Ждет ли Европу раскол из-за конфликта на Украине?
Британия выступает за поддержку Киева активнее других европейских стран. Однако зима станет проверкой на прочность в том числе и для Лондона, пишет The Nation. Одно его решение может разрушить и без того хрупкое единство Европы в вопросе Украины.
Мэри Дежевски
В этом году жаркое лето породило странную сметь гедонизма и стоицизма. Постковидное стремление взять отпуск и понежиться на солнце соседствовало с острым ощущением обреченности перед лицом тягот, которые уже маячат на горизонте. Это резкое противоречие стало следствием ясного осознания того, что где-то рядом идет вооруженный конфликт.
Спустя шесть месяцев после начала российской специальной военной операции внимание Европы уже не сосредоточено на Украине в той мере, в какой это было ранее. Эксперты в области тактики ведения боевых действий по большей части уже пропали с телеэкранов – вместе со своими мудреными картами. Чтобы Украина вновь появилась в заголовках ведущих западных СМИ, потребовалась угроза мощнейшего пожара на самой крупной атомной электростанции в Европе – Запорожской АЭС. Однако в регионе все же осталось – практически в прежних объемах – первоначальное чувство солидарности с украинским народом и некоторая гордость за то, что она пока еще есть.
Вопрос в том, как долго солидарность сможет сохраняться. И что случится, если она начнет ослабевать или попросту исчезнет? Ответить на этот вопрос трудно вдвойне, потому что – несмотря на выдающееся место Украины в новостных лентах – в большинстве европейских стран наблюдается очевидный дефицит дискуссий в отношении роли Европы в этом конфликте и полное отсутствие того, что могло бы сойти за информированные дебаты.
Цель – выживание Украины в качестве суверенного государства и ее статус жертвы российских действий – настолько очевидно безукоризненна, что предоставление любой помощи, какую бы ни попросили Зеленский и его генеральный штаб, превратилось в нечто вроде священного долга. Между тем некоторые представители Украины вернулись к своим прежним аргументам о том, что их страна благородно выполняет свой собственный священный исторический долг, выступая в качестве оплота Запада в его противостоянии евразийскому монстру.
Военная помощь, которую Европа оказывает Киеву и которая со временем видоизменялась и росла, редко подвергают сомнениям. Пока украинцы готовы продолжать борьбу – а их решимость в этом смысле лишь усиливается с течением времени и по мере роста потерь, – кто мы такие, чтобы призывать к миру? Любой европеец, посмевший даже просто намекнуть на то, что Киеву, возможно, следовало бы задуматься о перемирии, чтобы ограничить потери, тут же получает клеймо "умиротворителя", пропагандиста Кремля или и того хуже.
Стоит отметить, что внутри Европы все же имеются некоторые разногласия: эти течения расходятся примерно вдоль линии, разделяющей старых и новых членов Евросоюза. Суть разворачивающихся споров чаще всего сводится к тому, кто именно демонстрирует слишком много или слишком мало рвения и взаимовыручки. Великобритания, которая больше не входит в Евросоюз, при премьер-министре Борисе Джонсоне решительно выступала на стороне "новой Европы". Швеция, решившая вступить в НАТО в ответ на военную операцию России, тоже клонится в этом направлении.
Франция, Германия и в меньшей степени Италия демонстрируют меньше энтузиазма в вопросе оказания военной помощи Украине. Они в большей степени нацелены на то, чтобы сдержать конфликт, – отчасти это объясняется событиями ХХ столетия. Однако, когда наступает момент принимать решение, Старая Европа присоединяется к Новой, и единый фронт сохраняется. <…> Когда Евросоюз принял решение избавиться от энергетической зависимости от России, видимость единства тоже удалось сохранить, хотя все же пришлось проявить некоторую гибкость (вспомните Венгрию).
Теперь же, когда на смену лету приходит осень, трудно не замечать, что мы приближаемся к перекрестку, который станет проверкой границ единства Европы, а также ее решимости и дальше поддерживать Украину. Мало кто готов признать это, назвав вещи своими именами, но учитывая, что европейские страны сталкиваются либо с двузначной инфляцией, либо с перспективой нормирования потребления электроэнергии зимой – или с тем и другим сразу, – правительства оказываются перед крайне тяжелым выбором. Они могут всерьез увеличить свой государственный долг, субсидируя цены для потребителей и бизнеса, они могут рискнуть и навлечь на себя гнев населения, повысив цены и налоги, или же они могут выбрать нечто среднее. Но сделать что-то необходимо, и как бы они ни поступили, это будет иметь последствия для Украины.
Некоторые страны подготовлены к зимней погоде лучше, чем другие. Франция в меньшей степени зависит от поставок энергоносителей из-за рубежа, чем большинство европейских стран. Она готовится выделять субсидии, чтобы показатель роста цен на потребительские товары оставался однозначным. Радикально пересмотрев стратегию, которой она руководствовалась последние 30 лет, Германия готовится взимать штрафы, закрывать промышленные предприятия и отложить реализацию многих климатических целей, вернувшись к угольной и атомной энергетике. В Италии, чье технократическое правительство не смогло устоять под натиском экономических проблем, в сентябре должны пройти внеочередные выборы, поэтому ее курс пока под вопросом. Испания пытается ускорить строительство нового трубопровода из Алжира, а Евросоюз без лишнего шума переключил внимание на Азербайджан, закрыв глаза на нарушения прав человека и сосредоточившись на нефти и газе.
Однако самые горячие споры касательно стремительно растущих цен на электроэнергию разворачиваются в Великобритании. Это отчасти объясняется отсутствием в стране полноценно функционирующего правительства с начала июля, когда половина министров кабинета покинули свои посты и Борис Джонсон был вынужден подать в отставку. Но еще одной причиной стал раскол, проявившийся в контексте борьбы внутри Консервативной партии после отставки Джонсона, между сторонниками уменьшения налогов с одной стороны и самопровозглашенными защитниками устойчивой финансовой системы с другой.
Урегулирования этого спора не стоит ждать до пятого сентября, когда будет названо имя преемника Джонсона, и даже тогда ссоры могут не прекратиться. Между тем каждая группа продолжает агрессивно лоббировать свои интересы. Но среди всей этой какофонии любого наблюдателя, который достаточно долго следит за британской политикой, может удивить полное отсутствие привычной реакции британского правительства на те или иные провалы и проблемы. Сейчас почти никто открыто не обвиняет иностранцев – в данном случае русских, – по крайней мере не так многословно, как раньше.
Для массового потребителя энергетический кризис – давайте так его назовем – позиционируется скорее как непредвиденная катастрофа сродни природным катаклизмам, чем как прямое следствие действий неких субъектов, например, России. Истинную причину роста цен на электроэнергию никто не озвучивает.
На уровне элиты дискуссии идут по несколько иному пути. Бывший министр иностранных дел Уильям Хейг (William Hague) стал одним из тех, кто попытался провести линии между внутренней политикой европейских стран и конфликтом на Украине. В своей статье, недавно опубликованной в лондонской газете Times, он предупредил, что "Путина устроит, если наши интересы на Украине потерпят поражение".
Что это может означать на практике, объяснил в эфире новостной программы Newsnight на телеканале BBC генерал-лейтенант сэр Саймон Мэйолл (Simon Mayall), высокопоставленный офицер, имеющий большой опыт и множество наград. "Мы должны следить за тем, чтобы основная версия событий звучала так: проблемы с ценами на энергоносители напрямую связаны с действиями России на Украине", – сказал он. Другими словами, обвинив во всем Россию, можно заручиться поддержкой британской общественности.
Итак, почему – по крайней мере, в Соединенном Королевстве – этот аргумент выдвигается не так настойчиво, как должно быть, по мнению сэра Саймона? Позвольте мне сделать несколько предположений. Во-первых, правящая верхушка сейчас поглощена борьбой за власть. Они, по всей видимости, убеждены, что общественность и так винит Россию во всех бедах, поэтому необходимости педалировать эту версию нет. Во-вторых, политики настолько дискредитировали себя, что все, что они говорят, воспринимается с определенной долей недоверия. Зачем рисковать и вызывать у людей вопросы относительно виновности Москвы? В-третьих, аргумент "вините во всем Россию" нужно приберечь до того момента, когда дела будут обстоять по-настоящему плохо (когда начнутся отключения электроэнергии, или когда люди не смогут позволить себе отапливать дома). Зачем растрачивать его сейчас?
Но, возможно, есть и четвертая причина. Если дискуссии касаются цен на энергоносители и инфляции, винить во всем Россию не совсем верно. Вы можете обвинить ее в происходящем на Украине. Можно винить ее в блокаде, которая провоцирует рост глобальных цен на продовольствие (хотя суда с зерном снова могут покидать порты). Но вопрос энергетики гораздо более сложный. Вполне возможно, правительства Великобритании и других европейских стран предпочитают не начинать давно назревший спор относительно опасности решения Запада укреплять оборону Украины и потенциальных последствий этого шага для украинцев и нас самих.
Трудность для европейцев заключается в том, что, сколько бы мы ни винили Москву в провоцировании дефицита энергоносителей и сокращении поставок (в первую очередь газа), в действительности ситуация несколько иная. На самом деле произошло следующее: после начала конфликта на Украине Великобритания и Евросоюз отступили от своей давней практики освобождения энергетического сектора России от санкций и ввели ограничения на импорт её нефти и газа. Теперь мы имеем дело с прямыми последствиями этого решения.
В настоящее время многие страны ЕС сталкиваются с серьезными трудностями в попытках сократить потребление и найти замену российским поставкам, часто конкурируя друг с другом. Россия, между тем, быстро нашла новые рынки для своей продукции и извлекла весомую выгоду из роста цен. Если цель заключалась в том, чтобы лишить Москву средств, мы потерпели поражение, и теперь значительной части Европы грозит очень холодная и дорогостоящая зима. Возможно, некоторые другие санкции наносят ущерб России или нанесут его в дальнейшем. Однако пока страдает только Европа.
Но даже сейчас Россия не прекращает поставки газа полностью. Хотя потоки существенно уменьшились и стали более непредсказуемыми – Москва ссылается на некие технические причины, а Запад убежден, что она делает это исключительно по политическим соображениям. Главный страх сводится к тому, что, когда придет зима, Россия полностью перекроет краны. Тем не менее, напомню, именно Европа первой решила прибегнуть к "энергетическому оружию". Любые приостановки в поставках энергоносителей будут лишь ответом России на её действия.
Таким образом, хотя связь между ростом цен на энергоносители и украинским конфликтом действительно существует, любые попытки Евросоюза или Великобритании возложить всю вину на Россию поставят ребром вопрос, от которого пока все пытаются уклониться. Как долго общественность будет мириться с тяготами ради принципа? Как долго люди будут поддерживать конфликт, на который они не давали согласия – ни в парламенте, ни на каком-либо другом общественном форуме?
Даже в Германии, где общественность подавляющим большинством поддержала Украину – по всей видимости, даже в большей мере, чем канцлер страны, – и где правительство значительно более открыто говорит о рисках, чем в Великобритании, поддержка усиления военной помощи снижается по мере того, как обычные немцы начинают ясно видеть издержки такой политики.
Великобритания может оказаться одной из последних европейских стран, которые перестанут поддерживать этот конфликт. Это объясняется не только безусловной помощью, которую Борис Джонсон оказывал президенту Владимиру Зеленскому, – оба возможных преемника уже пообещали продолжить эту линию, – но и тем, что в Великобритании наблюдается самый большой среди европейских стран разрыв между лидерами и народом. Ни один министр не торопится разъяснять связь между поддержкой конфликта и ростом цен на электроэнергию.
Хотя кандидаты обещают продолжить внешнюю политику своего предшественника, следующему премьер-министру придется столкнуться с весьма тяжелой реальностью. Несмотря на преимущество в виде месторождений нефти и газа в Северном море и определенные успехи в переходе на возобновляемые источники энергии, Великобритания оказалась так же уязвима перед глобальным энергетическим кризисом, как и все остальные. Когда встанет выбор между тем, чтобы отапливать жилые дома зимой по доступной цене, и тем, чтобы и дальше защищать Украину от России, что предпочтут обычные избиратели?
За последние несколько дней дважды прозвучали неподтвержденные сообщения о том, что Великобритания участвует в секретных переговорах со сторонами украинского конфликта, хотя с какой именно целью – неясно. Может ли это быть прелюдией к изменению политики – к смещению акцента с военной помощи на дипломатию? Ответ на этот вопрос прояснится только после прихода нового британского правительства.
Цена политики, предусматривающей оказание военной помощи Украине и лишь минимальную защиту британцев от заоблачно высоких расходов на электроэнергию грядущей зимой и сопутствующей инфляции, может оказаться фатальной для правительства, во главе которого неизбежно окажется человек, не обладающий яркой харизмой Бориса Джонсона. Если общественное давление заставит Великобританию – которая во многих смыслах является поборницей военной победы – начать призывать к дипломатическому урегулированию, это может положить конец хрупкому европейскому консенсусу и, соответственно, той военной поддержке, которую Европа сейчас оказывает Украине.
Мэри Дежевски – обозреватель лондонской газеты Independent, постоянный автор журнала Spectator и многих других изданий в Великобритании и за рубежом. Она является членом консультативного совета Школы славянских и восточноевропейских исследований Университетского колледжа Лондона и членом Королевского института международных отношений (Chatham House).
