Роль дипломатии силы в российской спецоперации на Украине
Проведение Россией специальной военной операции на Украине вернуло на повестку дня давно известную экспертам в области внешней политики и дипломатии дискуссию о роли силы в международных отношениях.
ПОНЯТИЕ СИЛЫ И ЕГО СОВРЕМЕННОЕ ТОЛКОВАНИЕ
Под силой, исходя из взглядов американского политолога Ганса Моргентау, следует понимать способность государства защищать свои интересы и реализовывать свои цели на международной арене с помощью соответствующих средств.
Утверждения о возможности использования силы в наше время возникли в результате появления ядерного оружия. Однако уже во второй половине 1950-х в США такой известный теоретик, как Генри Киссинджер, пришел к выводу, что с помощью силы нельзя решать внешнеполитические задачи.
Это подтвердили дальнейшие события. Поражения США во Вьетнаме и Афганистане, проблемы на Большом Востоке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, казалось, окончательно развеяли иллюзии в отношении возможности использовать американскую военную силу как эффективное средство внешней политики в локальных конфликтах.
Вместе с тем происходящие процессы девальвации силы не означали пересмотра отношения США к военной силе в целом. Речь шла о том, чтобы сделать войну все-таки «используемым инструментом политики». В дополнение к «атомной дипломатии» и «дипломатии канонерок» на свет появилась доктрина ограниченной («малой») войны, идея «дозированного» применения военных средств в конфликтах.
В середине 1970-х годов политические деятели США сделали вывод о том, что война будет оставаться допустимым орудием национальной политики государств на уровне международных подсистем, то есть в различных регионах. По их мнению, сила крупной державы способна оказывать эффективное психологическое влияние на то, как часто будут возникать подобные конфликты и каков будет их исход.
Материальным выражением силы государства выступает геополитический, экономический, военный и научно-технический потенциал (мощь) государства. Согласно теории Джозефа Ная, мощь любого государства базируется главным образом на «мягкой» и «жесткой» силе. В категорию «жесткой силы» (дипломатии силы) входит военная мощь и часть экономической мощи (санкции, блокады, эмбарго, карантины и пр.). В категорию «мягкой силы» (силы дипломатии) – политико-дипломатические действия, часть экономической мощи (режим наибольшего благоприятствования в торговле, торгово-экономическое сотрудничество, вложение инвестиций, предоставление кредитов и пр.), информационное и культурное воздействие. Компоненты «мягкой силы» обладают своей специфической мощью. Их использование может улучшить внешний образ страны за рубежом, увеличить число ее союзников, влиять на международное положение в целом и т.д.
Симбиозом «жесткой и «мягкой» силы выступает военно-техническое сотрудничество, которое включает торговлю оружием, сотрудничество в области разработки и производства отдельных видов боевой техники и вооружения, поставки оружия и пр. В свое время бывший госсекретарь США Генри Киссинджер отмечал, что торговля оружием является фундаментальным элементом общей структуры внешней политики Соединенных Штатов. Мировой рынок торговли оружием является четким индикатором стратегической обстановки в мире, поскольку позволяет государствам-экспортерам не только зарабатывать прибыль, но и существенно влиять на геополитический расклад и военно-политическую обстановку в конкретных регионах.
МЯГКАЯ ПОДСТИЛКА НА ЖЕСТКОМ ЛОЖЕ
Вычленение «мягкой» и «жесткой» силы до некоторой степени условно, поскольку в реальных международных отношениях грани между ними весьма подвижны. Почти ни один тип внешнеполитического воздействия не осуществим в чистом виде. Результат приносит, как правило, комплексное, совокупное применение «мягкой» и «жесткой» силы.
Но когда речь идет о «мягкой силе», необходимо помнить, что эти средства используются на фоне применения военной силы, а иногда и во взаимодействии с ней. При этом эффективность «жесткой силы» при решении внешнеполитических задач в значительной степени предопределяют именно компоненты «мягкой силы».
В процессе использования и «жесткой», и «мягкой» силы может появляться достаточно много различных конфигураций. К наиболее типичным из которых относятся следующие:
1. Доминирование «жесткой силы» в виде экономических санкций, блокады, карантина и т.д., при второстепенной роли силы «мягкой». Для этого состояния характерно широкое распространение санкционных и торговых войн, используемых для достижения политических целей. Переговоры с целью политического решения межгосударственных споров имеют ограниченное использование.
2. Доминирование «жесткой силы» с использованием военной мощи. В этом случае характерно широкое распространение войн и вооруженных конфликтов, используемых для достижения политических целей и подавления противника. Переговоры с целью разрешения межгосударственных споров до окончания вооруженного столкновения значительно затрудняются, а иногда исключаются вообще.
3. «Мягкая» и «жесткая» сила имеют относительно равное значение. На мировой арене имеют место как войны и вооруженные конфликты, так и урегулирование споров путем переговоров. По сравнению с первым и вторым состояниями сокращается число войн и вооруженных конфликтов и возрастает число проблем, регулируемых политическим путем.
4. Преимущественное применение «мягкой силы» при ограниченном использовании «жесткой». Субъекты международных отношений все больше осознают необходимость отказа от использования дипломатии силы как средства достижения политических цепей, ориентируются на решение проблем мирными, политическими средствами.
Рассмотренные выше конфигурации носят достаточно условный характер, поскольку могут отличаться в зависимости от конкретных акторов и геополитических регионов, а также меняться в относительно короткие отрезки времени. При этом важно также обратить внимание на то, какие средства для разрешения международного спора используют государства-субъекты и государства-объекты.
Следует признать, что в условиях обострения международной обстановки в мирное время наиболее эффективным в целях воздействия на другие государства является применение экономического компонента «жесткой силы». Это обусловлено ростом экономической ин-теграции и интернационализации мирового хозяйства, возникновением энергетических и экологических проблем и т.д.
ФАКТОР МОЩИ
Но по-настоящему повлиять на изменение баланса сил может только другой компонент «жесткой силы» – военная мощь.
Ее использование возможно в различных формах: принятия наступательных военных доктрин; создания и усиления военно-политических блоков; утверждения наступательных военных программ, принятия на вооружение новых видов боевой техники и оружия; увеличения численности вооруженных сил и вооружений; роста военных расходов; увеличения числа и масштабов военных маневров и учений; открытия новых и укрепление существующих военных баз и объектов за рубежом; оказания военной помощи другим государствам; угрозы применения вооруженных сил; сосредоточения вооруженных сил на границе с другим государством; обстрелов или бомбардировок объектов на территории другого государства, нарушения воздушного пространства, морских или сухопутных границ; высадки десантов для захвата или уничтожения различных объектов на территории другого государства; вторжения вооруженных сил на территорию другого государства и др.
Здесь важно подчеркнуть, что на протяжении последних трех-пяти лет Россия значительно укрепила свою военную мощь и способность адекватно отвечать на вызовы и угрозы ее национальным интересам.
Ополченцы Донецкой и Луганской народных республик активно используют западное оружие, брошенное украинскими военными. Фото Reuters
«Ряд проблем в области обеспечения национальной безопасности нам [России] удалось решить в одностороннем порядке. Новый облик наших Вооруженных сил, включая новейшие высокотехнологичные системы вооружений, объявленные президентом В.В. Путиным 1 марта 2018 года, радикально изменил силовой расклад в пользу равновесия и обеспечил сохранение уравнения стратегической стабильности, парировав угрозу глобальной ПРО США», – утверждает ректор Дипломатической академии МИД России Александр Яковенко в статье «Мир фактов – упрямая вещь в дипломатии», опубликованной в журнале «Международная жизнь» 4 августа 2021 года.
Речь идет и получении новейших образцов вооружений и военной техники, часть из которых не имеет мировых аналогов. А также о количестве и содержании проводимых учений, которые отличаются между собой масштабностью и численностью задействованного личного состава. Так, например, последние несколько лет стало доброй традицией проводить стратегические маневры, в которых принимают участие десятки тысяч военнослужащих, тысячи единиц вооружений и военной техники, корабли и авиация. В ходе учений отрабатываются оборонительные и наступательные действия «в поле», то есть в условиях, максимально приближенных к боевым.
К числу современного оружия и боевой техники относятся зенитный ракетный комплекс С-500 «Прометей», межконтинентальные баллистические ракеты «Сармат» и «Булава», гиперзвуковой ракетный комплекс «Авангард», крылатые ракеты «Калибр», подводный беспилотник «Посейдон», ракетный комплекс воздушного базирования «Кинжал», ракетный комплекс морского базирования «Циркон», крылатая ракета с ядерным двигателем неограниченного действия «Буревестник» и многие другие.
ВОЕННАЯ МОЩЬ И БАЛАНС СИЛ
Вообще судить в полной мере о силе государства можно, лишь сравнивая ее с соответствующим силовым потенциалом (мощью) других государств. Иными словами, «сила» может быть только категорией системных отношений, которые, в свою очередь, могут рассматриваться как отношения силовые. Силовые же отношения неизбежно и необходимо порождают такой феномен международной политики как баланс сил.
Баланс сил, подчеркивает Ганс Моргентау, является воистину вечным элементом всех плюралистских сообществ. Там, где государства были вовлечены в борьбу за власть и влияние, отношения между ними всегда строились на основе принципа баланса сил.
Всякое отдельное государство, если оно не встречает никаких препятствий, естественно стремится к расширению своих власти и влияния на столь большую территорию, какую оно способно захватить и какой способно действенно управлять. На практике, однако, препятствия возникают обязательно. Главным образом это другие государства, также стремящиеся к расширению своего влияния или противодействию влиянию других. Следствием этого является столкновение различных интересов и устремлений, в котором решающую роль играет сила государства.
Поскольку мощь государства есть величина сравнительная, всякое прибавление силы одного государства или группы государств ведет к относительному уменьшению силы его соперников. Пример очевидного нарушения баланса сил в пользу НАТО и в ущерб России можно извлечь из выступления президента РФ Владимира Путина на расширенном заседании коллегии МИД России 18 ноября 2021 года: «На расстоянии 20 километров от нашей государственной границы летают стратегические бомбардировщики, а они, как известно, несут очень серьезное оружие. Мы постоянно высказываем наши озабоченности по этому поводу, говорим о «красных линиях», но, конечно, понимаем, что партнеры наши очень своеобразные и так – как бы сказать помягче – поверхностно очень относятся ко всем нашим предостережениям и к разговорам о «красных линиях».
В контексте недопущения нарушения «красных линий» важное значение имеет также способность государства использовать «решительную силу», концепция которой была озвучена в 2017 году некоммерческим фондом США «Национальный фонд демократии». В своем отчете «Sharp Power» авторы заявили о растущем геополитическом влиянии России и Китая, об продвижении ими тихой, но эффективной пропаганды за рубежом с целью увеличения своего влияния. Согласно отчету, «нелиберальные режимы пытаются вмешаться в жизнь демократических стран, используя в свою пользу новые инструменты, предлагаемые глобализацией: манипулирование новостями, давление на политических и экономических субъектов, кибератаки». В статье «How Sharp Power Threatens Soft Power», опубликованной в январе 2018 года, основоположник силовой модели Джозеф Най назвал «решительную силу» разновидностью «жесткой».
Примером успешного применения решительной силы в дипломатической практике России является вердикт о закрытии на неопределенный срок своего постпредства при НАТО в Брюсселе и двух структур альянса в Москве – военной миссии и информационного бюро. Что означает фактический разрыв отношений с Организацией Североатлантического договора.
РАСШИРЕНИЕ НАТО: НАРУШЕННЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
В свое время наша страна четко обозначила «красную линию» в связи с попытками интеграции в НАТО Украины. И неоднократно и недвусмысленно предупреждала о том, что при нарушении этой линии предпримет активные действия, то есть применит «жесткую силу».
В ответ на это США и НАТО длительное время подогревали антироссийские настроения на Украине, рассматривая ее как инструмент сдерживания Москвы и превращая ее в анти-Россию. Одной из составляющих этой политики стала безоглядная экспансия НАТО на восток, несмотря на обязательства нерасширения альянса.
На Западе нас долго пытались убедить в том, что такие обязательства нигде не зафиксированы. Но по информации немецкого издания Spiegel, в Национальном архиве Великобритании был найден документ 1991 года, в котором страны Запада заявили о неприемлемости расширения НАТО на восток.
В документе под грифом «секретно», который обнаружил профессор Бостонского университета Джошуа Шифринсон, содержится протокол встречи 6 марта 1991 года представителей МИД США, Великобритании, Франции и Германии в Бонне по теме безопасности в Центральной и Восточной Европе. «Мы ясно дали понять на переговорах «2+4» (об урегулировании в отношении Германии при участии ФРГ, ГДР, США, СССР, Великобритании и Франции. – В.В.), что мы не расширяем НАТО за пределы Эльбы. Поэтому мы не можем предложить Польше и остальным членство в НАТО», – говорится в заявлении представителя Германии Юргена Хробога. В свою очередь, американские дипломаты дали аналогичные обещания: «НАТО не должно расширяться на восток ни формально, ни неофициально», – приводит издание слова представителя США Раймонда Зейтца.
Но на днях глава Военного комитета Североатлантического альянса Роберт Бауэр договорился до того, что соглашение с Россией пока «не убито», но больше не может служить препятствием к расширению военного блока в Восточной Европе.
«Как известно, эти обещания остались пустыми словами. Все эти годы натовская инфраструктура перемещалась все ближе к российским границам», – заявил глава МИД РФ Сергей Лавров, напомнив, что Вашингтон и Брюссель отвергли выдвинутые Россией инициативы по гарантиям безопасности.
26 января 2022 года Россия получила письменные ответы от США и НАТО на направленные им 15 декабря 2021 года проекты договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о гарантиях безопасности и соглашения о мерах обеспечения безопасности Российской Федерации и государств – членов НАТО. Ответы по сути отрицательные.
А ведь речь идет о том, что помимо Вашингтонского договора от 4 апреля 1949 года у стран – участниц НАТО есть и обязательства в отношении неделимости безопасности в Евроатлантическом регионе, на всем пространстве Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Этот принцип был впервые продекларирован в хельсинкском Заключительном акте 1975 года. А затем подтвержден и усилен в Парижской хартии для новой Европы 1990 года, в которой подчеркивается: «Безопасность каждого неразрывно связана с безопасностью всех остальных». Кроме того, в 1999 году на саммите ОБСЕ в Стамбуле была принята Хартия европейской безопасности, где отмечается, что государства-участники «не будут укреплять свою безопасность за счет безопасности других государств».
Все эти документы были подписаны высшими руководителями государств – участников ОБСЕ, включая все страны НАТО. Однако в нарушение принципа неделимости безопасности – как и в нарушение обещаний, дававшихся советскому руководству, – все эти годы НАТО последовательно продвигалась на восток, игнорируя высказывавшиеся Москвой озабоченности относительно своей безопасности.
СИЛЫ И ПОЛОЖЕНИЕ НА УКРАИНЕ
Все это и вынудило Россию вновь проявить свою решительность. На этот раз в виде специальной военной операции на Украине, цель которой – денацификация и демилитаризация соседнего государства.
Хорошо известно, что заканчивать войны намного сложнее, чем начинать. Это в полной мере относится и к нынешнему конфликту между Россией и Украиной. Сегодня на Западе называют разные сценарии его окончания. От нанесения Россией решительного военного поражения и установления порядка, отвечающего ее собственным интересам, до военного тупика и усиления давления в пользу дипломатического урегулирования.
Не сомневаясь в реальности первого варианта, частично можно согласиться со вторым, предусматривающим затягивание конфликта с последующим прекращением огня путем переговоров и мирного урегулирования. Однако произойти это должно только после того, как будут достигнуты цели военной спецоперации. Чтобы этот вариант воплотился в жизнь, требуется искусная дипломатия со стороны НАТО, России и Украины.
Между тем стремление использовать силу дипломатии сегодня проявляет лишь одна Россия. В телефонном разговоре с французским коллегой Эмманюэлем Макроном 3 мая президент РФ Владимир Путин заявил о готовности продолжать диалог с Украиной, несмотря на непоследовательность и неготовность Киева к серьезной работе.
В это же время посол Украины в Великобритании Вадим Пристайко в интервью каналу ITV заявляет, что время переговоров Москвы и Киева прошло. Более того, украинский дипломат считает, что общество на Украине сейчас требует победы или как минимум возвращения утраченных территорий военным путем. И хотя сам посол признает, что не понимает, как можно этого добиться, тем не менее считает, что Вооруженные силы Украины имеют шанс остановить Российскую армию на востоке страны, что может стать поводом для начала нового этапа переговоров.
Угроза дальнейшего расширения НАТО на восток, создание новых постоянных боевых групп объединенных вооруженных сил блока в Юго-Восточной Европе, накачивание Украины оружием и боевой техникой, а также заявление главного дипломата ЕС Жозепа Борреля, что «эта война должна быть выиграна на поле боя», отчетливо говорят о возрастании роли силы в отношениях между Западом и Россией.
При этом страны – участницы НАТО делают все, чтобы помешать завершению российской спецоперации путем достижения договоренностей между Москвой и Киевом за переговорным столом. Они намерены воевать с Россией «до последнего украинца», им безразлична судьба самой Украины.
В свою очередь, украинская сторона не проявляет заинтересованности в использовании переговоров как самого оптимального способа урегулирования конфликта. Это означает, что в нынешней ситуации вокруг Украины мы имеем дело скорее с дипломатией силы, нежели с силой дипломатии.
Поэтому выход один: продолжение специальной военной операции до безусловного и полного решения поставленных задач. И осознания украинским президентом Владимиром Зеленским и его окружением, что другого выхода, кроме как смириться с поражением, у них нет. Дипломатия силы должна прозвучать как классическая музыка в исполнении симфонического оркестра.
Владимир Винокуров
Владимир Иванович Винокуров – профессор кафедры дипломатии и консульской службы Дипломатической академии МИД России, руководитель Центра военно-дипломатического анализа и оценок, доктор исторических наук.
