Мюнхенская конференция по безопасности дает шанс на решение проблемы ЕвроПРО
Препятствия на пути достижения глубоких партнерских отношений России и НАТО, в том числе соглашений о сотрудничестве по ПРО, можно, конечно, расценивать как следствие неизжитых фобий и предрассудков холодной войны. Но время само по себе эти синдромы не изживет, поскольку имеет место новый феномен, порожденный современным состоянием внешней и внутренней политики ведущих государств.
Вызовы и угрозы ХХI века требуют сотрудничества великих держав, но в их политику встроены самогенерирующие механизмы конфронтации. Утрата главного врага, на противостояние с которым в течение нескольких десятилетий были мобилизованы колоссальные идеологические, человеческие и материальные ресурсы, привела к развитию трудноизлечимой болезни – коллективной шизофрении, раздвоению сознания, которым поражены как высшие политические структуры, так и часть экспертного сообщества.
С одной стороны – действующие многочисленные программы сотрудничества между Россией и НАТО, по противодействию ядерному терроризму и нераспространению ОМУ, по Афганистану, партнерство в космосе, постоянно крепнущие экономические связи. С другой стороны – программы обеспечения военной безопасности, в которых, например, для России основной приоритет – защита от воздушно-космического нападения, которое никто, кроме НАТО во главе с США, даже теоретически совершить не способен. Для США – поспешное, без оглядки на Россию, заключение соглашений с государствами Европы о новых базах ПРО, сохранение состояния взаимного сдерживания двух ядерных сверхдержав. Очевидно, что поддержание утратившего смысл глубокого взаимного недоверия активно используется военно-промышленными группировками для лоббирования широкомасштабных программ по разработке и развертыванию новейших вооружений и военной техники, наконец, для распила огромных бюджетов.
Вряд ли можно сомневаться в том, что относительно просвещенное руководство России не понимает, что не существует реальных военных угроз со стороны Запада, от которого мы уже много получили и ждем еще большего для столь необходимой модернизации экономики России. Но одновременно нагнетается обстановка в стране, ведется прямо-таки истерическая кампания об угрозе ЕвроПРО для стратегических ядерных сил и национальной безопасности России. В панических заявлениях об опасности от «тысяч противоракет», которые будут «окружать Россию», сознательно перемешаны реальные факты и откровенная дезинформация. Действительно, как показывает анализ программ развертывания ЕвроПРО, если не произойдет вполне вероятного сокращения ее финансирования, то в ее составе к 2020 году могут быть почти 1200 только одних противоракет комплекса «Пэтриот» ПАК-3, более 500 противоракет ТХААД и около 400 противоракет СМ-3. Но из последних всего только около 50 (!) единиц – СМ-3 Блок 2А, 2В – могут к концу десятилетия обрести теоретическую возможность перехвата межконтинентальных ракет. А все остальные относятся к нестратегическим системам ПРО и никакой угрозы российским ракетам не представляют. И это признано подписанными Россией в 1997 году соглашениями о разграничении стратегической и нестратегической ПРО.
Если представить себе условия, при которых Генштаб России замыслит сознательную «подставу» своих МБР под эти 50 стратегических противоракет и в планах ответного удара по США направит часть МБР из своих европейских баз в северо-западном направлении, то теоретический максимум наших потерь мог бы составить не больше пяти боезарядов из нескольких сотен. Это связано с исключительно высокой эффективностью средств преодоления ПРО российских ракет. Поэтому абсурдным представляется даже планировать перехват российских боезарядов МБР, нацеленных на США. Это в полной мере относится и к тем МБР и БРПЛ, которые могут быть нацелены на европейские страны НАТО. Мы ведь и их должны сдерживать от нападения в соответствии с нашей Военной доктриной, тем более что там есть два ядерных государства – Франция и Великобритания, у которых мы покупаем десантные корабли, авионику, с которыми укрепляем партнерство в экономической сфере и где так называемая элита держит значительную часть своих капиталов.
Сложно прогнозировать подвижки российской политики в предвыборный и послевыборный периоды в отношении сотрудничества в построении ЕвроПРО. Объективные основания для позитивных изменений существуют, в том числе в компромиссе по физически невыполнимым требованиям России о предоставлении юридических гарантий о ненаправленности ЕвроПРО против российских СЯС. В презентованных 3–4 февраля в Мюнхене результатах работы группы по ПРО в рамках Евроатлантической инициативы по безопасности представлены поэтапные варианты архитектуры ЕвроПРО до 2020 года. В них, в частности, нет американских кораблей с системами ПРО в Балтийском, Черном и северных морях, которые вызывают повышенную озабоченность российского руководства. В этих морях присутствуют только российские корабли с системами ПРО. В разработке этих материалов участвовали российские, американские и европейские профессиональные военные и гражданские лица, которых только при невообразимой фантазии можно упрекнуть в обслуживании интересов иностранных государств за их деньги.
Если эти варианты архитектуры будут официально согласованы, то вопрос о гарантиях ненаправленности ЕвроПРО против СЯС России может быть снят и можно надеяться на дальнейшее согласование всех аспектов полноценного сотрудничества в этой сфере. Такие соглашения послужили бы более тесному взаимодействию в снижении глобальных и региональных угроз по многим действительно актуальным направлениям.
В конечном итоге власть могла бы уточнить для себя и населения перечень действительных врагов и друзей России, помня об известном правиле: друзей надо держать близко, а врагов, пусть даже вымышленных, еще ближе. Это полезно в том числе по отношению к базам НАТО у российских границ. Ведь на «худой конец» близостью к врагу всегда можно компенсировать недостатки Воздушно-космической обороны и разведки. Например, взять «языка», а в ближнем бою – забросать гранатами.
Владимир Зиновьевич Дворкин - генерал-майор, доктор технических наук, главный научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН