Целая военная эпоха пошла ко дну вместе с крейсером "Москва"
Американский военный эксперт пишет в The Atlantic о том, что украинский конфликт заставляет США по-новому взглянуть на войну. Штаты отстают, необходимо инвестировать в новые технологии и скорее создавать "армию завтрашнего дня", пишет он.
В Корпусе морской пехоты США бушуют ожесточенные дебаты о том, что же будет с пониманием нынешней войны дальше.
9 марта 1862 года военный корабль юнионистов "Монитор" вступил в бой с боевым кораблем конфедератов "Вирджиния". После четырехчасовой артиллерийской дуэли этот морской бой закончился вничью. Это была первая битва стальных кораблей. В один день все линейные деревянные корабли всех морских держав моментально устарели.
7 декабря 1941 года японцы атаковали Перл-Харбор. Если битва броненосцев раз и навсегда разрешила спор между деревом и железом, то японская авианосная операция решила спор между линкорами и авианосцами, потопив элиту американских линейных кораблей за одно утро.
<...>
Спустя 20 лет, проведенных в войнах после 11 сентября 2001 года, внимание вооруженных сил Соединенных Штатов снова сосредоточено на противнике равного уровня. Пентагон не размышлял так со времен холодной войны и теперь пытается осуществить глубокую трансформацию. Сегодня эта трансформация вызывает ожесточенные споры, и никого они не затрагивают так остро, как американскую морскую пехоту.
В марте 2020 года командующий корпусом морской пехоты США генерал Дэвид Бергер опубликовал доклад Force Design 2030 — "Видение наших вооруженных сил-2030". В этом противоречивом документе было объявлено о необходимости значительной реструктуризации Корпуса, основанной на убеждении, что "корпус морской пехоты не организован, не обучен, не оснащен и не подготовлен для удовлетворения требований быстро меняющейся оперативной среды будущего". Эта "будущая оперативная среда" — воображаемая война с Китаем в южной части Тихого океана. Во многом этот гипотетический конфликт напоминает реальную войну на Украине.
Наши вооруженные силы — сухопутные войска, построенные вокруг танков, флот, построенный на базе надводных боевых кораблей, и военно-воздушные силы, построенные на основе управляемых боевых самолетов — технологически продвинутые и астрономически дорогие, ориентированы на идею "платформ". А вот на Украине сейчас "фирменным" наземным оружием стал не танк, а противотанковая ракета "Джавелин". "Фирменным" воздушным оружием стал не самолет, а зенитная ракета "Стингер". И, как показала гибель "Москвы", фирменным морским оружием стал не корабль, а противокорабельная ракета "Нептун".
Бергер считает, что наступила новая эпоха войн. В Force Design 2030 он выделяет следующую фразу жирным шрифтом: "Мы должны признать последствия распространения высокоточного огня дальнего действия, мин и другого интеллектуального оружия и искать инновационные способы преодоления этих потенциальных угроз". Оружие, на которое ссылается генерал Бергер, включает в себя то же семейство противотанковых вооружений, которые украинцы используют для сжигания российских танков, сбивания российских вертолетов и потопления российских военных кораблей. Успехи антиплатформоцентричного украинского Давида против ориентированного на платформу русского Голиафа вызывают аплодисменты на Западе. Но то, что мы наблюдаем на Украине, вполне может быть прелюдией к будущей победе над нашим собственным американским Голиафом.
Российский вооруженные силы, как и американские, уже давно строятся вокруг платформ. Отход от ориентированного на платформу взгляда на войну — это одновременно и цивилизационный, и ресурсный вызов. Что значит быть летчиком-истребителем без реактивного самолета, танкистом без танка или моряком без корабля? Этот вызов диктует американским военным, а также военно-промышленному комплексу США необходимость отказаться от устаревших возможностей, таких как, например, авианосец класса Ford стоимостью 13 миллиардов долларов, а инвестировать в новые, потенциально менее прибыльные для ВПК технологии, такие как дроны Switchblade за 6000 долларов, которые способны "убивать" танки.
Сокращения Корпуса морской пехоты занимают центральное место в стратегическом видении Бергера. Несколько месяцев назад он объявил, что Корпус сократит численность своего личного состава. Уйдут несколько его пехотных батальонов, авиационных эскадрилий, артиллерийских батарей и все до единого танки. По словам Бергера, Корпус морской пехоты "действует исходя из предположения, что мы не получим дополнительные ресурсы" и "должны отказаться от определенных существующих возможностей, чтобы высвободить ресурсы для необходимых новых возможностей".
Поскольку отказ от новых инвестиций стал новым лозунгом Корпуса морской пехоты, группа отставных генералов публично выступила против Бергера, что явилось беспрецедентной демонстрацией разногласий среди старшего командного состава. Один из несогласных — бывший командующим Корпусом, генерал в отставке Чарльз Крулак. "Мы лишаем себя огромных имеющихся возможностей, чтобы приобрести тот военный потенциал, который еще находится на чертежных досках, — сказал мне Крулак. — Нас изображают кучкой стариков, которые хотят, чтобы морская пехота оставалась такой, какой она была, и не понимают влияния современных технологий на войну. Нет ничего более далекого от правды".
Сбрасывать со счетов взгляды Крулака было бы ошибкой. Его пребывание на посту командующего положило начало значительным нововведениям в Корпусе. Он заложил интеллектуальную основу, которая позволила Корпусу сражаться в мире после 11 сентября. Он также приобрел для Корпуса морской пехоты, новейший летательный аппарат V-22, первый конвертоплан, который одновременно является самолетом и вертолетом.
Стратегическое видение Бергера также является первым в своем роде. В случае войны с Китаем он представляет себе операции Корпуса в виде "прыжков по островам". В ходе них группы из 60-70 хорошо обученных и вооруженных смертоносным оружием морских пехотинцев проникнут и укрепятся на острова в южной части Тихого океана, чтобы поражать китайский флот современными ракетами и другими системами дальнобойного оружия. Война на море, по мнению Бергера, должна решиться множеством сражений, подобных "Москве".
Критики Бергера в это не верят. "Предположение, что морские пехотинцы могут проникнуть на спорные острова незамеченными и провести операции по созданию и пополнению военных запасов, нереалистично, — говорит Крулак. — Кроме того, вы недооцениваете возможности китайцев. Вера в то, что эти силы будут стрелять и удирать, рассчитана на то, что морские пехотинцы будут двигаться быстрее, чем летит китайская ракета. Вы потеряете много морских пехотинцев и не сможете эвакуировать наших раненых и мертвых. Наш флот не приплывет за нашими людскими потерями".
Адмирал Джеймс Ставридис, который провел большую часть своей 40-летней карьеры в военно-морском флоте в Южно-Китайском море, верит в видение Бергера. "Наша армия завтрашнего дня вообще будет похожа на сегодняшнюю морскую пехоту, — сказал мне Ставридис.— То, что делает генерал Бергер, имеет решающее значение". Среди морских пехотинцев существует аксиома: Корпус должен быть в наибольшей боевой готовности именно тогда, когда военная готовность Америки является наименьшей. В 1930-х годах Корпус морской пехоты стал пионером в области десантной доктрины, которая проложила путь не только к десантным кампаниям в Тихом океане, но и к десантным высадкам, которые позволили союзникам освободить Европу. Инновации, по словам Ставридиса, остаются основной задачей морской пехоты.
Дебаты в Корпусе морской пехоты более глубоки, чем простая междоусобная свара внутри одного вида войск. Это спор о том, какая форма ведения войны будет преобладать в следующие десятилетия XXI века, платформенная или анти-платформенная. Исторических прецедентов таких дебатов предостаточно. Перед Первой мировой войной, в начале XX века, многие военные придерживались культа наступления, устаревшей в то время веры в то, что хорошо обученные, мотивированные войска всегда будут побеждать обороняющиеся силы. Во время наполеоновских войн 100 лет назад это часто подтверждалось. Но с появлением многозарядных винтовок и пулеметов XX века наступление стало более слабой формой ведения войны. К сожалению, понадобились сражения на Марне, Сомме и бесчисленное множестве других "штыковых" операций, когда наступающие попали в безжалостные лязгающие челюсти пулеметов, чтобы генералы той эпохи признали, что их понимание ведения войны устарело.
Член палаты представителей Конгресса Сет Моултон, бывший ветеран морской пехоты и войны в Ираке, который заседает в комитете по делам вооруженных сил, считает, что сегодняшние несогласные генералы не понимают, насколько технологии меняют поле боя и как быстро армия должна адаптироваться к этому. "Если посмотреть на то, какое оружие больше всего интересует украинцев, — сказал мне Моултон, — то это не буксируемые гаубицы. Во главе их списка стоят боевые дроны, противотанковые и противокорабельные ракеты".
Но вдруг Бергер ошибается? Что, если его стратегия "отказаться сейчас, чтобы инвестировать в будущее" приведет к чрезмерному вовлечению Корпуса морской пехоты в очень специфическое видение войны, которое никогда не сбудется? По словам Моултона, во многом это может демпфироваться той ролью, которую Корпус морской пехоты традиционно играл в качестве инкубатора новых идей как самый маленькой и самый гибкий вид вооруженных сил США. "Наша страна может позволить себе даже чрезмерные инвестиции Корпуса морской пехоты в новый тип войны, который никогда не будет реализован, — пояснил Моултон. – Вот чего наша страна не может себе позволить, так это того, чтобы Корпус морской пехоты недостаточно инвестировал в тот новый тип войны, который действительно будет иметь место".
Кажется, что события на Украине подтверждают антиплатформоцентричный взгляд Бергера на современную войну. Во многом это похоже на то, как Первая мировая война подтвердила правильность тех, кто утверждал, что оборона стала сильнее, чем нападение. Конечно, ни одна форма ведения войны не удерживает первенство какой-либо из сторон вечно. Крулак сделал это замечание, когда мы заканчивали наш разговор. "Мы должны быть осторожны, чтобы не извлечь неверных уроков из Украины. Даже если у нас появятся какие-то особые средства, нужно понимать, что следующее, что вы увидите вслед за их использованием, будут эффективные контрмеры со стороны противника. Поэтому вместе с новой мерой вы должны придумывать контр-контрмеры".
Одной из самых известных контрмер, разработанных после окончания Первой мировой войны, была французская линия Мажино, физическая святыня примата обороны. Чего французы не учли, так это того, что за два коротких десятилетия новые разработки — более совершенные танки, самолеты и доктрина общевойсковых вооружений — снова изменили баланс, позволив наступательным действиям вновь взять на себя роль доминирующей формы ведения войны. Результатом стал германский блицкриг в июне 1940 года, когда немецкие войска просто обошли фортификационные укрепления линии Мажино.
Ставка, которую делают Бергер и Корпус морской пехоты, состоит в том, что противоплатформенные системы будут не новой американской линией Мажино, а лучшим способом спасти будущие поколения американцев от их собственных битв при Сомме или судьбы крейсера "Москва".
Эллиот Акерман — бывший офицер Корпуса морской пехоты США, побывавший в пяти командировках в Ираке и Афганистане. Постоянный автор журнала The Atlantic.
