После обострения в выходные обстановка в Косово нормализовалась. Но по-прежнему сохраняются на редкость высокие шансы на то, что с минуты на минуту прольется кровь, начнется бойня, и Белград вынужден будет начать собственную специальную военную операцию на севере Косова. Однако пока сербы пытаются договориться с НАТО. Чего хочет Сербия?
Во вторник в столицу Сербии прилетела важная птица со сложной видовой классификацией – адмирал США Стюарт Мюнш. До недавнего прошлого он – большая пентагоновская шишка, ныне – командующий военно-морскими силами США в Европе и Африке и главный в Объединенном командовании НАТО в Неаполе, которое прикрывает всю Южную Европу, а до реорганизации отвечало также за Балканы, включая региональный косовский бренд альянса – КФОР.
То есть лицо он вроде как официальное, но не совсем понятно, кого представляет: то ли НАТО как организацию, то ли его южное командование, то ли руководство США. Однако говорить с президентом Сербии Александром Вучичем он будет известно о чем – об очередном обострении в Косово. Они там происходят регулярно, но нынешнее ближе к кровопролитию, чем любое другое за последние десять лет.
Но главный вопрос даже не в этом, а в том, перетечет ли возможное кровопролитие в сербскую СВО, в ходе которой неизбежно будет похоронен балканский (очень отдаленный) аналог Минских соглашений о судьбе Донбасса – Брюссельские соглашения.
Есть основания полагать, что Вучич такого развития событий не хочет. Такого вообще мало кто хочет, за исключением (и то не факт) части албанского руководства Косово. Там мечтают об установлении полного политического и полицейского контроля над тремя муниципалитетами на севере Косова, населенными почти исключительно сербами: Звечаном, Зубин-Потоком и Лепосавичом, а также над половиной города Косовска Митровица примерно с таким же этническим составом. Всё вместе – это Ибарский Колашин или Северное Косово.
Вход туда албанским силовикам запрещен теми самыми Брюссельскими соглашениями, которые были заключены без малого 10 лет назад – в январе 2013-го, а сейчас на ладан дышат. Прежде всего потому, что албанцы, как и украинцы когда-то, отказываются от своего рода федерализации Косова для упомянутых выше муниципалитетов. Сербам надоело ждать, их представители покинули органы власти в знак протеста, то есть юридически в Ибарском Колашине сейчас безвластие. Приштина пытается этим воспользоваться, чтоб легализовать там своих "коллаборационистов".
Это сопровождается рейдами албанского спецназа, шумным возмущением сербов, арестами, сооружением баррикад, блокированием дорог, маневрами войск КФОР. В какой-то момент начало казаться, что эскалация конфликта больше ни от кого не зависит, а идет сама по себе. Если чего-то не предпринять, прольется кровь.
Премьер-министр Сербии Анна Брнабич, которую часто подозревают в излишне прозападной ориентации, объясняет происходящее так: "Сербы поставили баррикады, потому что требуют соблюдения основных прав человека и ничего более... ЕС и США слышат косовских сербов только тогда, когда они выходят на баррикады". Подобные заявления направлены не только вовне, но и внутрь страны: людей пытаются успокоить, подчеркивая, что при общении властей с Западом национальные интересы сербов по-прежнему остаются в приоритете, а то некоторые уже начали прозревать "зраду".
В минувшие выходные Белград митинговал под лозунгами о поддержке сербов Косово и братском единстве с русскими ("с русскими нас 250 миллионов" – часто шутят местные). У административных границ самого Косова акция переросла в попытку прорыва полицейского оцепления. То есть сербы-полицейские сдерживали сербов, которые рвались на подмогу к косовским сербам – и всё это в рамках одной страны, одного народа, одного культурно-экономического пространства.
Иными словами, при другом приказе полиция и обе части сербского народа сольются в экстазе ирредентизма: если Сербия начнет свою спецоперацию, ее победа тоже будет выглядеть как установление полного контроля над Ибарским Колашиным. На другом берегу от реки Ибар живут под два миллиона албанцев, сообщающихся с Албанией. И против них сербская армия, пусть и сильнейшая в бывшей Югославии, не сдюжит. По крайней мере, одна.
Митингующие сербы надеются, что одной и не придется. Отсюда огромное количество русофильских воззваний, хотя где Россия, а где Косово. Между РФ и Сербией нет общих границ – самый пророссийский народ Европы окружен странами НАТО и больше не имеет выхода к морю.
Тем не менее у косовских сербов ожидание русской армии – это почти карго-культ, питающийся от исторического марш-броска Юнус-Бека Евкурова на Слатину, где теперь расположена крупнейшая военная база США в Европе. Но туда российские войска перемещались из Боснии, где выполняли миротворческие функции. Теперь эта миссия свернута, о чем в Ибарском Колашине предпочитают не вспоминать.
Однако президент Вучич забыть об этом не мог. Он клятвенно обещает, что в Косово "сдачи не будет", но вряд ли на самом деле хочет рискнуть и направить силовиков в Ибарский Колашин. Сербии это грозит и войной с албанцами, и конфликтом с НАТО, и международной изоляцией в условиях, когда она – одинокий пророссийский анклав.
А совсем недавно ЕС согласовал для Сербии очередную программу экономической помощи – третью по счету с момента окончания боев в Косово и рассчитанную на несколько лет. Наверняка она уже учтена в сербском бюджете – слишком скромном для большого политического размаха.
Белград и Брюссель играют в поддавки. Вучич направил в НАТО запрос о вводе в Косово тысячи человек сербского спецназа для защиты местного населения. Понятно, что в НАТО категорически против, но с официальным отказом медлят. Как и президент Сербии, западные лидеры надеются, что всё как-нибудь рассосется само, ведь рассасывалось уже неоднократно, а потому тянут время, поскольку за их ходом Вучич вынужден будет сделать свой.
Стабилизация возможна, если албанцы согласятся сделать пару шагов назад (один уже сделали – перенесли выборы в "осиротевших" сельских муниципалитетах на апрель). Но некоторые в Приштине явно почувствовали запах добычи – оккупации Ибарского Колашина, а в случае полномасштабного конфликта и "интифады" на тех землях Сербии, которые соседствуют с Косово и населены албанцами.
Нынешние лидеры албанцев – далеко не те головорезы, какими были Хашим Тачи и Рамуш Харадинай, но им тоже нужно выслужиться перед радикалами. Те уверены, что Приштина "топчется на месте", позволяет сербам и Сербии "слишком многое", кроме того, возмущены приговором в 26 лет тюрьмы, который косовский филиал почившего МТБЮ (сиречь Гаагского трибунала) назначил бывшему полевому командиру Салиху Мустафе (тут тонкость в том, что убивал и пытал он преимущественно нелояльных албанцев, а не сербов).
Что касается способности Вучича контролировать ситуацию с сербской стороны, она является предметом споров. По одной версии, он лишь вынужденно реагирует на происходящее, и ему предстоит выбрать между войной и позором в том случае, если албанцы перейдут в наступление. По сути (но, разумеется, не по форме) это совпадает с официальной позицией Белграда.
По другой версии, Вучич давно нашел общий язык с косовскими сербами и играет в более сложную игру. В том числе игру на противоречиях между США и ЕС. Европейцы считают огорчительной и даже просто опасной ситуацию, при которой Приштина в большей степени ориентируется на Вашингтон, чем на Брюссель.
В этом случае происходящее в Косово является еще и тестом для США на сохранение влиятельности – среди албанцев, в Белграде, в ЕС, в Европе в целом. По своей давней традиции американцы пытаются возглавить процесс, если его не получается отменить или остановить – так репутация меньше страдает. Вчера они албанцев успокаивали, но если те не успокоятся, могут сами подготовить для них операцию по зачистке Ибарского Колашина от сербов.
Косово – довольно крупная кочка, на которой гегемон рискует споткнуться, показав и врагам, и союзникам, что гегемон уже не тот. Однако для Белграда риски всё равно несоизмеримо выше, чем для Вашингтона.
Если "конспирологическая" версия верна, она не исключает первую полностью: в зонах этнополитических конфликтов сохранение контроля – это иллюзия, если точка невозврата пройдена.
В Косово она пока не пройдена. Но это может случиться в любую минуту, даже несмотря на то, что доводов против сербской СВО значительно больше, чем доводов за нее.
Дмитрий Бавырин
