От обсуждения версии «заказного» характера статьи до постановки актуальных для российского флота проблем
Окончание. Начало читайте в предыдущем номере (копия статьи на ВПК.name).
Напомню читателям газеты «Военно-промышленный курьер», что поводом для написания этой статьи послужила странная, на мой взгляд, информация, которая прошла в новостях 26 января. «Многоцелевая атомная подлодка (АПЛ) «Северодвинск» класса «Ясень» будет принята на вооружение ВМФ в этом году после производства необходимых самонаводящихся торпед», – сообщил ИТАР-ТАСС источник в оборонно-промышленном комплексе РФ. Сама подлодка… уже давно прошла заводские ходовые испытания… ответственность… несет предприятие «Дагдизель».
Новые условия «дуэли»
Уровень развития авиационных противолодочных систем требует вооружить современные и перспективные субмарины зенитно-ракетными комплексами. При этом идеология его построения должна быть совершенно отличной от «классических ЗРК», работающих по принципу «вижу (например РЛС) – стреляю».
Первоочередная задача комплекса с ЗУР ПЛ – прикрытие уклонения подлодки «сверху», что требует исключения (или затруднения) постановки поля радиогидроакустических буев (РГАБ) самолетом или вертолетом, работающим на «поиске по вызову» – то есть нужна «барражирующая ЗУР», способная достаточно длительное время оперировать в назначенном районе, ведя поиск летательных аппаратов противника (а с обнаружением – их поразить).
Возросшие возможности систем освещения обстановки увеличивают дистанцию «дуэлей» между субмаринами, и в этих условиях значительное преимущество перед тяжелыми торпедами получает скоростное подводное оружие, в первую очередь противолодочные ракеты (ПЛР), а точнее – противолодочные ракетные комплексы (ПЛРК). По данному направлению у нас имеется и замечательный советский задел, в котором мы значительно обошли «оппонентов». Необходимо, чтобы этот комплекс был именно «тактическим», а не «техническим», как ПЛРК советской разработки, когда частные «мелочи» (например эргономические нюансы использования ряда средств целеуказания) могли существенно ограничивать возможности противолодочных ракет. Следовательно, крайне важна комплексная оптимизация вопросов обнаружения – целеуказания – поражения.
Что касается вопросов обнаружения и целеуказания (в связи с традиционным нашим отставанием от англосаксов), то, по мнению автора данной статьи, задача применения оружия на большую дистанцию может и должна быть разрешена для большинства тактических ситуаций действий сил ВМФ. Вопрос этот достаточно объемный и требует как минимум отдельной статьи. Однако с учетом того, что по нему и применению ПЛР прозвучали критические замечания в письме А. Н. Луцкого «Срочно требуются подводные роботы и противоторпедная защита», считаю необходимым коснуться хотя бы вкратце затронутых им проблем.
Луцкий пишет: «ПЛР 86р и 83р. Да, скорость и дальность у них хорошие, но где взять целеуказание? Естественно, приоритет в дальности взаимного обнаружения (с учетом шумности и ракурса) и в первом залпе в пользу неприятеля. Кроме того, позиции его стрельбы оказываются вне пределов эффективной дистанции нашего ответно-встречного двухторпедного залпа».
Отвечаю. Взаимные дальности обнаружения подсистемами шумопелегования ГАС подводных лодок сегодня могут составлять от нескольких десятков километров до нуля (то есть в случае столкновения субмарин). Это требует особого внимания к активным средствам освещения обстановки – гидролокаторам как к устройству, обеспечивающему гарантированное вскрытие обстановки и целеуказания в бою. Применение некоторых современных подходов, например широкополосных сигналов, обеспечивает надежную помехоустойчивость. Также наметился прорыв по освещению гидролокаторами обстановки в условиях сложной гидрологии. Применение ПЛ в бою активных средств освещения обстановки (гидролокатора) нарушением скрытности уже не является: в ситуации, когда на нас идут торпеды, скрытности уже нет и лучший способ ее восстановить – точным применением оружия уничтожить противника. И в этом крайне важна роль эффективного широкополосного гидролокатора и скоростного подводного оружия – противолодочных ракет.
Таким образом, необходимо снять ряд проблемных вопросов по их эффективному применению в условиях недостаточно точного целеуказания. В частности, скрытность нашей ПЛ при использовании активного оборудования может быть существенно повышена применением средств освещения обстановки с подводных роботов или системы освещения обстановки (СОПО) на ТВД.
Позвольте не согласиться
Комплекс средств противоторпедной защиты (ПТЗ). Вследствие отставания в скрытности и акустике отечественных ПЛ у нас сформировался «комплекс неполноценности»: «малошумность – это все» и «кто первый обнаружил – тот и победил». Причем наш вероятный противник во времена холодной войны делал все, чтобы данный «комплекс неполноценности» утвердить и закрепить.
Для себя же проблему «первого залпа противника» ВМС США решили еще в середине 50-х годов наличием большого боекомплекта эффективных средств противоторпедной защиты – гидроакустического противодействия (СГПД). СГПД обеспечивают при своевременном их применении надежное уклонение от внезапной атаки противника. Характеристики ГАС (в том числе активных трактов) и оружия обеспечивали эффективное ответное применение оружия при продолжении боя с большой дистанции. Одна из причин исключительного внимания ВМС США к СГПД – значительное отставание в скрытности первых ПЛА от дизель-электрических подлодок (ДЭПЛ), то есть первый залп в большинстве случаев был за ДЭПЛ. А наличие большого количества ДЭПЛ в составе ВМФ СССР ставило вопрос выживания в дуэльных ситуациях ПЛА ВМС США крайне остро.
Соответственно с середины 50-х годов ВМС США был выработан ряд мер для разрешения этой ситуации (в первую очередь СГПД), и с конца 50-х, решив проблему «дуэлей» с малошумными ДЭПЛ, ВМС США прекратили их строительство.
К большому сожалению, в ВМФ СССР, на мой взгляд, это обстоятельство должным образом учтено не было. Ряд вопросов есть как к эффективности некоторых образцов СГПД ВМФ СССР, так и к недостаточному их количеству на борту. Так, например, в том же письме А. Н. Луцкого отмечалось: «Нынешние средства противоторпедной защиты отечественных ПЛ неэффективны против современных зарубежных торпед».
Еще более жестко вопрос был поставлен в статье того же автора в «Морском сборнике» (№ 7, 2010): «Строящиеся ПЛ проектов «Ясень» и «Борей» предлагается оснастить системами ПТЗ, технические задания на разработку которых составлялись еще в 80-х годах прошлого столетия, результаты исследований эффективности этих средств против современных торпед свидетельствуют об исключительно низкой вероятности непоражения уклоняющейся ПЛ».
Безусловно, подавление современных помехоустойчивых систем самонаведения (ССН) торпед требует массированного применения дрейфующих, а главное – самоходных приборов ГПД. Однако позволю себе не согласиться со специалистами ЦНИИ «Гидроприбор» по массогабаритным (и соответственно энергетическим) характеристикам таких устройств. Позиция ЦНИИ «Гидроприбор» – использование приборов калибра 120 миллиметров (например «Тунец»). Однако этот калибр неоптимален – скорость и время хода малы, а небольшая целевая нагрузка не позволяет применить мощный прибор ГПД.
Для сравнения: дрейфующий прибор противоторпедной защиты «Вист-Э» (ЗАО «Аквамарин») имеет массу 13,5 килограмма. Очевидно, что для такого прибора в самоходном его исполнении необходим более мощный транспортный модуль – возможно, калибра около 200–210 миллиметров. Необходимость массированного применения таких приборов в условиях ограниченного времени требует применения многоствольных забортных пусковых установок (ЗПУ), навскидку – не менее 40 ЗПУ.
Ссылки на некоторые западные комплексы самообороны с изделиями меньшего калибра (например С303) несостоятельны. Мы существенно отстаем от развитых стран по элементной базе, конструктивным материалам, батареям и так далее, в том числе именно поэтому объективно не можем создать равное по ТТХ изделие в «западных» массогабаритах.
Главное же требование к оружию и средствам противодействия – эффективность (а не «быть как у них»). Комплексы противоторпедной защиты наших ПЛ должны обеспечивать массированное применение мощных самоходных средств ГПД. Калибр 80–120 миллиметров для этого слишком слаб, калибр 324 не позволяет разместить большое количество ЗПУ на ПЛ. Оптимален калибр 200–210.
Создание таких ЗПУ и приборов ГПД является исключительно актуальным как для отечественных ПЛ, так и для успешного продвижения наших ПЛ на экспорт.
Вместе с тем ССН западных торпед последнего поколения – со сверхширокополосным сигналом и режимом скрытной гидролокации – ставят вопрос о принципиальной возможности эффективного противодействия им СГПД. Уровень современных торпедных ССН требует применения в контурах противоторпедной защиты наряду с СГПД и антиторпед. В ряде тактических ситуаций речь может идти об антиторпеде как о единственно эффективном средстве ПТЗ.
Не оттого ли наши проблемы?
Последнее и самое важное – ССН морского подводного оружия, повторюсь, никто и никогда за нас не разработает. Ситуации, когда «что-то такое можно купить на Западе», просто нет. Даже ближайший союзник США – Великобритания, рассматривая вопрос о приобретении американской торпеды Mk-48 mod.7, настаивала на полном доступе ко всем схемам и алгоритмам ее работы (и далеко не факт, что он был предоставлен). Нам современную торпеду со всеми алгоритмами никто не продаст.
Системы самонаведения торпедного и ракетного оружия – это острие «меча» флота. Без эффективных современных ССН, причем именно отечественных, боевые возможности современного ВМФ, на мой взгляд, ненамного отличаются от возможностей броненосных эскадр XIX века.
Советский опыт показывает, что определенные трудности в решении этих вопросов были. И единственное, что может избавить нас от аналогичных проблем в будущем, – ведение конкурсных разработок ССН, конкуренция различных групп разработчиков, проведение сравнительных испытаний в реальных условиях (в том числе сложных помеховых).
Нонсенс, но первый и последний раз сравнительные испытания двух конкурирующих ССН у нас проводились в 1961 году (!). Разработчик одного из образцов и участник этих апробаций В. Н. Шехин отмечал («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет», том 3): «Уникальный случай в отечественном торпедизме – сравнительные стрельбы по выбору ССН, которых до и после этих стрельб больше не было. Нет и сейчас».
Не оттого ли наши проблемы по этой части? Вопрос этот исключительно важен, без его решения вся наша большая кораблестроительная программа теряет смысл.
Вывод. Комплекс вооружения перспективных ПЛ ВМФ должен включать в себя крылатые ракеты для поражения береговых целей, противокорабельные ракеты, «барражирующие» ЗУР, скоростные дальноходные тепловые (!) торпеды с шланговым телеуправлением, скоростное противолодочное оружие – противолодочные ракеты, средства противодействия и противоторпедной защиты, а именно – многозарядная (не менее 40) пусковая установка самоходных средств ГПД калибра около 210 миллиметров и активные средства поражения атакующих торпед – антиторпеды.
Максим Климов
Опубликовано в выпуске № 9 (426) за 7 марта 2012 года
