Она произойдет вследствие борьбы между СВКН и ПВО-ПРО
Создание в России Войск воздушно-космической обороны, а также бесконечные и яростные дискуссии по поводу развертывания американской ПРО заставляют обратить внимание на общие тенденции развития наземных и корабельных зенитных ракетных систем, которым уже сегодня необходимо решать очень серьезные новые задачи.
Требования, предъявляемые современным ЗРК, включают увеличение максимальной и уменьшение минимальной дальности поражения целей. При этом все более актуальными становятся проблемы борьбы и с гиперзвуковыми летательными аппаратами, и с малоразмерными, малозаметными, низкоскоростными БЛА (включая мини- и даже микродроны), а также крылатыми ракетами. Вот почему никогда не сходит с первого плана разработка новых средств разведки, необходимость в которых значительно возросла в условиях быстрого совершенствования средств РЭБ и технологии «Стелс». Дополнительной проблемой является уничтожение высокоточных управляемых ракет и авиабомб, для чего нужно значительно нарастить боекомплект ЗРК.
БЛА на всех фронтах
Мейнстримом в пополнении арсенала средств воздушно-космического нападения можно назвать появление БЛА – в немалом количестве и самых разных типов. Разведывательная авиация в некоторых странах уже полностью беспилотная. А в недалеком будущем парк этих аппаратов будет весьма разнообразен – от микро- и мини-дронов до гиперзвуковых орбитальных БЛА. Войдут в него и дозвуковые стратосферные аппараты, способные летать месяцами и даже годами.
Причем понятно, что есть возможность практически любой разведывательный БЛА превратить в ударный. Это относится даже к самым малым беспилотникам, несущим, например, одну гранату, что может оказаться очень эффективно в городском бою. А гиперзвуковые, в том числе орбитальные боевые БЛА прекрасно вписываются в концепцию «быстрого глобального удара», не являясь при этом одноразовыми (в отличие от МБР или БРПЛ). Впрочем, и одноразовые гиперзвуковые КР, и маневрирующие БЧ МБР и БРПЛ создают не меньше проблем для ПВО и ПРО.
Вторым мейнстримом становится быстрое развитие крылатых ракет большой дальности (это, в общем-то, тоже беспилотники, только одноразовые). Интерес к ним породили очень высокая эффективность, универсализм, безопасность применения при относительной дешевизне американских «Томагавков». На сегодня их реальными конкурентами являются семейства КР «Яхонт»-«Оникс»-«БраМос» (российско-индийское) и «Калибр» (чисто российское). Важнейшее преимущество последних заключается в возможности скрытого базирования в контейнерах, по виду ничем не отличающихся от обычных грузовых. Соответственно они могут применяться с торговых судов, автомобильных трейлеров, железнодорожных составов. Вообще оба этих семейства превосходят «Томагавки» с точки зрения универсальности. Высокая скорость полета, способность стартовать с наземных пусковых установок и с самолетов тактической (фронтовой) авиации делают российские ракеты более функциональными.
Кроме указанных стран, КР создают государства, которые имеют для этого технологические возможности и готовы к серьезной войне. Это Китай, Тайвань, Республика Корея, Пакистан (кстати, для Тайваня массовое развертывание крылатых ракет различных видов базирования – единственный, хотя и весьма призрачный шанс на спасение в случае агрессии КНР). Пекин сумел позаимствовать технологии как российских КРВБ Х-55, купленных им на Украине, так и американских «Томагавков», образцы которых (неразорвавшиеся КР) он получил из Сербии, Судана и Пакистана. Исламабад не только поделился «Томагавком» с китайскими друзьями, но и сам создал на его основе крылатую ракету «Бабур».
Наконец, как было сказано выше, все более серьезной проблемой становятся высокоточные боеприпасы, являющиеся по сути крылатыми ракетами малой дальности (впрочем, этот показатель постоянно увеличивается, доходя уже до сотен километров). Здесь особенно преуспели США, создавшие множество типов подобных боеприпасов (GBU-27, AGM-154 JSOW, AGM-137 TSSAM, AGM-158 JASSM и многие другие).
Ну и, разумеется, никуда не делась традиционная пилотируемая авиация – пока еще самый массовый класс СВКН и главный носитель высокоточного оружия, а также средств РЭБ и противорадиолокационных ракет, еще более усложняющих жизнь ПВО. Увеличение же дальности полета высокоточных авиационных боеприпасов все чаще выводит самолеты из зоны действия противовоздушной обороны, предоставляя ей решать неблагодарную, вернее, совершенно безнадежную задачу борьбы со средствами поражения, а не их носителями. В такой ситуации эффективность высокоточного оружия может фактически оказаться стопроцентной: либо боеприпас поразит цель, либо отвлечет на себя одну или даже несколько ЗУР, способствуя тем самым истощению ПВО.
Совершенствование СВКН способно привести к серьезному кризису наземной ПВО, что и демонстрируют последние войны. Вьетнамская война так и осталась единственной, в которой наземная ПВО боролась с авиацией как минимум на равных. После нее самолеты неизменно побеждали противовоздушную оборону, а часто и полностью ее подавляли. У авиации (в широком смысле этого понятия) больше поле для маневра, поскольку как нападающая сторона она всегда владеет инициативой. Кроме того, в ее распоряжении потенциально находится космос.
Правда, наземная противовоздушная оборона не столь зависима от метеорологических условий, как авиация. У наземной ПВО шире энергетические возможности благодаря гораздо меньшим весовым и габаритным ограничениям на ЗУР и их ПУ, доступности в некоторых случаях энергопотребления от внешних источников, она может иметь в своем распоряжении значительный боекомплект ракет и/или снарядов. ПВО также обладает тем преимуществом, что для ЗУР допустимы перегрузки, в разы превосходящие такие же показатели пилотируемых самолетов. Впрочем, в том-то и беда, что возрастает доля беспилотных СВКН, у которых тоже гораздо меньше ограничений по перегрузке.
Самое сложное – обнаружить цель
Итак, современные и перспективные средства ПВО должны поражать и гиперзвуковые орбитальные аппараты, и микроБЛА размером с насекомое, летящее со скоростью, отнюдь не дотягивающей до числа М.
По-видимому, решить первую задачу будет гораздо проще. Собственно, уже в конце 80-х годов многие перспективные ЗРС (например С-300) были рассчитаны на поражение еще не существовавших тогда гиперзвуковых целей. Борьба с ними потребует «всего лишь» дальнейшего увеличения дальности и скорости ЗУР, что приведет к размыванию границы между ПВО и ПРО. «Заодно» эти ракеты благодаря большой дальности полета смогут доставать самолеты – носители высокоточного оружия, а также ДРЛО и РЭБ.
Кстати, вполне вероятно, что именно в данном направлении движутся американцы, разворачивающие ПРО: они увеличивают скорость и дальность ЗУР «Стандарт». В России же зациклились на «ослаблении отечественного стратегического ядерного потенциала», в то время как в США, судя по всему, мыслят гораздо глубже и шире, если хотите – перспективнее. Меньше всего американцев интересуют наши МБР, поскольку за океаном с ума не сошли и вести с нами глобальную ядерную войну не собираются. Там разрабатывают средства борьбы с будущими СВКН самого разного класса и диапазона скоростей и высот, а уж кому конкретно они будут принадлежать – дело десятое.
Поражение крылатых ракет большой дальности – вопрос, мягко говоря, непростой, но опять же решаемый. Только что упомянутая С-300 создавалась, в частности, и для этого. Применительно к КР, как известно, самое сложное – это не уничтожить, а обнаружить. В связи с чем, по-видимому, получат дальнейшее развитие радары дециметрового и метрового диапазонов, ЗРК и ЗРС станут непосредственно сопрягаться с различными внешними средствами разведки. Однако если будут расти скорости крылатых ракет (то есть они, оставаясь малозаметными и низколетящими, превратятся в сверх-, а затем и в гиперзвуковые), бороться с ними окажется крайне тяжело, особенно при их массированном применении.
Еще труднее придется ПВО в ходе массированного использования противником малоразмерных высокоточных боеприпасов, если не удастся добиться уничтожения их носителей до выхода на рубеж пуска ракет и сброса УАБ. Как было сказано ранее, эффективность таких боеприпасов может стать стопроцентной, поскольку они либо уничтожат цели, либо истощат ПВО.
Наконец, в сложнейшую проблему превращается применение малых беспилотников. В дни августовской войны 2008 года над позициями наших десантников безнаказанно висел грузинский БЛА израильского производства. ГСН ЗУР ПЗРК «Игла» не могла его захватить из-за слишком низкого уровня теплового излучения, «большого» ЗРК у десантников не было, однако и он вряд ли сбил бы дрон из-за его слишком малого ЭПР. А очередью из пушки БМП-2 достать его не удалось, поскольку аппарат летал достаточно высоко. К счастью, он был не ударным, а разведывательным да и передаваемая им информация «робким грузинам» не помогла. Будь у нас более адекватный противник – без трагических последствий вряд ли обошлось бы. А когда начнется массовое применение мини- и микроБЛА, грянет подлинная беда. Совершенно неясно, как их хотя бы обнаружить, тем более уничтожить (не мухобойкой же бить).
По-видимому, борьбу с малоразмерными целями на малых дальностях (независимо от скорости, то есть как с БЛА, так и с высокоточными боеприпасами) возложат на ЗСУ и ПЗРК, которые будут использовать как РЛС, так и оптоэлектронные средства разведки. Тем более что зенитные артустановки способны вести огонь и по наземным целям, обеспечивая, в частности, противодиверсионную защиту «больших» ЗРК. К тому же только с помощью артиллерии можно справиться с проблемой истощения боекомплекта ПВО в случае массированного применения ракет и УАБ.
Важнейшие средства ПВО
Как никакому другому виду Вооруженных Сил, ПВО необходимы лазеры, которые позволят решить большинство указанных проблем. Стрельба из пушек по мини- и микроБЛА или создание мини- и микроЗУР вряд ли реальны. Лазер же вполне способен справиться с данной задачей. Он также идеален в качестве средства борьбы с высокоточными боеприпасами. Учитывая, что для наземной и корабельной ПВО ограничения на габариты и энергопотребление гораздо меньшие, чем для авиации, вполне реально разработать боевой лазер ПВО малой дальности. Если ориентироваться именно на малую дальность поражения, куда проще устранить главные недостатки лазерного оружия: рассеивание луча и потеря мощности. Вместе с тем на средних и больших расстояниях альтернативы ЗУР нет и не предвидится.
Вдобавок важнейшим средством ПВО станет РЭБ, которая должна обеспечить подавление электроники на СВКН противника и разрыв связи с БЛА (а в идеале даже перехват управления вражеским беспилотником). Применительно к мини- и микродронам это почти наверняка станет единственным реальным средством борьбы против них. Эффективность РЭБ уже продемонстрировал Иран, захватив американский БЛА-«невидимку» RQ-170 «Сентинел».
Таким образом, перспективная ПВО-ПРО вероятнее всего будет сочетанием артиллерии, лазеров и средств РЭБ на малой и отчасти на средней дальности с зенитными ракетами на средних, больших и сверхбольших дальностях.
Разумеется, лишь очень немногие страны или группы стран способны иметь и современные СВКН, и адекватные средства ПВО-ПРО. Ведь и те, и другие очень сложны технологически и чрезвычайно дороги. Разумеется, играет роль и количественный фактор. Поскольку цена новых СВКН и высокоточных боеприпасов очень и очень значительна, в некоторых государствах они производятся весьма ограниченными партиями, что делает их применение крайне затруднительным. Яркий пример тому – прошлогодняя война в Ливии. Не только малые страны типа Дании и Норвегии, но и Великобритания с Францией, воюя в чисто полигонных условиях, практически полностью израсходовали свои запасы высокоточных боеприпасов. Более того, во Франции обанкротилась единственная фирма, выпускавшая такие боеприпасы. С другой стороны, ПВО тоже должна быть количественно достаточна. Если у вас есть лишь один ЗРК, пусть даже очень современный, то вряд ли удастся с его помощью отразить налет силами всего одной эскадрильи обычных тактических истребителей.
Естественно, на передовых позициях в развитии современных СВКН как по количеству, так и по качеству идут США. Конкуренцию им пытается составить Китай, который уже значительно продвинулся вперед в разработке ракетной техники и БЛА, но пока заметно отстает по высокоточным боеприпасам. Впрочем, нет особых сомнений, что Поднебесная добьется успехов по всем классам вооружения и военной техники: слишком много сил и средств вкладывает она в модернизацию армии и флота, уже достигнув весьма заметных результатов на этом поприще. В свою очередь за Китаем пытается угнаться Индия, которая, как уже было сказано, принимает непосредственное участие в создании семейства КР «Оникс»-«Яхонт»-«БраМос». Причем для нее и КНР главное – обеспечить нужное качество изделий (самостоятельно или с иностранной помощью), а с изготовлением нужного количества боеприпасов индийцы и китайцы справятся.
В свою очередь за Китаем и Индией пытаются угнаться Япония, Республика Корея, Тайвань и Пакистан, но их возможности скромнее (особенно, конечно, Пакистана). Значительным арсеналом самых современных СВКН и высокоточных боеприпасов (как американских, так и собственных) обладает Израиль. Этим круг «избранных» в целом ограничивается.
Правда, есть еще две группы государств, одна из которых «может, но не хочет», а вторая – «хочет, но не может». В первую входят европейские страны, обладающие весьма высоким технологическим уровнем, но не имеющие желания тратить деньги на развитие современных СВКН (по крайней мере в сколько-нибудь заметных количествах). Из-за этого европейцы неспособны применять современное оружие по-настоящему массированно, что является существенным ограничителем для ведения войн с сильными противниками. Вторая группа – арабские монархии во главе с Саудовской Аравией. Их технологический уровень практически нулевой, о создании ими сложного оружия своими силами не может быть и речи. Но у этих государств очень много денег, и они могут просто купить современные самолеты и ракеты как на Западе, так и в Китае. Однако критическая зависимость от импорта существенно ограничивает способность этих стран вести по-настоящему серьезные войны.
Что касается России, то она в этом соревновании обязана быть как минимум на уровне Индии (желательно в сотрудничестве именно с Индией), а очень важно не отстать хотя бы от Китая. Однако существуют две очень серьезные проблемы. Одна – нехватка технологий (некоторые утрачены, каких-то никогда и не было) и кадров. Вторая – отсутствие внятной стратегии развития ВС, поскольку наука у нас очень часто подменяется идеологическими догмами и штампами. В частности, в России до сих пор не заметили факта перетекания военной мощи из Европы в Азию.
В целом можно сказать, что именно борьба между СВКН и ПВО-ПРО определит дальнейшую эволюцию классических войн.
Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа
Опубликовано в выпуске № 9 (426) за 7 марта 2012 года
