Заместитель министра обороны об угрозах безопасности РФ
Вчера исполнился год со дня подписания нового Договора между РФ и США по сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-3). Заместитель министра обороны РФ Анатолий Антонов, руководивший российской группой переговорщиков, рассказал корреспонденту “Ъ” Елене Черненко, чего удалось добиться за год и с какими угрозами Москве предстоит бороться в ближайшее время.
— С момента обмена ратификационных грамот по ДСНВ прошел год. Можно ли подвести первые итоги?
— После ратификации начался новый этап жизненного цикла ДСНВ. Практический опыт его полномасштабной реализации станет объективным мерилом качества договора. Договором предусмотрено большое количество мероприятий, которые должны быть выполнены в жестко ограниченные сроки. Часть из них началась еще до ратификации, некоторые мероприятия предстоит выполнить в будущем.
Что уже сделано? Был проведен обмен исходными данными по составу и размещению СНВ на военных базах России и США. Сформированы инспекционные команды, проведен ряд предусмотренных для СНВ показов, начато проведение инспекций по новым правилам. Запущен механизм ДКК — двусторонней консультационной комиссии. На сегодняшний день главная проблема — это необходимость доурегулирования обмена телеметрической информацией. Это вопрос непростой, однако он решается.
Я считаю совершенно правильными слова главы МИД РФ Сергея Лаврова о том, что этот договор — «золотой стандарт» в решении проблем стратегической стабильности. При заключении этого договора — и об этом говорили и наш президент, и президент Обама — не было ни побежденных, нет ни победителей. Выиграли как США, так и РФ, а в итоге и все международное сообщество.
— То есть невозможно сказать, кому он больше пошел на пользу: РФ или США?
— Нельзя все время рассматривать документы по принципу кто выиграл, а кто проиграл. Обе команды работали честно, обе отстаивали свои национальные интересы. Обе стороны стремились найти компромисс по наиболее сложным вопросам. Делегации работали по 15–16 часов в день. Спали мы тогда по четыре часа.
— В кабинете?
— Нет, благо мы жили рядом, были хорошие условия. Но главное, нам и не хотелось спать! Было большое напряжение, было очень интересно, все были на каком-то таком эмоциональном допинге. Мы много спорили. Но у нас остались очень хорошие впечатления о коллегах из США — это профессиональная, умная команда. Разумеется, я не могу не сказать про своих товарищей из различных ведомств РФ. Не было бы кого-либо, не получился бы тот прекрасный результат, который так высоко оценен руководством страны. Кстати говоря, я считаю, что главными переговорщиками по новому договору были два президента. Они часто встречались, много беседовали и даже шутя спорили, кто из них является телеметристом номер один.
— ДСНВ подписан, а что дальше? Может, стоит вспомнить об эмоциональном допинге и приступить к подписанию следующего договора?
— Для чего мы заключаем договоры? Чтобы укрепить безопасность национальную, правильно? Прошел лишь год с того момента, как мы начали реализовывать этот договор.
— Он рассчитан на десять лет…
— Да, и через семь лет после введения его в силу стороны должны выйти на те параметры, которые зафиксированы в договоре. Ну подумайте сами, допустим, мы сейчас сядем за стол переговоров, разработаем какой-то новый договор, через год вы придете ко мне также и скажете: Анатолий Иванович, самое время приступить к разработке третьего договора. И вот у нас будет серия договоров. Да мы забудем все, что до этого заключили! Чтобы начать новые переговоры, надо понять, существуют на сегодняшний день условия для них или нет и хороша, стабильна ли стратегическая обстановка вокруг России, нет ли каких-то острых угроз безопасности РФ.
— А какие угрозы существуют сегодня?
— Прежде всего проблема ПРО. Ситуация в этой области удручающая. США продолжают наращивание потенциала ПРО как в Европе, так и в других регионах. Европейский сегмент ПРО США означает стремление изменить стратегический баланс сил в Европе. После завершения холодной войны стратегические вооружения США (а ПРО — это стратегические вооружения) приближаются к российским границам. К реализации программы привлекаются все новые страны. Концепции ПРО НАТО нет, все создается по лекалам США.
— Диалог России с США и НАТО зашел в тупик?
— Да. Нас не слышат, объясняя невозможность учесть российские интересы внутренними проблемами в США. Предложения по сотрудничеству неконкретны. Возможность участия России в создании европейской ПРО даже не обсуждается. Любые наши попытки зафиксировать готовность сотрудничества на основе принципа равной безопасности отвергаются, предложения согласовать условия и критерии ненаправленности не принимаются.
Компоненты глобальной системы ПРО США в других регионах также имеют антироссийский потенциал. Ранее об этом говорили меньше, так как основное внимание было сосредоточено на Европе. После реализации первого этапа четырехфазового подхода, о чем заявил генерал Патрик О’Райлли, подводя итоги деятельности возглавляемого им Агентства по ПРО США в 2011 году, возникла необходимость взглянуть на эту проблему по-новому. Интеграция европейского сегмента с противоракетными средствами на Аляске и в Азиатско-Тихоокеанском регионе повышает совокупные возможности ПРО США.
— В этом контексте ноябрьское заявление президента Медведева — это некий сигнал?
— Да, сигнал о том, что в наращивании потенциала ПРО США скоро наступит точка невозврата, после чего вести разговоры по ПРО бесполезно. Изложенные меры продуманы, обоснованны и подкреплены ресурсами.
— Некоторые эксперты сочли слова президента предвыборным ходом.
— Такое мнение ошибочно. Все заявленные меры будут выполнены, темпы реализации будем увязывать с нашими оценками потенциала ПРО США.
— Президент говорил в том числе и о возможности выхода из ДСНВ.
— Это один из возможных вариантов наших ответных действий. Об этом предупреждали ранее.
— Россия говорит, что ПРО США может нарушить баланс ядерного сдерживания. А не устарела ли сама концепция ядерного сдерживания?
— Концепция сдерживания — это часть нашей повседневной жизни. Она предусматривает, что вы не нанесете по мне ядерный удар, прекрасно зная, что получите ответный. Эта концепция позволяла и позволяет нам жить. Наверное, настанет время, когда концепция ядерного сдерживания отомрет, но на сегодняшний день реальность такова, что она существует при военном планировании в США, во Франции, Великобритании, КНР и других странах. И, конечно же, в РФ.
Руководители наших стран стараются выстраивать отношения на основе принципов доверия, взаимоуважения, развития партнерства и т. д. Но ядерный щит нашей страны должен быть всегда готов отразить возможные угрозы со стороны третьих государств. Разумеется, жизнь без ядерного оружия — это прекрасно. Но двигаться к безъядерному миру надо постепенно, создавая для этого условия. Не секрет, что США обладают превосходством в обычных вооружениях над всеми государствами в мире. Наличие высокоточного оружия в неядерном оснащении позволяет американцам обеспечить поражение объектов, которые в прошлом могли быть уничтожены только с использованием ядерных боеприпасов. Именно этим, а не альтруистическим стремлением к безъядерному миру объясняется снижение роли ядерных вооружений в обеспечении безопасности страны.
Другое дело — Россия. Вокруг нашей страны достаточно непростая обстановка. Возникают новые вызовы, в том числе связанные с ракетно-ядерным распространением. Посмотрите, какая нестабильная ситуация на Ближнем Востоке. Поэтому военной доктриной Российской Федерации предусмотрено в отдельных случаях использование ядерного оружия. Не исключаю, что обстановка может развиваться таким образом, что нам придется не сокращать, а наращивать свои ядерные вооружения.
— А о каких еще угрозах мы говорим помимо ПРО?
— Есть еще проблема СНВ в неядерном оснащении, проблема запрещения размещения оружия в космосе, дисбаланса в обычных вооружениях в Европе.
— Но вроде американцы говорят, что не собираются ничего размещать в космосе.
— Говорят, но на бумаге фиксировать не хотят. Как и по ПРО, в использовании космоса в военных целях США не намерены ограничивать себя какими-либо обязательствами. Сегодня планов размещать ударные системы в космосе нет. Но вот появится в США другой президент и скажет: мало ли что там говорил Барак Обама, у меня совершенно другие планы насчет космоса. А мы прекрасно знаем, что в области стратегической безопасности у республиканцев гораздо более жесткая позиция, чем у демократов. Именно поэтому мы настаиваем на том, чтобы межгосударственные договоренности всегда носили юридически обязывающий характер. А не потому, что мы какие-то упертые и не понимаем ситуацию. Мы не хотим зависеть от администрации США и политической ситуации в этой стране. Мы хотим, чтобы такого рода договоренности были законом как для российской стороны, так и для американской.
— Если подвести итоги: что необходимо после вступления в силу ДСНВ?
— Необходимо в полном объеме выполнить требования договора, не допустить срывов в выполнении взятых обязательств. Решить проблему ПРО с учетом российских озабоченностей. Определиться в вопросах милитаризации космоса. Сформировать совместную оценку угроз европейской безопасности в контексте проблем обычных вооружений. На основе этой оценки подумать, что надо сделать для укрепления доверия в Европе. Необходимо формировать условия для вовлечения в диалог по ядерному разоружению другие ядерные государства. Настало время пересмотреть сложившуюся за многие годы традицию, когда ядерное разоружение рассматривается как обязанность только двух стран — России и США.
— По роду своей работы вы также активно занимаетесь постсоветским регионом, и в частности ОДКБ. Что можно сказать о развитии этой организации?
— Я все время смотрю, как действует НАТО. И не могу сказать, что они все делают плохо. Там есть много полезного. И я считаю, этот опыт стоит использовать. Не надо воспроизводить его на территории РФ, но надо учесть этот опыт, равно как опыт и других организаций при строительстве и укреплении ОДКБ. Чтобы наши вооруженные силы не были и никто бы их не считал аморфными. Чтобы они были сильными и оперативными, могли бы также мгновенно реагировать и действовать в зависимости от появления той или иной угрозы.
Я занимаюсь этими проблемами, а также развитием взаимоотношений с отдельными государствами, будь то Таджикистан, Киргизия или другие страны. Сейчас я (под руководством нашего министра) занимаюсь переговорами с нашими азербайджанскими друзьями по продлению аренды Габалинской РЛС. В ближайшее время состоится раунд переговоров — мы должны в течение полугода подготовить документы о продлении аренды. Она истекает в конце следующего года, но мы должны завершить все предварительные переговоры к июню этого года.
У нас большие перспективы взаимодействия с Украиной. На ее территории находится наш Черноморский флот, и, как у любого живого механизма, здесь есть свои проблемы и вопросы, которые требуют постоянного внимания. С Белоруссией у нас прекрасные отношения по линии вооруженных сил. И мы продолжаем укреплять единство взглядов, подходов, единство обороны вместе с нашими друзьями. С Казахстаном мы создаем совместную противовоздушную оборону. Она охватит и другие государства ОДКБ. Мы готовы к сотрудничеству и с другими государствами СНГ, которые проявят интерес к этой работе.
Сделано немало, но предстоит сделать еще больше. И если смотреть в будущее — на следующий год, я вижу, надо усиливать контакты по линии наших военных ведомств, с государствами ОДКБ, с регионом Центральной Азии. Там Афганистан — проблема изменения формата американского присутствия в 2014 году. Мы должны быть готовы к этому. Чтобы была надежная преграда, и, скажем, те же наркотики не попадали на территорию нашей страны.
Елена Черненко
