяет решать задачи более скорого приобретения боевых возможностей оружия; снижения технического риска при внедрении перспективных технологий; получения от заказчика обратной информации для поиска путей устранения недостатков и разработки новых модификаций; внедрение вызревающих технологий в конструкцию образцов ВВТ в течение всего жизненного цикла.
Логика спиральной концепции разработки и приобретения элементов ПРО требовала ускоренного развертывания НПРО. Джордж Буш в своей директиве Министерству обороны и Агентству НПРО предписывает в ускоренном порядке в течение двух лет начиная с декабря 2004 года развернуть в оперативной конфигурации те компоненты ПРО, которые доведены до статуса «первоначальных оперативных возможностей». Министерство обороны и Агентство НПРО заставило все свои структуры приступить к выполнению президентской директивы. Начали срочно разворачивать второй позиционный район НПРО на Аляске, несмотря на неготовность большинства элементов НПРО к оперативному развертыванию и решению боевых задач по прямому предназначению.
Ускоренное развертывание НПРО началось в условиях отсутствия концепции боевого применения системы в наиболее вероятных военных ситуациях и четкой архитектуры НПРО, незрелости предлагаемых технологий и недостаточности их обоснования по критерию «стоимость–эффективность», неубедительности (в основном негативных) результатов испытаний (лабораторных, стендовых и летных) предлагаемых технологий и систем. К концу пребывания Буша-младшего у власти ежегодные расходы на ПРО превысили 10 млрд. долл. и в следующем десятилетии должны были достигнуть 20–25 млрд. долл. в год. Таким образом ПРО стала превращаться в реального конкурента основным закупочным программам видов вооруженных сил («НВО» №19, 2009).
Традиционно республиканцы поддерживали идею НПРО США, обеспечивая бесконтрольный рост бюджета Пентагона и баснословные прибыли корпораций, связанных с НПРО.
Монополизация рынка сбыта компонентов ПРО
Мировому сообществу США навязали новый вид войны – военно-экономической в сфере торговли оружием. По принятым понятиям это не война, а конкурентная борьба за сектор (сегмент) рынка сбыта оружия. Мировой рынок оружия в отличие от других развивается, несмотря на кризис. В настоящее время идет борьба за передел рынка высокотехнологического оружия. Комплексы и средства ПРО являются синтезом новейших технологий, в которых сосредоточен интеллектуальный и информационный потенциал страны, разрабатывающей эти средства. Одновременно он способствует решению как экономических проблем, так и проблемы лидерства США в глобальном масштабе.
США, используя завышенные оценки ракетных угроз, активно навязывают собственные противоракетные средства своим союзникам и расширяют географический охват районов базирования элементов ПРО, стремясь не только усилить свои позиции в ключевых регионах мира, но и стать монополистом на «противоракетном» сегменте рынка продажи оружия. США осуществляют монополизацию рынка сбыта компонентов ПРО путем вытеснения конкурентов с рынка сбыта и завоевания новых рынков, побуждения к закупкам средств и элементов ПРО, тесного взаимодействия и координации всех мероприятий при развертывании национальных систем ПРО, расширения и укрепления военно-технического сотрудничества в области ПРО.
Примером вытеснения с рынка сбыта конкурента является Франция. Эта страна предлагала свою концепцию ЕвроПРО. В отличие от американского это менее затратный вариант. Он предусматривал наращивание потенциала существующей объединенной системы ПВО НАТО за счет включения в ее состав перспективных средств предупреждения о ракетном нападении и противоракет европейской разработки, а также зенитных ракетных комплексов наземного и морского базирования, возможности которых могли быть доведены до уровня, позволяющего перехватить баллистические ракеты. После долгих консультаций на саммите НАТО в конце 2006 года была одобрена резолюция по развертыванию системы ПРО в Европе по американским лекалам.
Умелая маркетинговая и информационная политика, искусственное завышение ракетных угроз, научно-технологические достижения в развитии элементов нестратегической ПРО, а также интегрирование нестратегической ПРО в стратегическую НПРО породили бум на рынке систем и элементов ПРО. Так, в портфель потребителей комплексов ПАК 1, 2, 3 входят 13 государств: Германия, Греция, Израиль, Иордания, Испания, Кувейт, Нидерланды, ОАЭ, Польша, Саудовская Аравия, Тайвань, Южная Корея, Япония. На очереди новоявленные страны НАТО. К настоящему времени на экспорт изготовлено либо заказано до 140 батарей этого комплекса. С учетом начавшейся реализации варианта ПАК-3 (включая проведение практически во всех странах-заказчиках модернизации ранних версий Patriot до уровня РАК-3) можно ожидать, что американцы намерены расширить и закрепить свое положение в этом сегменте оружия. Объем поставок ПАК-3 и поздних версий ПАК-2 в ближайшие 10–15 лет будет исчисляться десятками миллиардов долларов. Недавний мегаконтракт стоимостью 9 млрд. долл. на поставку этих систем ОАЭ является наглядным подтверждением.
США также разработали и начали продвигать на рынок комплекс ПРО театра военных действий TXAAD и (совместно с Германией и Италией) ЗРК малой и средней дальности MEADS, использующий ракеты ПАК-3. Американцы настойчиво предлагают комплекс TXAAD для включения в состав перспективной ПРО НАТО. Рассматривается вариант размещения в Греции, Италии, Испании, Польше, Турции и Чехии (в печати появилось сообщение, что Чехия отказывается от его размещения). В состав комплекса TXAAD включена радиолокационная станция AN/TPY-2. Ее планируется использовать для информационной поддержки применения противоракет ГБИ (GBI – Ground Based Interceptor), корабельных противоракет типа «Стандарт -3», зенитного ракетного комплекса «Патриот» ПАК-3, а также перспективных средств перехвата. Станция становится «дойной коровой» для ее производителей.
Проект создания мобильного противоракетного комплекса TXAAD с включением в его состав автономного варианта радиолокационной станции AN/TPY-2 на современном этапе является одним из наиболее успешных во всей программе ПРО США. В перспективе американцы намерены придать этому комплексу способность перехвата стратегических ракет со средствами преодоления ПРО, что позволит в короткие сроки развертывать многочисленные противоракетные группировки на возможных направлениях ракетных ударов по США и их союзникам.
Россия в этом сегменте рынка сбыта оружия занимает скромное место. Экспорт ЗРК ряда С-300П фактически был сосредоточен в основном на Китае, продажи по паре дивизионов Кипру (Греция) и Вьетнаму носили, по сути, единичный характер. Контракт 2006 года на поставку четырех дивизионов С-300 ПМУ2 в Алжир стал прорывом за пределы Юго-Восточной Азии, однако этот успех не получил дальнейшего развития.
С 2007 года китайское оружие в сфере ПРО вступило в конкурентную борьбу с российским оружием. Турция объявила тендер на поставку систем противовоздушной обороны. Конкурентом российских ЗРК С-300 выступил китайский комплекс HQ-9, разработанный при российском содействии. Отказ России выполнять контракт с Ираном на поставку С-300 освободил нишу для Китая. Китай предложил свой аналог HQ-9. Китай активно выходит на рынок высокотехнологического вооружения ПВО/ПРО, который традиционно занимала Россия.
Координация всех мероприятий при развертывании национальных систем ПРО позволяет не только завоевывать новые рынки сбыта, но и способствует реализации «абсолютной конечной цели всех программ ПРО США» – достижение полной неуязвимости территории Соединенных Штатов от любого ракетно-ядерного удара и полное обесценивание стратегических ядерных сил Российской Федерации».
Расширение и укрепление военно-технического сотрудничества в области ПРО направлено на расширение географического охвата районов базирования элементов создаваемой глобальной системы ПРО и монополизацию на «противоракетном» сегменте рынка продажи оружия. Примером расширения и укрепления военно-технического сотрудничества в области ПРО является Австралия. Оно осуществляется по следующим направлениям:
Первое. Австралия участвует в создании радиолокационных систем контроля космического пространства, раннего обнаружения и предупреждения о пусках баллистических ракет в интересах американской ПРО.
Второе. На вооружение ВМС Австралии к 2013 году могут поступить три эсминца с усовершенствованной в интересах ПРО многофункциональной системой оружия «Иджис» и зенитными управляемыми противоракетами типа «Стандарт-2», в перспективе – «Стандарт-3».
Третье. Комплексная обработка данных американской космической системы обнаружения пусков баллистических ракет. Прием и первичная обработка информации, поступающей от КА обнаружения пусков баллистических ракет производится наземными приемными центрами Пайн-Гэп (Северная территория Австралии). С приемных центров информация о пуске баллистических ракет через ИСЗ-ретрансляторы передается в центр предупреждения о ракетном нападении на КП НОРАД. Разведывательные данные о запуске баллистических ракет поступают с КА на КП НОРАД через 1,5–3 минуты после старта.
Расширение и укрепление военно-технического сотрудничества в области противоракетной обороны с Австралией, Израилем и другими странами является наглядным примером того, как американцы стремятся привлечь максимально возможное число союзников. Массовость участия зарубежных стран в процессе создания глобальной системы ПРО позволяет США оправдывать в глазах международного сообщества свои действия по наращиванию средств ПРО, ссылаясь на принципы коллективной безопасности.
Расширение и укрепление военно-технического сотрудничества США в области ПРО направлено на объединения усилий по повышению эффективности средств ПРО. Примером такого сотрудничества является США – Япония. В рамках подписанного между ними в декабре 2004 года договора о создании региональной ПРО обе стороны брали на себя обязательство по объединению усилий в разработке новых, более эффективных средств противоракетной обороны, в частности – перспективной ракеты-перехватчика SM-3 block 2. При этом на японцев была возложена задача создать систему защиты инфракрасного сенсора от нагревания во время полета на гиперзвуковых скоростях. США взяли на себя разработку боеголовки, превосходящую предыдущую модификацию в скорости и в поражающей способности. В соответствии с замыслом дальность поражения SM-3 block 2 может быть доведена до 1500 км, что практически превратит эту систему в стратегическую. Создание новой стратегической компоненты системы ПРО ТВД планируется завершить до 2018 года.
ПРО-информационная война
Демонстративное нежелание соблюдать преамбулу Парижского соглашения завело в тупик переговорный процесс по ПРО. Процесс «перезагрузки» и установления более тесных и доверительных отношений между Москвой и Вашингтоном постепенно тормозится. Это не в интересах ни Америки, ни России. США заинтересованы осуществить «перезагрузку» в вопросах, связанных с российским ТЯО, будущим договором СНВ-4, легитимизацией развертывания ПРО в Европе. Россия заинтересована в ведении переговоров о минимизации угроз от ПРО, ВТО, развертывания инфраструктуры «мгновенного глобального удара».
Преамбула Договора СНВ-3 для США стала преградой для развития процесса «перезагрузки». В сложившейся обстановке стали ясны цели США – это выхолащивание сути Договора СНВ путем легитимизации развертывания ПРО в Европе и доказательства ее «безобидности». Это означает, что Вашингтон фактически будет продолжать развертывание глобальной ПРО, проигнорировав позицию России и ее озабоченность реализацией этого проекта. Стало ясно, что в этих условиях вырабатывать единый язык в оценке ситуации с противоракетными системами в Европе придется в условиях информационного противоборства.
Целью информационной войны является формирование выгодной для США/НАТО информации в сочетании с дезинформацией, направленной на то, чтобы нейтрализовать (или на определенном этапе сделать союзником) Россию в развязанной США войне за передел мира. Суть информационной войны в сфере ПРО сводится к рефлексивному управлению процессом принятия решений в государственных структурах России посредством формирования выгодной для США информации в сочетании с дезинформацией.
Замысел информационной войны в сфере ПРО состоит в следующем. Создать «совместную ЕвроПРО», которая позволит обеспечить безопасность от Ванкувера до Владивостока путем включения ПРО России в качестве сегмента НПРО США. Создать образ «квазисистемы» совместной системы «ПРО России – НАТО/США», которая удовлетворяла бы участников совместной ПРО. Удержать Россию в рамках договора СНВ в условиях реализации поэтапного адаптивного подхода (ПАП) по созданию ЕвроПРО. Подыскать России сильного врага, чтобы мы согласились на некую американскую помощь «в защите» значительной части территории.
Реализация замысла включения ПРО России в качестве сегмента НПРО США осуществлялась российскими экспертами при активной поддержке экспертов НАТО, США. Некоторые из российских экспертов считают необходимым разработать и согласовать единую архитектуру интегрированной информационной системы. В единую архитектуру помимо систем и средств предупреждения о ракетном нападении России и США они предлагают включить вполне современные и высокоэффективные радары Московской системы ПРО А-135, «Дунай-3У», «Дунай-3М» и «Дон» (обеспечивают обнаружение баллистических целей на расстоянии до 6 тыс. км, их сопровождение и наведение противоракет) и американские радары ПРО, планируемые для базирования в Европе.
Эффективные радары Московской ПРО А-135 российской ВКО не понадобятся ввиду «зеркальной ситуации». Секторальной ПРО по определению нет места. А дальше – «если к цели будут одновременно направлены противоракеты России и США, то это только повысит эффективность перехвата, которая всегда будет конечной». Реализация этого предложения повысит эффективность ЕПАП и позволит реализовать замысел США/НАТО создать систему ПРО, которая обеспечит безопасность от Ванкувера до Владивостока. Но где же будет место России в реализации этого предложении? Наша страна вообще не упоминается в ЕПАП в качестве партнера. Нет ее и во внутринатовских схемах создания ПРО, в которых задействовано шесть государств.
Включение ПРО России в качестве сегмента в НПРО США – это полная капитуляция перед НАТО и США. А для видимости равноправия и независимости предлагается сохранить две отдельные страхующие системы с раздельной ответственностью за прикрытие своих территорий и объединенных только каналами обмена данных от систем обнаружения и сопровождения.
Другой эксперт в сфере ПРО считает, что наиболее вероятно сотрудничество в информационной сфере путем сопряжения систем управления. Якобы, это поспособствует сокращению технологического отставания России. Но это - глубокое заблуждение. США новыми технологиями не делятся. Становиться рынком сбыта телекоммуникационных технологий – опасно с точки зрения информационной безопасности.
Звучат предложения создать два уровня центров обмена информацией. Первый уровень – главный центр обмена информации, на который возложить функции, связанные с глобальной оценкой ракетной и ракетно-ядерной угрозы, контроля космического пространства. Второй уровень – региональные центры, на которые возложить функции оценки ракетной угрозы на региональном уровне. Существует ряд других вариантов, но суть их одна – создание «квазисистемы» ПРО, которая бы являлась прикрытием для реализации целей информационной войны.
На саммите НАТО в Лиссабоне стороны договорились об организации совместных российско-натовских учений по противоракетной обороне. Инициатива их проведения принадлежит Германии, и сегодня многие подготовительные вопросы решены. Мы хотим вместе с нашими коллегами взвесить и оценить все возможные варианты построения системы ПРО. Однако это должно выполняться с учетом всех составляющих триады, а также с учетом варианта ПРО в рамках быстрого глобального удара.
Владимир Иванович Мухин - заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор военных наук, профессор; Сергей Владимирович Аксенов - кандидат технических наук, доцент
