"Возникает опасная и нестабильная система отношений, совсем как в конце XIX века"
Историк из США отмечает хрупкость нового международного порядка, "вылупившегося" из разрыва НАТО и России. Он похож на опаснейший рубеж XIX и XX веков. На страницах Figaro американец критикует нашу военную операцию, но признает, что в отношении России Запад совершил "ошибки", во многом способствовавшие самому опасному развитию событий.
Арне Вестад, профессор истории международных отношений из Йельского университета, специалист по холодной войне и Китаю, анализирует последствия спецоперации на Украине и действий НАТО, ошибки Владимира Путина, а также сложную игру Китая. Этой стране сотрудник университета в США рекомендует "оставаться в международной системе, а не поддерживать русских — пусть и на расстоянии вытянутой руки".
"ФИГАРО": Спецоперацию России на Украине сравнивают с возвратом к холодной войне: оправдана ли такая параллель?
Арне Вестад: Холодная война помогает понять нынешний кризис, но поспешные аналогии с ней могут ввести в заблуждение. Новый международный порядок отличается от холодной войны. Он многополярен, в отличие от холодной войны, которая была строго биполярной. Эта тенденция будет усиливаться, как мы сейчас видим, так как многие державы проводят свою собственную внешнюю политику. Другое различие заключается в том, что речь не идет об идеологическом конфликте, каким была холодная война. В украинском конфликте есть идеологические элементы, в том числе соперничество между авторитаризмом и демократией, но в широком и неконкретном виде. Именно по этой причине мы должны остерегаться проводить слишком много параллелей с холодной войной. Создаваемая международная система гораздо больше напоминает мир конца XIX и начала XX века. Это, конечно, не является хорошей новостью, в частности для французов. Это гораздо более нестабильная система, более подверженная различным играм между альянсами и с гораздо большим количеством вооруженных конфликтов. Ибо холодная война оказалась удивительно стабильной системой, даже если она опиралась на смертоносный ядерный баланс. И отчасти по причине этой стабильности удалось окончательно разрешить идеологический конфликт мирным путем, благодаря внутренним изменениям Советского Союза.
— Могут ли конфликты времен холодной войны, такие как война в Корее в 1950 году, заставить нас задуматься о том, как не допустить перерастания ограниченной войны в ядерную конфронтацию?
— Корейская война имеет много общего с ситуацией на Украине. Оба конфликта вспыхивают по мере создания новой международной системы и оказывают влияют на характер этой системы. Корейская война происходила в момент милитаризации соперничества великих держав, тогда как ранее все говорили о сокращении военных расходов, особенно на Западе после окончания Второй мировой войны. То же самое мы видим и на Украине. Другая параллель состоит в том, что война в Корее стала возможной благодаря китайско-советскому союзу в относительно недавний период, да и на нынешнюю спецоперацию Россия вряд ли решилась бы без нынешнего почти неформального альянса между Китаем и Россией. Но роли поменялись. Тогда в Корее сражались китайцы, а советские товарищи оказывали им дипломатическую и военную поддержку. Сегодня же Россия ведет военную операцию, а Китай ее поддерживает. Правда, есть разница: Пекин на этот раз делает не очень много для поддержки операции России. Китай проявляет свою привычную осторожность, чтобы не рисковать своими отношениями с верным Западу международным сообществом. Но нам следует припомнить КНР их поведение сегодня: китайцы воздерживаются от осуждения действий Москвы и соглашаются, вопреки нашему желанию, с частью российской риторики.
Здесь история может быть полезной. Даже если ситуация сегодня другая, она позволяет нам понять, как тесный союз СССР и КНР так быстро развалился в 1960-е. Сотрудничество между двумя странами в 1950-е годы было интенсивным. В новейшей истории нет другого сопоставимого случая, когда одна страна (Советский Союз) тратила бы столько средств на развитие другой страны (Китая). Советская программа помощи коммунистическому Китаю была, при разнице в ценах и условиях, гораздо масштабнее плана Маршалла для Европы. Но, несмотря на тесные отношения между Китаем первых лет правления Мао и сталинским СССР, было много проблем. Китайцам всегда не нравилось, когда они вынуждены были действовать в рамках альянса, в котором были более слабым партнером. Они опасались, что советские руководители договорятся с американцами напрямую, без их, китайцев, ведома. А еще китайцев раздражали третьи стороны, такие как Индия: она, кстати, и сейчас выделяется своей активностью, как и в то время. Ухудшение китайско-индийских отношений стало одной из главных причин распада союза СССР и Китая в 1950-е годы, так как китайцы почувствовали, что Россия сближается с Индией. Но сейчас эти же китайско-индийские отношения так испортились, что многие военные эксперты обеспокоены тем, что в Гималаях может произойти что-то страшное. Русские очень сблизились с Индией и поставляют ей более 60% ее военной техники. Китай может получить гораздо больше в рамках международной системы, чем оказывая поддержку русским на расстоянии.
— Является ли расширение НАТО причиной конфликта на Украине?
— Меня раздражают высказывания о том, что это западная политика спровоцировала ответную операцию на Украине, которой Россия якобы парировала расширение НАТО на восток. Какая-то правда в этом есть: Запад много ошибок сделал в 1990-е годы в отношении России, причем больше ошибок было сделано европейцами, чем американцами. Полностью исключить Россию из Европы с точки зрения экономического сотрудничества и общей безопасности - плохая идея. Мы должны были сделать намного больше, чтобы заманить Россию в наши структуры, интегрировать ее. Проблема заключается не в расширении НАТО, а в его прекращении. А еще в том, что другим странам, в том числе и России, не была отведена значительная роль в этом процессе. Но было бы неправильно отказывать странам Восточной Европы в их собственном выборе оборонительного союза, членами которого они хотели быть. Как это можно представить себе: вот перед вами страны, которая более сорока лет находившиеся под властью иностранной державы. И вы хотите, чтобы они отказались от НАТО — от союза, призванного защищать демократию и национальный суверенитет, которые эти страны, наконец, обрели?
И говорить им, что они никогда не смогут защитить интересы своей национальной безопасности, потому что русским это не нравится, — вот это было бы полным безумием. Когда вы изучаете историю, нужно иметь возможность держать в голове две концепции одного и того же процесса, два взгляда: а что было бы, если бы мы поступили иначе? Мы должны были больше уделять внимания русским, это правда. Но стоит также заметить, что без НАТО сегодняшний конфликт на Украине мог бы стать началом гораздо более масштабного европейского конфликта. Мы надеемся, что именно присутствие НАТО предотвратит такое развитие событий — по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Опасно даже думать о том, что НАТО каким-то образом вторглась в область, зарезервированную за Россией, являющуюся ее кем-то там признанной сферой интересов. Мы что, опять хотим получить международный порядок, при котором великие державы будут определять союзы по защите безопасности своих соседей? Это вопрос и к китайцам. Они могут тайно соглашаться с русскими, но не хотят заявлять об этом публично.
— Тайвань также был объектом кризисов во время холодной войны. Стоит ли опасаться нового периода напряженности?
— Каждый дополнительный день украинского сопротивления укрепляет безопасность Тайваня. Китайцы очень внимательно следят за тем, что происходит на Украине. В последнее время они склонялись к мысли, что взять Тайвань под свой контроль можно будет после непродолжительного военного противостояния. Этот их взгляд был на самом деле ошибочен. Между Китаем и Тайванем расположено море, и остров вооружен до зубов. Но Украина продемонстрировала, как легко великой державе испытать серьезные неприятности из-за гораздо более слабого соседа. Беседуя недавно с китайскими аналитиками, в частном порядке и публично, я понял, что они вовремя поняли, что дела русских в военном отношении идут на Украине не очень хорошо.
— Владимир Путин увлеченно изучает историю. Но не получилось ли так, что он сделал неправильные выводы из истории холодной войны. Ведь, похоже, он начал спецоперацию на Украине, опираясь на ее опыт.
— Нужно всегда придавать серьезно относиться к публичным заявлениям политических лидеров, придавать им значение. Оба выступления Путина, прозвучавшие в начале конфликта, очень информативны. Но создается впечатление, что он все же недооценил волю украинцев к сопротивлению. Он проигнорировал новую реальность, сложившуюся на Украины при "майданном" режиме, который изменил и государство, и народ! Другой фундаментальной ошибкой, вероятно, была надежда Москвы на то, что Запад расколется по вопросам о том, сопротивляться ли России и как это делать. Владимир Путин также преувеличил быстроту упадка американской мощи. Дело в том, что США сами распространяют по миру вести об этом самом упадке. Но даже если этот упадок и происходит, он имеет относительный характер: США становятся слабее, чем раньше, но они не стали слабыми. Америка обладает исключительной способностью оказывать военную помощь в кратчайшие сроки. Мощь США продолжает производить впечатление.
Владимир Путин не смог избежать удара по авторитету России... Военная операция все же началась, хотя в России отрицали возможность военных действий между Россией и Украиной. В итоге честное слово Москвы потеряло в цене. Я бы сказал, что оно оказалось обесценено, как обесценен сейчас рубль. (На момент публикации статьи рубль вернулся к показателям, которые имел до 24 февраля 2022 года по отношению и к доллару, и к евро - прим. ИноСМИ.) Мы увидели, что цинизм может быть наивным. Цинизм предполагает недоверчивость, он всех обвиняет в легковерности: мол, никому нельзя доверять. Но наивно делать из этого вывод, что правды и искренности вообще не существует в природе и что почти за любым словом или делом стоит скрытый мотив, своего рода заговор... К сожалению, такой "конспиративный" образ мышления быстро развивается в Соединенных Штатах. Он приводит к тому, что мы замыкаемся в психологическом лабиринте, который сами себе создали. Такой образ мышления мешает нам самим: при нем очень сложно принимать внешнеполитические решения.
