Во вторник состоялось очередное заседание Совета Россия–НАТО (СРН) на уровне послов. Выступивший на нём заместитель министра обороны России Анатолий Антонов изложил подход России к проблематике ПРО и контролю за обычными вооружениями в Европе
И хотя этот подход базируется в целом на Лиссабонских договорённостях 2010 года, он в очередной раз не получил от натовской стороны конструктивного ответа. Почему так происходит и каковы перспективы взаимопонимания, способно ли оно трансформироваться в позитивное и взаимовыгодное сотрудничество между Россией и НАТО? На эти и иные вопросы нашему обозревателю отвечает постоянный представитель Российской Федерации при Организации Североатлантического договора Дмитрий Рогозин.
- Дмитрий Олегович, Лиссабонский саммит, как говорилось, открыл «окно возможностей» для взаимодействия России и НАТО по широкому спектру проблем международной безопасности и стабильности, и прежде всего по вопросам создания ЕвроПРО. Оно остаётся открытым или же упорное стремление стран НАТО разместить систему ПРО на европейском континенте способно его закрыть?
- Мы это узнаем в мае 2012 года во время саммита НАТО в Чикаго. Точнее, ситуация должна проясниться уже до проведения этой встречи на высшем уровне. В зависимости от развития событий вокруг архитектуры ЕвроПРО будет принято решение, ехать главе Российского государства в Чикаго или нет. На сегодняшний день ясно одно: лиссабонские заявления оказались только декларациями. Североатлантический альянс не собирался и не будет создавать с Россией совместную систему ПРО для защиты Европы и не готов идти на достаточно тесную и взаимодополняющую координацию работ двух независимых систем. Согласно планам 3-й и 4-й фазы развёртывания ПРО (Польша и северные моря) часть территории России будет покрыта зоной действия натовских радиолокационных установок и может стать потенциальным полигоном для перехвата летящих с юга на север ракет (реалистичность этого сценария пока оставим без комментариев). Помимо того, что в планы России не входит предоставлять своё воздушное и наземное пространство для битвы «свободного мира» с «империей зла», развёртывание такой системы у наших границ нарушает сложившийся в предыдущие десятилетия ядерный баланс и подрывает стратегический потенциал РФ. Поэтому если доводы как российской стороны, так и независимых экспертов на Западе не будут американцами услышаны, то не просто «окно возможностей» закроется, а мы откатимся к гонке вооружений, к конфронтации и страхам прошлого.
- Одним из аргументов, которые использует НАТО при реализации планов по развёртыванию у российских границ американских средств ПРО, являются утверждения, что эти средства не направлены против России. Так ли это?
- На переговорах я неустанно повторяю слова «железного канцлера» Бисмарка о том, что политика должны волновать не намерения, а потенциалы. Нам могут сколько угодно доказывать, что средства противоракетной обороны (в том числе оружие кинетического перехвата) в настоящее время не направлены против России, но это не означает, что они не могут быть - пусть гипотетически - перенаправлены против нас. Их противоракетные комплексы смогут поражать баллистические воздушные цели вплоть до Уральских гор, и кто мне докажет, что это не задевает интересы безопасности РФ? Конечно, системы ПРО задуманы как оружие оборонительное, но ракетам и боезарядам безразлично, какую цель поражать.
Поэтому мы и говорим, что нам мало политических деклараций НАТО о ненаправленности ПРО США в Европе против интересов России. Нам нужны юридически обязывающие гарантии со стороны Вашингтона и НАТО о ненаправленности этой системы против России, чётко определяющие её параметры и ограничивающие потенциал этой системы исключительно обороной от ракет малой и средней дальности. Должны быть указаны конкретные цифры и географические координаты: численность противоракет, места их дислокации, количество и дальность действия радаров, параметры алгоритмов ракетного перехвата, порядок взаимного информирования в случае возникновения рисков и т.д. Но американцы не идут ни на какие ограничения. Значит, будет асимметричный ответ со стороны России.
- Но это может негативно сказаться на наших взаимоотношениях с альянсом...
- Я уже говорил и ещё раз подчеркну: мы не хотим нового витка конфронтации. Но если наши интересы не будут учитываться при выстраивании архитектуры ПРО США в Европе, последует жёсткий и неприятный для наших западных партнёров ответ. Им придётся тратить деньги и силы на то, чтобы минимизировать последствия нашего ответа и нарастить новые мышцы. Причём они будут делать это в условиях глубочайшего финансового кризиса. Мы не допустим нарушения стратегического паритета - основы стабильности мира на протяжении всех последних десятилетий. Но это и будет означать гонку вооружений, к которой, без сомнения, присоединятся и другие растущие мировые державы. Европа оглохнет от бряцания оружием и скатится в политический кризис, в результате которого места в правительствах займут радикальные популисты. А насчёт незатратности - так не бывает. Налогоплательщикам придётся отказаться от новых автомобилей и телевизоров ради более мощных ракетных систем. И мы окажемся в ситуации даже не 1939-го, а 1914 года, когда все напряжены, взбудоражены и ждут недоброго. Вот к чему ведёт логика США: «ПРО любой ценой, с Россией или без неё».
- Если посмотреть на проблему сотрудничества России и НАТО шире, то нельзя не обратить внимания на то, что наши партнёры идут на него только там, где это выгодно альянсу. Как переломить эту практику?
- Действительно, зачастую НАТО делает вещи, которые противоречат её же собственным интересам. События в Ливии или безответственные заявления относительно членства Грузии в альянсе показывают, что до подлинного прагматизма НАТО ещё далеко и слишком многое делается под влиянием каких угодно факторов, только не интересов безопасности и качества жизни 900 миллионов граждан Евроатлантики. Россия не добьётся от Североатлантического альянса обоюдного доверия и взаимовыгодного сотрудничества, если он сам дезориентирован и не понимает своего интереса в этом меняющемся мире. Приходится довольствоваться тактикой «малых дел». Пока широко разрекламированная трансформация альянса идёт явно не в том направлении, превращая его не в защитника демократии, а её жандарма.
- Уже давно завис в воздухе вопрос о ДОВСЕ. А ведь с ним непосредственно связана проблема европейской безопасности...
- Наша страна последовательно выступала и выступает за эффективный контроль над обычными видами вооружений на европейском континенте. Кабальный для России договор 1990 года, заключённый в период нашей политической слабости, нас полностью не устраивал. Тем более что его адаптированный вариант 1999 года не был ратифицирован странами — членами НАТО и оставлял серую, ничем не регулируемую зону над Балтией. Это стало основной причиной объявленного нами моратория на выполнение ДОВСЕ. Сейчас предпринимаемые нами шаги в поиске компромисса с НАТО в вопросе контроля над обычными вооружениями в Европе наталкиваются на нежелание альянса признать сегодняшние политические реалии.
- НАТО подтвердила, что намерена сохранить тактическое ядерное оружие в Европе, и в то же время всё чаще раздаются призывы к России сократить арсеналы этого оружия. Не станет ли эта проблема камнем преткновения в отношениях России и НАТО?
- Мой прогноз: этот вопрос в скором времени послужит расколу между союзниками внутри самого альянса. Европейцы не понимают, зачем им нужны экологические риски и опасности террористического захвата ядерных объектов США. На этом фоне в общественном мнении постепенно зреет идея о том, что НАТО пора закрывать, а взамен создавать военный блок европейских стран без участия и тем более доминирования Америки. В свою очередь, для Штатов их тактическое ядерное оружие в Европе - это своеобразный якорь, от которого они никогда по своей воле не откажутся, даже если на выборах у них победят сторонники сокращения американского присутствия во внешнем мире.
Что касается России, то наша позиция состоит в следующем: мы не считаем ядерное оружие США в Европе тактическим. Для нас это стратегическое оружие, его статус был одной из проблем в ходе переговоров, предшествовавших заключению СНВ-3. Поэтому в данном вопросе мяч находится на стороне НАТО и США прежде всего. Они должны убрать своё ядерное оружие из Европы. Россия уже давно сделала это, у нас наше оружие находится на нашей территории и убирать его далее некуда. Развитие переговоров вокруг ЕвроПРО и ход реализации СНВ-3 также являются составляющими заданного вами вопроса.
- Североатлантический альянс не намерен, как это постоянно подчёркивается, отказываться от приёма в свои ряды новых членов. И в числе возможных первых кандидатов называется Грузия. А что будет, если НАТО действительно решит принять эту республику в свой состав?
- Если они примут решение принять Грузию в административных границах советского времени, то есть с Абхазией и Южной Осетией, то они, скорее всего, поставят перед Тбилиси условие: обеспечить государственное единство, то есть вернуть отколовшиеся территории. Это будет означать новую войну на Южном Кавказе, и я убеждён, что в НАТО понимают: этого делать нельзя. Другое дело, если они согласятся принять Грузию в границах 2008 года, то есть де-факто признают суверенитет Цхинвала и Сухума и потребуют от Тбилиси такого признания де-юре. Этот сценарий мне не кажется реалистичным. В общем, Грузии дорога в НАТО в нынешних условиях закрыта, а беспочвенные и безответственные заявления недорого стоят. Потенциал расширения НАТО исчерпан. Возможности присоединиться к альянсу остаются, пожалуй, у балканских стран, остальные же будут довольствоваться партнёрскими программами в рамках СЕАП, которые в новых условиях нацелены на то, чтобы больше брать с партнёров (та же Грузия становится крупнейшим поставщиком военного контингента в Афганистан) при одновременном уменьшении затрат со стороны НАТО на нужды партнёров.
- В качестве примера успешного сотрудничества России и НАТО в последнее время приводится Афганистан. Россия немало сделала для поддержки антитеррористической операции НАТО, включая предоставление своего воздушного коридора для переброски невоенных грузов, а также погасила 10-миллиардный долг Афганистана Правительству России. Но НАТО в ответ мало что даёт. Особенно это касается больной для нас темы - пресечения наркотрафика в Среднюю Азию, а оттуда в нашу страну. Насколько это сотрудничество выгодно России, не приведёт ли оно к тому, что мы будем вынуждены вновь посылать своих солдат в эту страну?
- Здесь надо разделять следующие вещи. Конечно, России выгодно, чтобы операция НАТО в Афганистане закончилась успехом, то есть уничтожением террористов, установлением мира, порядка, устойчивой государственной власти, восстановлением экономики, стабилизацией всего этого региона. Поэтому мы охотно идём на помощь силам ISAF, в том числе обеспечили транзит грузов невоенного назначения через свою территорию, участвуем в подготовке кадров для наркополиции и гражданских служб и так далее. То есть наши интересы совпадают с намерениями НАТО.
Тема борьбы с производством и трафиком наркотиков несколько портит эту идиллическую картину. Действительно, за время оккупации маковые поля расширились, афганская наркоэкономика приняла колоссальные масштабы, и наша страна страдает от героиновой наркомании больше, чем любая другая страна в мире. Коалиция явно не прилагает достаточных усилий, чтобы этому противостоять. России и НАТО нужен мирный Афганистан, занятый строительством и обустройством благополучия своих граждан, а не экспортом терроризма, исламизма и «белой смерти».
- У меня в руках интересный документ. Это подписанное В.С. Черномырдиным распоряжение Правительства РФ от 15 ноября 1997 года за номером 1629-р, в котором предлагается учредить в Брюсселе постоянное представительство Российской Федерации при Организации Североатлантического договора, установить штатную численность его работников в количестве 36 человек, а также учредить должность главного военного представителя РФ при НАТО. Скоро исполнится 14 лет работы представительства. Каковы основные этапы его работы за этот период и основные проблемы, которые приходилось решать?
- Я приехал в Брюссель в январе 2008 года. На тот момент в постпредстве уже сложился коллектив дипломатов и военных, были налажены рабочие контакты в штаб-квартире НАТО, велась активная аналитическая работа. Основная проблема - это отсутствие доверия между Россией и НАТО. К сожалению, за 14 лет мы с ней так и не справились. Причём мы со своей стороны сделали всё возможное, чтобы наладить новые отношения с альянсом, основанные на равноправии и практическом сотрудничестве.
Что касается основных этапов, то помимо черномырдинского указа можно отметить Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией североатлантического договора (25 мая 1997 г.), подписание Декларации глав государств и правительств Российской Федерации и государств — членов НАТО «Отношения Россия — НАТО: новое качество» (28 мая 2002 г.), более известной как Римская декларация, которая легла в основу работы Совета Россия — НАТО. Следующий milestone - межевой рубеж, как любят говорить на Западе, - это война в Осетии в августе 2008 года, когда была сорвана инициатива России по созыву экстренного заседания Совета Россия — НАТО и альянс поддержал агрессора Саакашвили, заявив, что с РФ не может быть «дел как раньше» (no business as usual). Затем следовал период разморозки отношений, который омрачился высылкой весной 2009 года двух наших дипломатов по надуманному обвинению в связях с разведкой. В ответ мы лишили аккредитации двух сотрудников информбюро НАТО в Москве. Впрочем, это не помешало нам возобновить как дипломатический диалог, так и военный, а также наращивать сотрудничество. И в этом заслуга коллектива постпредства и аппарата главного военного представителя.
Большие надежды мы возлагали на лиссабонские решения, которые должны были в случае их реализации окончательно похоронить взаимную отчуждённость, вызванную «холодной войной». В этом отношении проект ЕвроПРО должен был стать тестом готовности НАТО перешагнуть через стереотипы прошлого. Однако пока мы не видим реального желания партнёров по СРН учесть российские озабоченности и предложения в этой области. Так что возврат к прошлому до сих пор остаётся возможным, хотя такой сценарий нам не нравится.
- В России многие люди и эксперты, в частности, стоят на той позиции, что все дела альянса решает не Брюссель, а именно Вашингтон, в то время как первый реализует то, что задумывается за океаном. Как вы считаете, есть ли своя позиция у европейских союзников США, а если такая существует, то в чём её отличие от американской?
- У этой позиции есть очень весомое фактическое обоснование. НАТО действительно остаётся военно-политическим инструментом политики США в Европе и за её пределами. На Америку приходится 3/4 всех натовских расходов, и это соответствует весу Вашингтона во внутринатовских дискуссиях. К сожалению, даже крупные европейские державы смирились с этим положением: мы практически не слышим французского или немецкого акцента в словах и делах НАТО. Мы слышим только американский сленг. Согласно материалам Wikileaks, даже в ближайшем окружении генсека НАТО работал «крот», который методично передавал всю чувствительную информацию в американскую делегацию. В общем, ни национальные делегации, ни международный секретариат не могут сравниться с влиянием США на решения и действия НАТО. Возможно, за закрытыми дверями они ломают копья, но на публику выносятся согласованные решения, которые никогда не противоречат позиции госдепа или Пентагона. Отдельные эпизоды можно рассматривать как исключения, подтверждающие правила.
- Совершенно очевидно, что главной причиной, которая мешает развитию полнокровного сотрудничества между Россией и НАТО, является существование у сторон предубеждений в отношении друг друга. На ваш взгляд, решение этой проблемы возможно или нет?
- Помните старый анекдот? Мышки должны превратиться в ёжиков. Как? Это вопрос тактический, а я - стратег. Если серьёзно, то основные предубеждения сконцентрированы на натовской стороне. Это они воспринимают нас как потенциального агрессора, это они в своих телеграммах описывают Россию как «виртуальное мафиозное государство, которым правит коррумпированная авторитарная клептократия чиновничества, олигархов и организованной преступности». Это они составляют планы обороны на случай нашей военной экспансии. А Россия, наоборот, демонстрирует исключительное радушие, приветливость, либерализм и альтруизм. За что и расплачивается.
И если совсем откровенно, то если у нас будет практическое сотрудничество, настоящее общее дело, приносящее реальную пользу нашим странам и оно будет расти во всех направлениях, то всё будет возможно в наших отношениях. Пока же этого дела нет, кооперация в области ПРО могла бы стать таким делом, но...
Александр Фролов
