Глава группы ФТК Иван Поминов — о вопросах безопасности в эпоху БПЛА
Беспилотные летательные аппараты (БПЛА) по многим причинам стали в последнее время одними из главных «героев» новостей. Однако их функционирование ставит много вопросов как в сфере обеспечения безопасности, так и во многих других, включая проблемы правового регулирования. Обо всем этом «Известия» поговорили с одним из лидеров в сфере транспортной безопасности — председателем правления группы ФТК Иваном Поминовым.
— Расскажите про главные трудности при обеспечении безопасности объектов от угроз с воздуха.
— Если говорить в целом о безопасности беспилотных авиационных систем, то начиная с 2007 года международное сообщество, в том числе и РФ, столкнулось с проблемой интеграции БПЛА в общее воздушное пространство с пилотируемой авиацией. Для использования пилотируемой авиации существуют строго регламентированные правила, а беспилотные аппараты долгое время рассматривались лишь как инструмент для выполнения полетов в труднодоступных местах — там, где это невозможно сделать с помощью пилотируемой авиации. Иными словами, предполагалось, что беспилотники должны были выполнять вспомогательную функцию. Сейчас технологии и возможности использования БПЛА развиваются огромными темпами, расширяется и совершенствуется область их применения.
— И в чем заключается угроза?
— Нигде в мире нет единого направления развития беспилотных авиационных систем. И наряду с использованием дронов в мирных целях они активно применяются для решения специфических задач. И анализ использования БПЛА в современных условиях показывает значительный рост их применения террористическими группировками, диверсионно-разведывательными группами, в том числе для атак на гражданскую инфраструктуру. Яркий недавний пример — атака дрона на Балаклавскую ТЭС, который не долетел, потому что средства радиолокации смогли изменить его траекторию. По нашим прогнозам, ситуация вряд ли будет улучшаться.
— Какие меры принимаются в РФ для обеспечения противодействия таким атакам?
— В РФ разработана обширная качественная нормативная база в части обеспечения безопасности объектов критической инфраструктуры от угрозы с земли. Пришло время следующего этапа — корректировки законодательства и нормативно-правовых актов по организации противодействия угрозе БПЛА с воздуха. Это сложная задача, которую могут решить лишь слаженно работающие все участники процесса: органы законодательной и исполнительной власти, научные организации, производители систем суверенной безопасности, профильные ассоциации и профессиональные интеграторы. И группа ФТК готова лидировать в этом процессе.
Сейчас в России отсутствуют законодательство и нормативно-правовые акты в части организации противодействия этим БПЛА, при организации услуг по защите промышленных и инфраструктурных объектов от актов незаконного вмешательства. В таких условиях крайне сложно определить ответственных за отслеживание воздушного пространства и определить возможность применения технических средств противодействия. Максимум, на что способны сотрудники охраны, — это в период патрулирования территории осуществлять визуальный контроль воздушного пространства, прилегающего к объекту. В случае выявления факта использования БПЛА в зоне безопасности объекта или непосредственной близости к нему, сотрудники охраны могут только информировать собственника объекта, не имея возможности принять какие-то меры по противодействию или ликвидации угрозы. И очевидно, этот вопрос требует дополнительной проработки.
Специалисты группы ФТК проводят мероприятия по изучению и проектированию инженерно-технических средств безопасности таких объектов от угроз с воздуха. Для этого используются суверенные системы обнаружения, траекторного сопровождения и нейтрализация малоразмерных низколетящих БПЛА. Эта работа, я уверен, повысит технический уровень защиты таких объектов.
— Какие успехи уже достигнуты? Какие трудности еще нужно преодолеть и что такое суверенные системы?
— Под суверенитетом мы подразумеваем независимость. Большое количество лет оборудование, которое применялось для защиты различных российских объектов, было либо иностранным, либо созданным по иностранным технологиям. Но в этом году наша страна оказалась под беспрецедентным санкционным давлением, отдельные виды оборудования и комплектующих оказались просто недоступны. Потребность в замене таких технологий стала сегодня очевидна.
Президент на ПМЭФ обозначил шесть основных принципов новой экономической политики, и шестой, сквозной принцип — достижение технологического суверенитета.
Мы много лет занимались внедрением собственных технологических ключей, как раз для достижения этого суверенитета в сфере безопасности промышленных и инфраструктурных объектов. Простым языком: любые системы безопасности, которые используются для защиты государственных и стратегических объектов, должны быть суверенными, независимыми от любых технических решений иностранных государств, они должны быть в российской юрисдикции. Технологический суверенитет должен начинаться с суверенитета безопасности. Технологии и технологические ключи должны находиться под российским контролем и в российской юрисдикции. При этом они необязательно должны принадлежать государству, это может быть множество коммерческих структур, но они не должны отключаться по щелчку откуда-то из-за рубежа, как это бывает, когда западная компания уходит с нашего рынка. Именно это мы подразумеваем, когда говорим о суверенитете безопасности.
Если мы не проанализируем текущий статус зависимости безопасности промышленности и инфраструктуры от иностранных технологий и не локализуем платформы, протоколы, железо, которые обеспечивают безопасность, мы от этой уязвимости не избавимся.
— Почему сейчас встала проблема оснащения БПЛА системами распознавания «свой-чужой», подобными тем, что функционируют на пилотируемых летательных аппаратах? Зачем это необходимо и как может быть реализовано на текущем технологическом уровне?
— Мы должны понимать, что БПЛА, оказавшийся в зоне безопасности объекта, вполне может быть безобидным заблудившимся дроном. Возможно, даже используемым нашими силовыми структурами для решения каких-то задач в данном районе. Поэтому одно из основных требований применения БПЛА с точки зрения безопасности гражданских объектов — это возможность удаленной идентификации по принципу «свой-чужой». И сегодня такая возможность есть.
Но по требованиям Воздушного кодекса РФ беспилотники весом до 30 кг (а это довольно большие БПЛА) не подлежат сертификации, а значит, и оборудование таких БПЛА также не требует сертификации и наличия на борту ответчика «свой-чужой». Законодательство сейчас для этой категории требует наличия отображения регистрационного идентификатора и не требует снабжения функцией удаленной идентификации. А вот категория свыше 30 кг уже должна сертифицироваться, и требования к ней уже практически такие же, как к пилотируемым летательным аппаратам.
Одним словом, нормативная база требует доработки и должна касаться не только отечественных беспилотников, но и всех ввозимых и эксплуатируемых на территории РФ независимо от их размеров.
Использование БПЛА террористами — это одно. Более серьезная угроза — нарушение целостности взаимодействия бортового оборудования и наземного. Здесь надо рассмотреть ряд факторов: это и вброс ложной информации в бортовое оборудование, в оборудование авианавигационных провайдеров и в аппаратуру взаимодействия судов и этих провайдеров, а также в аппаратуру, применяемую как раз для защиты объектов критической инфраструктуры.
Защита передаваемой информации от подменной передачи ложных данных — это многогранный вопрос. И единого подхода сегодня не существует. Но важно понять одно — обеспечивать безопасность полетов должны системы суверенной безопасности. В противном случае мы будем получать огромное количество неконтролируемых дронов.
— Какие еще пробелы в законодательстве сейчас мешают успешной работе над отечественными БПЛА и обеспечением безопасности полетов?
— В России, как и в мире в целом, рассматривается рискоориентированный подход к выполнению полетов БПЛА. И для интеграции беспилотной авиации в общее воздушное пространство необходимо формирование единого информационного поля, в котором могли бы нормально сосуществовать пилотируемая и беспилотная авиация. Важно сделать так, чтобы все видели всё. И создание единого глобального информационного поля — это одна из самых острых насущных проблем, как и создание цифровых сервисов, которые обеспечат представление воздушного пространства в режиме реального времени.
По сути, мы должны видеть у диспетчеров трехмерный цифровой клон этого воздушного пространства, со всеми находящимся в нем объектами. И одним из препятствий для этой интеграции является нормативная база, которую необходимо постоянно и осторожно редактировать и дополнять.
Отдельная проблема — наличие нескольких центров инициатив развития беспилотных авиационных систем, региональные и федеральные органы власти, институты развития, общественные и профессиональные объединения. И каждый в рамках своих задач и компетенции действует по-разному. Нет всеобъемлющего и комплексного плана развития единого органа управления интеграции беспилотных авиационных систем. На наш взгляд, большая часть такого плана должна содержать разработку нормативной базы по противодействию дронам с целью обеспечения суверенной безопасности промышленным и инфраструктурным объектам. И группа ФТК имеет богатый опыт в этой сфере и могла бы взять на себя эту работу.
— Как повлияли санкции на процессы развития отечественной индустрии БПЛА?
— Большой объем компонентной базы и технологий производится, к сожалению, не у нас. Много производителей дронов попали под санкции, и сейчас они не в состоянии напрямую закупать комплектующие. Это действительно проблема. Но рынок сегодня довольно неплохо растет. Я сейчас говорю именно о гражданских легких и сверхлегких дронах.
Тут важно пояснить, какие БПЛА бывают. Беспилотники можно классифицировать по взлетной массе. Есть сверхлегкие (до 250 г,) легкие (до 20 кг), средние (от 20 до 200 кг), тяжелые (от 200 до 1,5 т) и дальше сверхтяжелые. И важно понимать в контексте нашего разговора, что запуск среднего, тяжелого или сверхтяжелого БПЛА с вредоносными целями возможен лишь с территории какого-либо соседнего государства. В борьбу с ними вступят отечественные комплексы ПВО. Это сфера влияния военных, и как они это делают — гостайна. Это не является сферой наших компетенций.
В нашу сферу деятельности входит защита инфраструктурных объектов от БПЛА, которые способны переносить небольшой вес — 600–700 г. Например, столько весит противопехотная граната Ф-1. Но такие беспилотники даже не попадают под процедуры сертификации, как мы уже говорили. И таких БПЛА много на свободном рынке. Получается, что серьезная угроза исходит изнутри. И обнаружить такой беспилотник необходимо на максимальном расстоянии от объекта защиты, чтобы какие-то меры успеть принять. С этой целью применяются как раз радиолокационные системы, которые могут обнаружить на расстоянии до 15 км такой дрон, спрогнозировать с помощью программных средств траекторию полета и воздействовать на него. Для этого и необходимо идентифицировать объект.
— Что делается внутри страны для зашиты объектов от возможных атак БПЛА?
— Это производство радиолокационных станций, это разработки по акустическому обнаружению, потому что каждый БПЛА издает определенный звук, сейчас эта технология активно тестируется. Производят электромагнитные ружья для подавления, но их, согласно закону 404-ФЗ, могут использовать только силовые структуры, гражданские — нет.
В рамках выставки «Интерполитех» ассоциация «Аэронекст», которая занимается в том числе темой безопасности БПЛА, подписала соглашение с Минпромторгом. Будет создан научно-технический совет, в него войдет рабочая группа для разбора вопросов безопасности полетов БПЛА и вопросов, связанных с противодействием угроз от БПЛА. Группа ФТК возглавит эту работу.
Николай Баратаев
