Мы живем в эпоху тотальной информационной дезориентации. Складывается ситуация, когда не только рядовой обыватель не ведает, окружающих его страну вызовов. Губительная тенденция повторения информационных сплетен и пропагандистских идеологем укоренилась и в экспертном сообществе. В условиях все более разгорающихся по границам России конфликтов, наше общество не в состоянии адекватно оценить нарастающие опасности и становится легкой добычей пропагандистских машин. Поэтому столь важна в настоящее время объективная аналитика и мнения экспертов, действительно авторитетных среди специалистов в затрагиваемой области.Об этом специально для ИА "Оружие России" рассуждает эксперт по вопросам безопасности и военно-политического сотрудничества Александр Костин.
Если взглянуть на выборку сообщений СМИ, складывается впечатление, что мы живем в мире, далеком от проблем. Даже борьба с бандподпольем на Кавказе видится далекой и вполне безобидной по сравнению с предвыборными страстями, кипящими на улицах мегаполисов. Вместе с тем, на повестке дня России стоит перспектива начала крупномасштабного конфликта, прямо угрожающего государственной безопасности Российской Федерации. В данном случае, имеется в виду агрессия (прямая или скрытая) на национальные режимы Среднего Востока – Ирана и Сирии. И тут мы наталкиваемся на практически полное отсутствие адекватных, на мой взгляд, мнений или даже просто точной фактологической информации о ситуации.
Проблема отсутствия военной аналитики в России не нова. Не последнюю роль в данном случае сыграло отсутствие общественного и государственного заказа на независимую экспертизу карты мировых и локальных конфликтов.
Несмотря на наличие профессионалов - с военным прошлым и без, СМИ и центры принятия решений не особенно интересовала фактическая картина мира. Это привело к тому, что под военной аналитикой стали понимать частные мнения людей, в разной степени близких к военно-политической тематике.
Иногда это были энтузиасты, ходячие энциклопедии, чей интеллектуальный багаж зиждился на интересе. Иногда, причем чаще, это оказывались журналисты или общественные персоны, «назначенные» на роль военных экспертов.
Военная журналистика, чей краткий взлет мы наблюдали в 90-х, вообще была вытолкнута из легального поля СМИ, став чем-то вроде экстремального развлечения.
Это привело к тому, что важнейшая отрасль общественной экспертизы постепенно маргинализировалась, теряла профессиональные навыки (где они имелись) и становилась придатком государственной идеологической машины.
Такой подход в итоге стал давать несколько искаженную картину мира, вследствие чего общество было полностью дезориентировано по базовым направлениям военно-политического сегмента – места и роли России в мире, стоящих перед ней задач, реальных и потенциальных возможностей.
Главной проблемой в данном случае является не приукрашивание возможностей российской армии и ВПК. Стратегической ошибкой является (за редким исключением) отсутствие системного или, если хотите, академического подхода в анализе ситуации.
До сих пор не сделаны выводы по ошибкам первой и второй чеченских кампаний. Непонимание обществом сути провалов в проектировании и реализации ряда операций позволили генералитету избежать столь нужной «работы над ошибками» и положить проблемные материалы под сукно.
Идеализированный и, зачастую, политизированный подход ставит крест на попытках нарисовать адекватную картину происшедшего.
Тоже самое мы видим и в плане анализа внешних угроз и международной безопасности. Если вспомнить - в 2001 году власть и общественные эксперты выразили поразительное равнодушие по поводу способов участия России в Афганской проблеме. Хотя еще тогда звучали мнения, что с движением мулл проще договориться, чем помогать США их ликвидировать.
Это дало бы России гораздо больше политических бонусов, чем безоговорочная поддержка НАТО. Время показало правильность этого суждения. Непонимание сути происходящих процессов показал «экспертный» прогноз Иракской кампании 2003 года. Данная ситуация уникальна прогностическими промахами и fail-ами практически по каждому пункту боевых действий.
Ситуация постепенно стала меняться с середины 2000-х, когда российские компании (главным образом сырьевые) стали закрепляться в странах Ближнего Востока, Африки, Индокитая.
Российский бизнес стал первым потребителем экспертного мнения по конфликтным зонам, анализу возможностей сторон и прогнозу вариантов развития событий. Вместе с тем, такие продукты имели довольно узкую спецификацию, что ограничивало их общественную значимость.
Нужно констатировать, что сейчас сегмент военной аналитики в России не показал нужного прогресса, оставшись на уровне идеологической надстройки. Число адекватных общественных экспертов невелико. Очень часто их информационный резонанс совершенно не соответствует их уровню и значимости.
Это привело к тому, что ни акторы, ни потребители российского информационного продукта не в состоянии адекватно оценить, ни статус современных рисков и угроз, ни актуальность тех или иных публичных заявлений. Оторванность от общемирового контекста, отсутствие запроса со стороны СМИ на продукты российских think-tank-ов (независимые от государства аналитические "мозговые центры" или "фабрики мысли"), привело к тому, что российское информационное пространство является полем идеологического воздействия различных сторон.
Кто-то сознательно транслирует нужные «заказчику» тренды, кто-то просто повторяет, что прочел в мониторинге СМИ. Наиболее ярким примером, на мой взгляд, является общественная дискуссия на предмет рисков со стороны ПРО НАТО. Российские издания широко транслировали мнения американского лобби, не забывая вставить апокалиптические заявления о наступлении на Россию «мирового зла».
Нормальной дискуссии, как всегда не получилось. Мы так и не узнали, что думают об этом в США. Загадкой осталось и то, каковы реальные риски для РФ со стороны растущей инфраструктуры ПРО. Нечто подобное мы сейчас наблюдаем и в отношении разворачивающейся агрессии на национальные режимы Ирана и Сирии.
И если, диалог с НАТО на предмет ПРО мы можем растягивать как светский коктейль, то в случае с Ираном война стучится, что называется, к нам в дверь (собственное видение ситуации в Иране А.Костин излагает в статье "Иранский цугцванг" - ред.). Проведем экспресс анализ методологических недочетов в анализе проблемы.
Задача 1
Причины операции. Кто и зачем?
Первое, что бросается в глаза - это вовлечение авторов в идеологическую истерию (или, если хотите, информационную подготовку) вокруг возможной агрессии. Никто не задает вопрос, почему именно сейчас должна начаться военная операция, каковы признаки ее начала.
Нужно отметить, что текущая ситуация не уникальна. Нечто подобное мы видели в 2007 году, когда охлаждение в отношениях между США и Ираном, казалось, достигло своего пика. Напомним, в конце года Дж.Буш публично одобрил курс на захват и физическое устранение иранских служащих в Ираке .
Этому предшествовала неудачная попытка захвата двух ключевых фигур в национальной безопасности Ирана, которые находились на тот момент в Ираке с официальным визитом: заместителя главы Совета национальной безопасности Ирана Мохаммеда Джафари и руководителя разведки иранской Революционной гвардии, генерала Миноджахара Фрузанду.
Тогда же США нарастили количество АУГ до трех, что наблюдаем мы в настоящий момент. Линейность восприятия событий до крайности снижает и интеллектуальную значимость экспертных мнений, которые скатываются к вольному переводу заголовков российской и зарубежной прессы. В итоге - вместо адекватного анализа общественные эксперты занимаются информационным обеспечением будущей кампании.
Цели и задачи операции. Стороны.
Большинство мнений совершенно игнорируют тактические и стратегические цели и задачи сторон. Бездумные повторения российскими общественными экспертами лозунгов американской пропаганды об опасности иранской ядерной программы просто ставят в тупик.
Более чем странно смотрятся рассуждения об экономических санкциях без анализа военной составляющей. Совершенно за рамками остается позиция Ирана, возможные варианты действий, ресурсная база, его цели и задачи как регионального лидера.
Характер операции.
До сих пор ни один из публичных экспертов не задал вопрос, а каков будет характер будущей операции – воздушный, наземно-воздушный или иные варианты? Из общего молчания выделяются информативностью оценки двух-трех экспертных центров, которые в свою очередь почему-то совершенно неинтересны СМИ.
Так, не получили своего развития довольно интересные выводы о преимущественно морском характере тактики Ирана в будущем конфликте, сделанные Иранским бюро Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) .
Этапы.
Говоря о будущем конфликте, никто пока не смог внятно не то что сказать, а даже предположить - на каком этапе сейчас развиваются события. А ведь это один из ключевых моментов любого анализа.
Пока большинство СМИ повторяют, как мантру, довольно спорный прогноз о 30 января 2012 года, оставляя без внимания противоположные оценки, такие как довольно вдумчивый обзор проблематики Патрика Хеннегена .
Резюмируя...
Сегмент военной аналитики в России фактически отсутствует, застряв между журналистикой и академическими исследованиями. Значительное влияние оказала общая деградация военной сферы.
Действительно, было бы глупо ждать появления экспертного сообщества в отсутствии общественной базы. Пока не начнется процесс консолидации интеллектуальной и управленческой элиты военно-политических институтов России, экспертное начало будет продолжать деградировать в качестве идеологического придатка различных политических лагерей.
Что до текущего момента, мало кто в России вообще обращает внимание на динамично растущие угрозы. В условиях, когда первый выстрел означает поражение, такое положение дел близко к критическому.
Общество на данном этапе не способно оценивать актуальные военно-политические риски и адекватно реагировать на них. Взвалив всю ответственность на государство, мы все проявляем поразительный инфантилизм, который никак не совпадает с лозунгами о построении гражданского общества.
Александр Костин
