Начальник Генштаба российских Вооруженных сил Николай Макаров сделал заявление, из которого следует, что Москва не отрицает наличия опасности со стороны Ирана и Северной Кореи: «Угроза всегда существует, поэтому мы внимательно отслеживаем развитие ядерного потенциала многих государств… Анализ, который мы проводили вместе с американцами, подтверждает, что… угроза существует, и с тем, что создать противоракетную оборону необходимо, мы согласились». Сенсации эти слова не содержат, однако, пожалуй, действительно более определенно, чем обычно, помещают Тегеран и Пхеньян в подозрительную категорию.
Далее, правда, генерал Макаров сообщил довольно странную вещь: «Многие страны, не заявляющие о наличии ядерного оружия, на самом деле его имеют». Насколько известно, такой страной является только Израиль, иных «многих» не зафиксировано. Напротив, специалисты до сих пор не вполне уверены, что КНДР, объявившая себя ядерной, таковой в полном смысле этого слова является.
В последнее время об Иране и Северной Корее вновь много заговорили: все время появляются новые информационные поводы, создаваемые ими самими (Пхеньян заявляет то о запуске космической ракеты, то о ядерных испытаниях) или о них (постоянно новые спекуляции о состоянии ядерной программы Тегерана).
Хотя два государства находятся в связке, ситуация там разная и подходы к ним не могут быть одними и теми же.
Северная Корея – режим, выживающий за счет самоизоляции, испытывающий непреходящий страх перед враждебным окружающим миром. Ни о какой экспансии речи идти не может – ядерное оружие нужно Пхеньяну исключительно как гарантия неприкосновенности. Насколько он и вправду готов применить его (точнее, то, что есть), неизвестно, но желающих проверять нет. КНДР долго создавала себе имидж, описываемый истерической фразой перед дракой «не тронь меня, я психический», и теперь связываться никто не рискует: а вдруг и впрямь припадочные? Себе дороже.
Иран некоторые (в Израиле и США) тоже считают иррациональным, даже религиозно-фанатичным, готовым на самоубийственные шаги. Вывод логичен – разобраться с Исламской Республикой надо раньше, чем она таки обретет ядерные возможности. С тем, что пока их нет, согласны все, хотя сроки получения называются очень разные, в том числе очень короткие. При этом ядерный статус Тегерану нужен совсем не только для самозащиты, скорее в символических целях.
Иран обладает экспансионистскими устремлениями и намерен при помощи наличия ядерного оружия утвердить свое положение в качестве региональной державы первого ряда.
Надо признать, что в своей логике и Пхеньян, и Тегеран действуют вполне рационально. Задача Северной Кореи – подчеркивать собственную непредсказуемость, что она и делает разными способами, отвечая на любые шаги Южной Кореи или США каскадом зубодробительных угроз либо даже силовыми мерами (прошлогодний обстрел южнокорейского острова). Иран полагается на дипломатическую традицию, используя тактику эскалации напряжения и поднимая ставки, чтобы потом резко сменить гнев на милость и в очередной раз пойти на переговоры. Довольно очевидно, что целью является затягивание времени.
Реакция внешних сил различна и меняется. От Северной Кореи все заметно устали. Даже в российских заявлениях, обычно безукоризненно сдержанных, звучит раздражение. Пхеньян не только нарушает международные договоренности, но и создает риски, что что-то пойдет не так – ракеты могут просто полететь не по заданной траектории. Неурегулированная корейская проблема России мешает больше, чем другим государствам региона: не продвигаются заманчивые энергетические и транспортные проекты. Гипотетическое объединение Кореи Москве только выгодно в отличие от большинства других вовлеченных стран, которые к возможному событию относятся совсем без энтузиазма. (Любопытная параллель с объединением Германии в конце 1980-х: на первом этапе обсуждения это радовало только Михаила Горбачева).
Изощренная тактика иранцев тоже утомительна, но Иран – слишком важная страна, чтобы относиться к ее действиям и намерениям несерьезно.
В последнее время ядерный вопрос (по определению глобальный, в котором активно участвуют великие державы) тесно переплетается с региональным соперничеством, катализатором чего служит «арабская весна». Все это только запутывает ситуацию.
Россия в угрозу своей безопасности со стороны Ирана и Северной Кореи в принципе не верит: Пхеньян конструирует ракеты для самозащиты, а Тегеран нацелит их прежде всего на Израиль и Саудовскую Аравию. Однако перспектива любой эскалации с угрозой применения ядерного оружия неподалеку от российских границ должна настораживать, о чем, собственно, и сказал генерал Макаров.
Перспективы урегулирования не выглядят радужными. В случае с Северной Кореей можно поддерживать статус-кво, рассчитывая на то, что черту Пхеньян сам переходить не будет, а режим чучхе все-таки не вечен. Строго говоря, он и так уже явно пересидел любые сроки, которые ему отводили. Правда, его обрушение чревато многими рисками – от соблазна очень громко «хлопнуть дверью» до вопроса о том, что произойдет с ядерным комплексом страны. В Иране рассчитывать на «персидскую весну» сегодня оснований нет, но в следующем году там пройдут президентские выборы, в которых Махмуд Ахмадинеджад принимать участия уже не будет. Поскольку наиболее одиозные черты иранскому режиму придает именно он, есть надежда на смену хотя бы лица.
В конечном итоге разрешение этих кризисов будет зависеть от того, захотят ли Соединенные Штаты продемонстрировать, кто главный. Военные действия против Ирана, по распространенному мнению, вряд ли уничтожат его ядерную программу, разве что замедлят.
Зато Вашингтон сделает заявку на восстановление пошатнувшегося регионального лидерства: на коне всегда тот, кто готов применить силу. На Корейском полуострове нужна хитрая дипломатия, напором ничего не получится. Поскольку КНДР готова разговаривать только с США, инициатива должна исходить от них.
Кстати, у этих весьма разных сюжетов есть одна объединяющая тема. Угроза иранских и северокорейских ракет вот уже больше десяти лет служит обоснованием планов противоракетной обороны, не направленной, по уверениям американцев, против России. Если бы оба эти источника опасности утратили актуальность, было бы интересно, как изменилась бы аргументация в пользу ПРО. То, что она появилась бы, нет сомнений, но всегда любопытен творческий полет мысли. Так что если уж стремиться к сооружению ПРО, то Пхеньян и Тегеран нужно холить и лелеять: других настолько удобных для военного строительства врагов не найти.
Фёдор Лукьянов – Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
