TNI: "Мелосский диалог" или политика с позиции силы
Конфликт на Украине продолжает бушевать, а мирные переговоры даже не начинались, пишет TNI. Поэтому давно назрел вопрос: стоит ли помощь Киеву в его попытках восстановить контроль над восточной Украиной того риска — и нет ли иного пути вперед?
Мелосский диалог — пожалуй, самый тщательно изученный отрывок "Истории Пелопоннесской войны" Фукидида. Афины хотели подчинить своей империи небольшой остров Мелос. Афиняне отправили послов на переговоры с мелосцами, у которых не было реальных сил противостоять сверхдержаве вроде афинской, если только их союзники, спартанцы, не захотят еще одной кровавой войны и не поддержат их.
В отличие от Мелоса, который так и не дождался подмоги от спартанцев и чье население в итоге погибло, Украина получает бесконечную военную помощь от западных стран. Российские лидеры регулярно предупреждают, что поддержка Украины грозит привести к полномасштабной войне между НАТО и Россией. Ведь дело в том, что американское оружие и оружие других членов НАТО отправляется на Украину для того, чтобы убивать российских солдат.
Кроме того, Мелосский диалог представляет собой обширный обмен репликами, но в действительности переговоров почти не было. Обе стороны безоговорочно придерживались диаметрально противоположных позиций, исключая сколь-либо значимый прогресс. То же самое можно сказать о России и Украине: обе заведомо отказываются даже садиться за стол переговоров, пока противник не согласится на неприемлемые для себя требования. Дабы избежать мелосского финала на Украине, минимум одной из сторон (или обеим сразу) придется изменить свои условия. Дабы избежать худшего, НАТО следует задуматься вот о чем. Благоразумно ли поступила Спарта, решив не вмешиваться в дела Мелоса, или лакедемонянам следовало рискнуть из-за этого острова новой масштабной войной с Афинами? Не лучше ли было мелосцам сдаться? Конфликт на Украине продолжает бушевать, а мирные переговоры даже не начинались, поэтому давно пора задаться вопросом: стоит ли помощь Киеву в его попытках восстановить контроль над восточной Украиной того риска — и нет ли иного пути вперед?
Для начала афинские посланники отметили, что переговоры ведутся не в народном собрании, а в кругу старейших и знатнейших граждан, тогда как народ с требованиями афинян бы быстро согласился — и мелосцам об этом хорошо известно. Мелосцы согласились на переговоры, но сказали, что на серьезную дискуссию не рассчитывают. Они считали, что афиняне уже приняли решение и вознамерились обратить Мелос в свое владычество, но обсуждать это отказались. И в этом ключевая проблема всего диалога: обе стороны решительно придерживаются взаимоисключающих позиций. Бескомпромиссная позиция афинян заключалась в том, что Мелос вольется в состав Афинской империи, а единственный вопрос заключается лишь в том, добьются ли они этого усмирением острова или войной. Безоговорочная позиция мелосцев заключалась в том, что под владычество Афинской империи они не пойдут ни при каких обстоятельствах, а вопрос лишь в том, достигнут ли они этого убеждением или войной. Таким образом, единственный результат, который обе стороны оказались готовы принять, оказался как раз тем, которого обе хотели избежать. Знакомо, не так ли?
Киев предложил русским мирное предложение из десяти пунктов, подразумевая в том числе вывод российских войск с территории Украины и восстановление прежних границ. Неудивительно, что Россия предложение Киева отвергла. Пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков призвал Украину принять "новые реалии", отметив, что в противном случае "никакой прогресс невозможен". К "новым реалиям" относятся аннексия областей востока Украины, ныне находящихся в составе Российской Федерации. В во всех этих регионах прошли референдумы, и хотя все они предположительно проголосовали за присоединение к Российской Федерации, Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш и основная часть западного мира осудили их как "не имеющий юридической силы подлог".
Словно афиняне и мелосцы, Россия и Украина безоговорочно заняли взаимоисключающие позиции. Сторона, на которую нападают, имеет полное право сопротивляться. Однако если какая-либо из этих сторон всерьез изъявит желание прекратить боевые действия, чтобы предотвратить дальнейшие человеческие жертвы и разрушения, потребуются мирные переговоры и уступки. В противном случае единственная альтернатива для любой из сторон — военное поражение противника, а это приведет к гораздо худшему исходу для проигравшего.
Афиняне, как и русские сегодня, убеждали мелосцев принять объективную реальность. Все абстрактные доводы вроде важности надежды они отвергли. Мелосцы возразили о "военном счастье" и заявляли, что "уступить тотчас — значит лишиться всякой надежды". "Если же мы будем действовать, то сохраним надежду выстоять", — сказали они. Афиняне сухо заметили, что надежда — "лишь утешение во всякой опасности и по природе своей расточительна" и призвали мелосцев не повторять ошибок большинства людей, "которые в беде или во время недуга, когда спасение еще не превышает человеческих возможностей, пренебрегши действительными надеждами, обращаются к призрачным и прибегают к предсказаниям, оракулам и подобным обманным средствам, что верящим в них несут погибель". Украина находится в аналогичном положении, только, в отличие от мелосцев, их надежды питают западные правительства. Мелос не получил от своих союзников никакой поддержки, тогда как Украина с самого начала конфликта получает иностранную военную помощь, которая принесла украинцем значительную пользу. По состоянию на ноябрь 2022 года Киев вернул себе более свыше половины захваченных Россией земель, хотя силы Москвы по-прежнему контролируют от 15 до 20% украинской территории. Президент Владимир Зеленский заявил, что даже при том, что большинство членов НАТО согласились поставить Украине бронетехнику, десятки танков едва ли будут иметь значение, поскольку у России их тысячи. Однако, по словам того же Зеленского, несмотря на их малое количество, эти танки приносят украинским военным реальную пользу: "Они делают только одно очень важное дело — мотивируют наших воинов бороться за их же ценности. Потому что показывают, что весь мир с тобой". Иными словами, Запад подарил украинцам надежду.
Мелианцы заговорили о поддержке Спарты против афинского вторжения. Они утверждали, что спартанцы вмешаются, "хотя бы ради племенного родства и из чувства чести". И снова афиняне их огорошили ("мы преклоняемся перед вашим прекраснодушием, но не завидуем вашему неразумию"), сообщив, что "среди всех известных нам людей они [лакедемоняне] с наибольшей откровенностью отождествляют приятное для них — с честным, а выгодное — со справедливым" и к тому же "не осмеливаются на опасность". Учитывая всю долгую историю иностранных вмешательств США, нельзя сказать, что Америка не осмеливается на опасность. Но после Второй мировой США воюют исключительно против мелких стран. Крупным державам, к которым относится большинство противников США, Америка не угрожает — и совершенно справедливо. И не потому, что Америка проиграет обычную войну, а из-за одного ключевого фактора: ядерного оружия. В этом отношении американцы похожи на спартанцев, которые стараются не рисковать.
Обсудив еще несколько раз перспективу вмешательства Спарты, афиняне предложили мелосским старейшинам обратиться за советом к другим, пока еще не поздно. Перед отъездом они велели мелосцам тщательно взвесить все за и против, поскольку на кону судьба отечества, "преуспевание или гибель".
Но старейшины не только не передумали, но даже не стали обращаться ни к кому за советом, — и началась война. Мелосцы продержались примерно год, после чего, наконец, сдались. Тогда всех мужчин афиняне перебили, женщин и детей продали в рабство, а остров заселили своими поселенцами. Многие погибли из-за решения горстки людей. Предпочесть гибель утрате суверенитета благородно. Но навязывать это решение всему городу едва ли разумно. Если бы народ имел право голоса в этом диалоге, приняли бы люди то же решение или предпочли бы стать подданными Афинской империи? Чтобы конфликт на Украине завершился мирными переговорами, а украинцы не повторили судьбу мелосцев, либо Москве, либо Киеву придется сменить свои безоговорочные требования.
Для Украины возможны лишь два исхода. Либо бóльшая ее часть останется под контролем Киева, либо вся страна обратится в руины, ее руководство будет свергнуто и уже всей территории грозит аннексия. Первый результат может быть достигнут, если мирные переговоры состоятся до того, как украинские военные потерпят полное поражение. На этих переговорах Киеву наверняка придется передать свою восточную территорию России. Второй исход практически гарантирован, если Украина сперва потерпит поражение и лишь потом согласится по мирному договору на сдачу территории, которую в любом случае не контролирует с 2014 года. Причем это верно даже если поставки западной военной техники продолжатся.
Читатели наверняка заметили, что ни один из этих вариантов не подразумевает результата, на который они больше всего надеются: Украина побеждает российских военных и восстанавливает контроль над всей страной. И суля такой результат, Запад лишь кормит украинцев надеждой — как мы знаем, "утешением во всякой опасности". Чем дольше Запад оказывает Украине военную помощь, тем дольше украинцы будут обманываться перед лицом опасностей более серьезных, чем те, с которыми уже столкнулись.
Прекращение конфликта мирным договором, пусть даже неидеальным, — объективно лучший исход, чем логическое завершение его нынешней траектории. Каждая следующая поступающая на Украину партия военной техники совершеннее предыдущей. В первую партию американской помощи вошли противотанковые и зенитные боеприпасы. Прошел всего год, и страны НАТО уже поставляют Украине ракетные комплексы Patriot и танки. Тем временем русские все сильнее злятся на западные правительства, рвут дипломатические отношения, выходят из договоров и то и дело угрожают ядерной войной. Стоит ли помогать Киеву восстановить контроль над восточной территорией? Западные правительства могли бы безотлагательно устранить этот риск, прекратив военную помощь. Разумеется, это ускорит неизбежное поражение Украины и заденет гордость западных лидеров. Но стоила ли гордость старейшин или и суверенитета острова жизней погибших мелосцев? И какой урок напрашивается из решения спартанцев не вмешиваться?
Майкл Гай — политический обозреватель, активист, магистр политологии и специалист по политологии и американской политике
