У России есть лишь один надежный союзник – ее ядерное оружие
Общее собрание Академии военных наук, состоявшееся 28 января, дало новый импульс размышлениям о значении для России ее ядерных вооружений, а материалы форума – удобный повод рассмотреть ядерную проблематику через призму публичных заявлений лиц, занимающих видное положение в обществе и государстве. Имею в виду выступления президента АВН генерала армии М. А. Гареева, вице-премьера Д. О. Рогозина, начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии Н. Е. Макарова, а также заместителя министра иностранных дел России С. П. Рябкова и другие.
Практически все ответственные деятели РФ сегодня не отрицают важности для нашей страны ее ядерных сил. Специалисты в сфере военно-политической аналитики (во всяком случае те, кто мыслит трезво) понимают, что ядерные силы США во многом имели и имеют агрессивный характер, в то время как ядерное вооружение России носит исключительно оборонный характер, выполняя задачу сдерживания угрозы внешней агрессии.
Однако по сей день нет ясного понимания того, что может и даже обязана позволить себе Россия, имея ядерные вооружения, и как они должны быть встроены в общую систему ее безопасности.
А понять пора бы.
Гарантирует неопределенность
В системном смысле режим ядерного сдерживания потенциального агрессора (сегодня это не только США) основывался, основывается и может основываться в конечном счете только на психологическом факторе. Однако в различные периоды происходило это по-разному.
В 1949 году Америка узнала, что Советский Союз обрел собственное ядерное оружие. С момента ликвидации ядерной монополии США примерно до начала 70-х годов ядерное сдерживание основывалось на неопределенности конечного результата ядерной агрессии для самого агрессора. Ядерные вооружения США были намного мощнее, чем СССР, и тем не менее американцы понимали: даже нанеся первыми ядерный удар, они получат ядерный ответ. Однако масштаб этого ответа был весьма неопределенным – от разрушения нескольких городов до полного краха страны. Соответственно угроза ядерной агрессии Соединенных Штатов против Советского Союза существовала, но вероятность ее постоянно уменьшалась по мере роста и совершенствования ядерных вооружений СССР.
Примерно с середины 70-х и до конца 80-х годов (когда начались крупномасштабные сокращения ядерных вооружений СССР и США) ядерное сдерживание основывалось уже на полной определенности конечного результата ядерной агрессии. Массирование ядерных вооружений сторон гарантировало такой могучий ответ, что агрессор получал однозначный, заранее неприемлемый для него ущерб – крах страны.
Соответственно угроза ядерной агрессии против Советского Союза в тот период отсутствовала вообще. Она исключалась массированностью ядерных вооружений СССР. Увы, даже сегодня в России это осознают плохо и немногие. По сей день часто говорят о «гонке вооружений», хотя в системном смысле даже немногомудрое брежневское Политбюро стремилось не к этому, а всего лишь добивалось паритета с США. Причем с единственной целью: исключить возможность первого ядерного удара по нашей стране.
Массирование ядерных вооружений СССР проводилось не для того, чтобы – по провокационным подсчетам политологов – энное число раз уничтожить США. Задача заключалась в обеспечении гарантированного ответного удара с тем, чтобы в Америке понимали: уж один-то раз в случае агрессии против Советского Союза Соединенные Штаты будут уничтожены.
Такой режим ядерного сдерживания – с обеспечением полной определенности конечного результата агрессии для агрессора – исключал угрозу любого нападения на СССР наверняка и на любом уровне.
Осознав это, Америка постаралась перевести режим ядерного сдерживания в прежнюю плоскость неопределенности результата – уменьшая потенциал ответного удара Советского Союза/России за счет снижения количества ядерных вооружений СССР/РФ. А то, что и Соединенным Штатам придется пойти на некоторые, причем малозначащие сокращения, большого значения для них не имело и не имеет.
Если понять это, станет очевидно и то, что планы развертывания национальной ПРО США носят не оборонительный, а агрессивный характер, работая – через снижение неопределенности результата агрессии – на обеспечение новой, уже дестабилизирующей определенности результата. То есть на исключение ответного удара России, на обеспечение гарантированной безнаказанности Соединенных Штатов после первого американского ядерного удара по РФ.
Ради достижения именно этих целей США «согласились» еще с начала 70-х годов на переговоры по ограничению (ОСВ-1 и др.) и сокращению (СНВ-1, 2, 3 и др.) стратегических вооружений. Во имя этого же Соединенные Штаты инициируют идеи «безъядерного мира», одновременно создавая НПРО, и т. д.
Осознав, увидим
Если американцы добьются своего и будут уверены в исключении для себя неопределенности результата первого удара с их стороны (то есть в ликвидации режима ядерного сдерживания), угроза ядерной агрессии США против России или ситуация предельно жесткого силового давления со стороны Вашингтона будет вполне реальна.
По сути в данном случае речь пойдет о новой системной ядерной монополии Соединенных Штатов. При этом британские ядерные вооружения ориентированы на РФ открыто, французские – скрыто, а в целом те и другие усиливают антироссийский ядерный потенциал США.
Фактор ядерных вооружений Китая здесь выводится за скобки, однако очевидно, что наличие ядерного оружия у КНР внешнюю безопасность России не укрепляет.
Из сказанного выше следуют два основных вывода.
1. Ядерные вооружения будут иметь для РФ основополагающее значение до тех пор, пока в мире существуют крупные вооруженные силы различных стран, безотносительно – ядерные или неядерные.
2. Интересам внешней безопасности России оптимальным образом отвечают максимально развитые и разумно массированные ядерные вооружения, гарантирующие ответный удар по агрессору и тем самым снижающие вероятность агрессии вплоть до ноля.
Выступая на общем собрании АВН, Дмитрий Рогозин отметил, что оно проходит в Международный день мобилизации против угрозы ядерной войны – знаковая дата. Увы, учреждение этого дня носит скорее провокационный характер. Наилучшая гарантия ядерной безопасности – эффективные ядерные вооружения России.
«В наше время, – подчеркнул в своем докладе генерал армии Махмут Гареев, – фактором, сдерживающим развязывание новой крупномасштабной войны, является ядерное оружие... Большинство стран, имеющих это оружие, в конечном счете нацелено именно на Россию».
Стоит процитировать и следующее высказывание президента АВН: «При определенных обстоятельствах нельзя исключать применения ядерного оружия». Этот тезис для здравомыслящих голов теоретически бесспорен. Однако необходимо исходить из того, что должным образом развиваемое и верно встроенное в военную организацию Российской Федерации ядерное оружие способно исключить ситуацию, когда потребуется реальное его применение для отражения агрессии против РФ.
Генерал армии Гареев вполне обоснованно поставил актуальный вопрос о необходимости «уточнения системы знаний о войне и армии», обозначив при этом «сам объект и предмет военной науки». Президент АВН точно подметил: «…объектом военной науки является война в целом». А вот размышления о том, что предметом военной науки является «вооруженная борьба, все, что связано с применением военного насилия, в том числе в виде прямых и непрямых действий», нуждается, на мой взгляд, в принципиальной корректировке.
В самой этой мысли уже кроется противоречие. Все чаще используемые непрямые действия враждебных миру сил хотя и входят в состав методов войны, не носят характера военного, вооруженного насилия. Понять это очень важно. Только осознав это, мы увидим следующее. При наличии в распоряжении России эффективного ядерного фактора появляется возможность решения задачи не подготовки РФ к новым войнам, а исключения угрозы войны против нее (потенциальные конфликты типа грузинского не в счет). Предметом военной науки может стать исследование условий исключения вооруженной борьбы в виде прямой агрессии против России.
Тот действует верно, кто ясно мыслит
Не декларативно, а структурно и материально обеспеченный приоритет ядерных вооружений как средства ответного удара позволит полностью пересмотреть ряд существующих воззрений. Говоря об угрозе российским стратегическим силам со стороны чужого высокоточного стратегического вооружения, генерал армии Гареев подчеркнул: «В связи с этим необходимо срочно создавать свое высокоточное стратегическое оружие и изыскивать пути преодоления ПРО противника».
Вторая часть этой рекомендации бесспорна, а в необходимости собственного стратегического ВТО можно и усомниться. Наши ударные средства – это средства ответного удара, а он должен быть максимально мощным. Аспект возможного демонстрационного удара с минимальной мощностью ядерного заряда здесь не рассматривается – это отдельный вопрос, к тому же для такого удара ВТО не требуется.
Эффективный ядерный фактор позволяет нам не столько исследовать характер вооруженной борьбы, сколько заняться формулированием таких условий, когда Россию не смогут вовлечь в вооруженную борьбу, когда она нам не потребуется в силу развитых ядерных вооружений. Конечно, такое военно-политическое положение может быть обеспечено лишь при вполне определенном количественном (массированном) и качественном (современном) военно-техническом облике ядерных вооружений России.
При системно верном военно-техническом облике ядерных вооружений Россия может позволить себе любые действия в целях обеспечения своей безопасности и исторического будущего. Вплоть до вооруженной поддержки, например, тех сил на постсоветском пространстве, которые хотят, чтобы их страны вошли в состав Российской Федерации или Союзного государства.
Правильно встроенные в общую систему безопасности страны ядерные вооружения России способны реально обеспечить ее всестороннее восстановление как великой мировой державы.
Особо подчеркиваю это для Дмитрия Рогозина! Сегодня именно на него возлагаются надежды по коренному улучшению военной организации РФ. Обладая свежим взглядом на проблемы, он действительно способен эти надежды оправдать.
Но для этого Дмитрию Олеговичу надо опереться, во-первых, на надежные и действительно свежие силы, а во-вторых, на подлинно прочные идеи и концепции. Кто ясно мыслит, тот не только верно рассуждает, но и верно действует. В свою очередь лишь тот действует верно, кто ясно мыслит.
Эффективный «меч»
Президент АВН генерал армии Махмут Гареев сделал, по моему мнению, очень интересный (без лести) доклад. Только в одном я бы его серьезно усилил – в части постоянного подчеркивания ракетно-ядерного приоритета оборонных усилий России.
Собственно, это же можно сказать и о выступлениях остальных упомянутых выше участников общего собрания АВН. Из самой идейной ткани прозвучавших докладов вытекает необходимость именно ракетно-ядерного приоритета, но этот момент никем не был акцентирован и заострен.
В начале своего выступления Дмитрий Рогозин подчеркнул, что Запад привык формировать свое богатство за счет эксплуатации и меняться не хочет. При этом вице-премьер признал, что 140 миллионов населения РФ мало для сбережения национальной территории и для возможного отпора нам надо мобилизоваться. Другими словами, «нужен прогноз динамики» – как защищать Россию?
Об этом же говорил и начальник Генштаба генерал армии Николай Макаров. Он отметил, что озеро Байкал почти равно по площади Японии, но вся Россия имеет несравнимо большую территорию при почти таком же населении, что и Япония. В то же время у нас возникают проблемы с призывом…
«Территория требует защиты. Защищать ее за счет огромной армии мы уже не можем, нужны новые способы», – сказал начальник Генштаба.
Новые способы действительно нужны, однако новое – это нередко хорошо забытое старое. Если иметь в виду отечественное ядерное оружие, то этот старый испытанный способ обеспечения суверенитета страны в нынешней России не забыт. Однако он все еще недооценен, не осознан у нас в той мере, какой заслуживает.
Защитить богатства Российской Федерации эффективнее всего способен ракетно-ядерный «меч» (понятие «щит» хотя и устоялось, однако системно неверно). С помощью этого «меча» Россия может обеспечить свою безопасность, не размахивая им, а просто имея его в ножнах. Когда-то этот принцип был хорошо сформулирован в емкой фразе: «Мы – мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».
Дмитрий Рогозин задается вопросом: «Как и чем мы будем угрозы парировать?». А ведь ответ на этот вопрос ясен заранее – именно за счет наличия у нас эффективных ядерных вооружений. Иначе мы угрозы просто не парируем!
Эффективными же ядерные вооружения будут только тогда, когда они станут массированными. На основе данного постулата предлагаю председателю Военно-промышленной комиссии (ВПК) при правительстве РФ разработать вполне определенную программу. Нужно обеспечить следующее:
- проведение в ракетно-ядерной и радиоэлектронной сфере НИОКР, адекватных задачам ядерного сдерживания;
расширенное производство стратегических носителей и их ядерного боевого оснащения;
качество стратегических носителей и их ядерного боевого оснащения, что невозможно без реальных пусков и натурных полигонных испытаний;
пусть не очень современной, но зато отечественной элементной базой (исключающей вирусные закладки) СПРН и СБУ стратегических средств РФ.
Ни одна из этих задач в существующей экономической и внешнеполитической ситуации выполнена быть не может. В частности, необходима национализация ведущих отраслей экономики.
Обращаюсь к председателю ВПК
Недавно еженедельник «Аргументы недели» сообщил (№ 1, 2012) о том, что планы постройки новых российских подводных лодок находятся под угрозой «из-за жадности российских «стальных» бизнесменов». Источник в оборонно-промышленном комплексе России рассказал «АН», что «если вопрос со сталью решен не будет, о дальнейшем изготовлении наших подводных ракетоносцев придется забыть». «Спущенные лодки, – отмечает источник, – приходилось собирать из готовых секций корпусов старых проектов».
А если завтра «российские бизнесмены» откажутся поставлять металлы для наших баллистических ракет? Для стратегических бомбардировщиков?
Но это не единственный вопрос к председателю ВПК. В условиях, когда за один только 2011 год «неизвестно куда» утекли более 700 миллиардов бюджетных денег, просто национализация может стать лишь дополнительной кормушкой для казнокрадов. Требуется комплекс жестких мер – вплоть до секвестра личных состояний.
Для обеспечения эффективности ядерного оружия, особенно в условиях перспективной ПРО, необходимо его массирование. Следовательно, России надо отказаться от Договора СНВ-3. О такой возможности, хотя и сдержанно, говорил на общем собрании АВН замминистра иностранных дел РФ Сергей Рябков.
Отмеченные задачи имеют, кроме прочего, и военно-промышленный характер, а значит, относятся к числу объективно стоящих перед Дмитрием Рогозиным проблем. Не решив их, не обеспечишь эффективную стратегическую оборону.
Пожалуй, именно председателю ВПК стоило бы поднять и давно перезревший вопрос о создании в России не только аналога американского DARP, но и отдельного Управления ядерных вооружений в Генштабе РФ.
Есть и нерешенные чисто военно-технические задачи, начиная с проблемы надежной аттестации ядерных зарядов, которая невозможна без возобновления их испытаний. С испытаниями связана и проблема воспроизводства полноценных кадров оружейников, приобретающая все более острый характер.
Дмитрий Рогозин хорошо сказал о том, что нам бессмысленно догонять кого-то, главное – «понять тенденцию и «срезать» напрямик»…
Мы как раз и «срежем», если впервые в нашей истории выставим наши ракетно-ядерные вооружения не просто как важнейший, а именно как основной государственный военно-политический и военно-технический приоритет. Если восстановим «ракетное», «атомное» и «электронное» министерства, если откажемся от ДВЗЯИ, а возможно, и от ДНЯО. И так далее...
Вице-премьер говорил о значении целеполагания. Что ж, в сфере внешней безопасности прорывом здесь был бы именно тезис о возможности гарантированно исключить любую значащую внешнюю угрозу России за счет наличия у РФ эффективных массированных ядерных вооружений.
Такие вооружения способны нейтрализовать любые угрозы как на глобальном, так и на региональных уровнях.
Так чего мы ждем?
О ядерном оружии порой говорят как об «оружии бедных». В этой шутке есть доля шутки в том смысле, что наличие эффективного в системном отношении ядерного оружия позволяет миролюбивому государству решать оборонную задачу исключения агрессии наиболее экономным образом.
Выше уже говорилось, что в системном смысле режим ядерного сдерживания основывается на психологическом факторе. Однако этот фактор работает лишь тогда, когда подкреплен вполне определенной материальной военно-технической базой. А именно – количественными показателями ядерных сил России в совокупности с их системными и качественными показателями, то есть номенклатурой систем ядерного оружия и их тактико-технических характеристик как в части носителей, так и ядерного боевого оснащения и комплекса средств преодоления ПРО.
Сюда же неотъемлемой частью входят надежные СПРН и СБУ СЯС.
Сегодня много говорится о киберугрозах. Однако адекватно ответить на кибератаку Россия сейчас не может и не скоро еще сможет. К тому же самая успешная кибератака не ведет к захвату национальной территории агрессором. А вот дать «несимметричный» материальный ядерный ответ на прямую агрессию можно и без собственных киберсредств.
Мировая ситуация обостряется. Сказать так – не сказать ничего нового. Но готова ли Россия к адекватным реакциям? Не разбирая подробно содержание выступления на конференции АВН Сергея Рябкова, отметим лишь следующее.
Замминистра иностранных дел РФ сказал, что если США и НАТО не проявят готовности к лояльному, учитывающему интересы России сотрудничеству, то мы-де «не согласимся участвовать в программе ослабления российского потенциала сдерживания» и даже можем выйти из СНВ-3. А ведь внимательный анализ речи Сергея Рябкова показывает, что в ней есть немало как обобщенных, так и конкретных доказательств того, что антироссийская политика США и Запада – давно свершившийся факт.
Так чего мы ждем, на что рассчитываем?
Перефразируя известное выражение, можно сказать, что у России есть лишь один надежный союзник – ее ядерное оружие. Не единственный вообще, но единственный надежный.
И эта ситуация будет сохраняться достаточно долго.
Приход в оборонную сферу энергичного лидера – Дмитрия Рогозина дает нам шанс на перелом ситуации в сторону ее принципиального оздоровления. Но такой перелом состоится реально лишь тогда, когда не на словах, а на деле ракетно-ядерный приоритет действительно станет ведущим комплексным – военно-политическим и военно-техническим – приоритетом в военной организации России.
Сергей Брезкун, профессор Академии военных наук
