Билл Клинтон: я пытался поставить Россию на другой путь (The Atlantic, США)
Экс-президент США Билл Клинтон написал статью для американского издания The Atlantic, в которой предположил, что конфликт на Украине доказывает "целесообразность" расширения НАТО. Кроме того, он утверждает, что якобы пытался поставить Россию на правильный "путь развития".
Принцип моей политики был: работать ради лучшего, но расширять НАТО, готовясь к худшему.
Став президентом, я сказал, что буду поддерживать российского президента Бориса Ельцина в его усилиях по созданию хорошей экономики и работоспособной демократии после распада Советского Союза. Но я также заявил, что буду поддерживать расширение НАТО с включением в ее состав бывших членов Варшавского договора и постсоветских государств. Принцип моей политики был: работать ради лучшего, но готовиться к худшему. Меня беспокоил не возврат России к коммунизму, а возврат к ультранационализму, замена демократии и сотрудничества на имперские устремления, какие были у Петра I и Екатерины Великой. Я не верил, что Ельцин пойдет на это, но никто не знал, кто придет после него.
Если бы Россия продолжила движение к демократии и сотрудничеству, мы бы вместе отвечали на вызовы нашего времени, такие как терроризм, этнические, религиозные и прочие конфликты, распространение ядерного, химического и биологического оружия. Если бы Россия решила вернуться к ультранационалистическому империализму, то расширенная НАТО и разраставшийся Евросоюз смогли бы укрепить безопасность на континенте. Ближе к концу моего второго срока в 1999 году Польша, Венгрия и Чехия вступили в НАТО, несмотря на противодействие России. При последующих администрациях альянс получил еще 11 членов, опять же, вопреки российским возражениям.
В последнее время в некоторых кругах критикуют расширение НАТО, заявляя, что альянс спровоцировал Россию и даже подготовил почву для военной операции Владимира Путина на Украине. Расширение несомненно было очень важным решением с серьезными последствиями, но я по-прежнему считаю его правильным шагом.
Мой друг, представитель США в ООН, а позже госсекретарь Мадлен Олбрайт, недавно ушедшая из жизни, была решительной сторонницей расширения НАТО. За расширение также выступали госсекретарь Уоррен Кристофер, советник по национальной безопасности Тони Лейк, его преемник Сэнди Бергер и два человека, досконально знакомые с этим вопросом: родившийся в Польше в грузинской семье и попавший в детстве в США председатель Объединенного комитета начальников штабов Джон Шаликашвили и заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт, который перевел мемуары Никиты Хрущева, когда мы в 1969 и 1970 годах жили в одном доме в Оксфорде.
Однако в то время, когда я предлагал расширить НАТО, у этой идеи было много авторитетных противников. Легендарный дипломат Джордж Кеннан, известный своей поддержкой политики сдерживания в годы холодной войны, утверждал, что с падением Берлинской стены и роспуском Варшавского пакта НАТО стала ненужной. Обозреватель New York Times Том Фридман говорил, что расширение НАТО станет унижением для России и загонит ее в угол, а когда она восстановит свою экономику, чрезвычайно ослабевшую в последние годы коммунистического правления, мы станем свидетелями ужасной реакции. Авторитетный специалист по России Майк Мандельбаум также считал это ошибкой, заявляя, что расширение не на пользу ни демократии, ни капитализму.
Я понимал, что возобновление конфликта возможно. Но на мой взгляд, это в большей степени зависело не от НАТО, а от того, останется ли Россия демократическим государством, и как она будет определять свое величие в XXI веке. Станет она строить современную экономику, используя свои таланты в области науки, технологий и искусства, или попытается воссоздать современную версию империи XVIII века с опорой на природные ресурсы, сильное самовластное государство и мощную армию?
Я прилагал максимум усилий, чтобы помочь России сделать правильный выбор и стать великой демократией XXI века. Свою первую зарубежную поездку в качестве президента США я совершил в Ванкувер, где встретился с Ельциным и пообещал России 1,6 миллиарда долларов, чтобы она смогла вывести свои войска из прибалтийских государств и обеспечить их жильем. В 1994 году Россия стала первой страной, присоединившейся к программе "Партнерство во имя мира". Это была практическая программа двустороннего сотрудничества, включавшая проведение совместных учений войск НАТО и вооруженных сил европейских государств, не входивших в состав альянса. В том же году США вместе с Россией и Британией подписали Будапештский меморандум, который гарантировал Украине суверенитет и территориальную целостность в обмен на ее отказ от третьего по размерам ядерного арсенала в мире. В 1995 году, когда благодаря Дейтонским соглашениям удалось остановить войну в Боснии, мы заключили договор о включении российских войск в состав миротворческих сил, которые НАТО развернула на боснийской территории. В 1997 году мы поддержали Основополагающий акт Россия-НАТО, который дал Москве право голоса, но не право вето в решении натовских дел, а также высказались за вступление России в Группу 7, благодаря чему та стала Группой 8. В 1999 году, в конце косовского конфликта, министр обороны Билл Коэн подписал соглашение с российским министром обороны, согласно которому российские войска смогли присоединиться к миротворческим силам НАТО, действовавшим с санкции ООН. Все это время мы держали двери НАТО открытыми для вступления России, о чем я ясно заявлял Ельцину, а затем и его преемнику Владимиру Путину.
В дополнение ко всем этим усилиям по привлечению России к натовским миссиям после окончания холодной войны, Олбрайт и вся наша команда национальной безопасности упорно старались развивать в позитивном ключе двусторонние отношения. Вице-президент Эл Гор и российский премьер-министр Виктор Черномырдин возглавили комиссию для решения вопросов, представляющих взаимный интерес. Мы договорились об уничтожении 34 тонн оружейного плутония каждой из сторон. Мы также договорились отвести от границ российские, европейские и натовские неядерные силы, хотя Путин, став в 2000 году президентом, отказался от осуществления данного плана.
В общей сложности я встречался с Ельциным 18 раз, а с Путиным пять – дважды, когда он был ельцинским премьер-министром, и три раза за 10 с небольшим месяцев, когда совпали наши президентские сроки. За долгий период с 1943 по 1991 год было всего шесть встреч между советскими и американскими лидерами. Ложными являются заявления о том, что мы игнорировали, не уважали и старались изолировать Россию. Да, НАТО расширялась вопреки ее возражениям, но это расширение имело более широкое значение, и не ограничивалось отношениями США с Россией.
Когда в 1993 году начала работу моя администрация, никто не был уверен, что Европа после холодной войны останется мирной, стабильной и демократической. Оставалось немало серьезных вопросов по поводу объединения Восточной и Западной Германии, о возможности возрождения старых конфликтов на континенте, как это случилось на Балканах, и о том, как бывшие члены Варшавского договора и новые независимые государства из числа бывших советских республик станут обеспечивать свою безопасность не только от угрозы российского вторжения, но и друг от друга, а также от конфликтов в пределах их границ. Возможность вступления в ЕС и НАТО стала мощнейшим стимулом для стран Центральной и Восточной Европы, и они начали проводить политические и экономические реформы, отказываясь от самостоятельной милитаризации.
Ни ЕС, ни НАТО не могли оставаться в пределах границ, навязанных Сталиным в 1945 году. Многие остававшиеся за Железным занавесом страны стремились к свободе, процветанию и безопасности, считая, что получат все это с вступлением в ЕС и НАТО. На это их вдохновляли такие лидеры как Вацлав Гавел в Чехии, Лех Валенса в Польше и — да — молодой демократ Виктор Орбан в Венгрии. Тысячи простых граждан собирались на площадях Праги, Варшавы, Будапешта, Бухареста, Софии и других городов, когда я там выступал.
Бывший премьер-министр и министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт написал в декабре 2021 года в Твиттере: "Это не НАТО стремилась продвинуться на восток, это бывшие советские сателлиты и республики хотели пойти на запад".
Или как сказал Гавел в 2008 году: "Европа больше не разделена, и не должна никогда быть разделена через головы ее народов и вопреки их воле на сферы интересов и влияния". Но именно это мы сделали бы, отказав странам Центральной и Восточной Европы во вступлении в НАТО лишь из-за возражений России.
Расширение НАТО требовало единодушного согласия тогдашних 16 членов, согласия двух третей американского сената, который иногда относился к этому скептически, детальных консультаций с кандидатами на вступление, чтобы их военные, политические и экономические реформы соответствовали высоким стандартам альянса, а также почти постоянных увещеваний России.
Мадлен Олбрайт преуспела во всем этом. На самом деле, у нас было мало дипломатов, которые столь идеально подходили для того времени, как Мадлен. Родившись в истерзанной войной Европе, Мадлен со своей семьей была вынуждена дважды бежать из своего дома – первый раз из-за Гитлера, второй из-за Сталина. Она понимала, что окончание холодной войны дает шанс построить свободную, единую, процветающую и безопасную Европу впервые с момента возникновения государств на этом континенте. Будучи представителем США в ООН и госсекретарем, она старалась реализовать эту идею и преодолеть угрожавшие континенту религиозные, этнические и прочие разногласия. Она использовала все инструменты из своего прославленного дипломатического набора, а также здравый смысл и политическую смекалку, чтобы расчистить в 1999 году путь к членству в НАТО Чехии, Венгрии и Польше.
Результатом стали два с лишним десятилетия мира и процветания на большей части Европы, а также укрепление нашей коллективной безопасности. Доход на душу населения в Чехии, Венгрии и Польше вырос в три с лишним раза. Все три страны после вступления в НАТО участвовали во многих ее миссиях, в том числе, в составе миротворческих сил в Косово. Ни один из членов нашего оборонительного альянса не подвергался нападению. На самом деле, в первые годы после падения Железного занавеса даже сама возможность вступления в НАТО помогала понижать градус назревавших споров между Польшей и Литвой, Венгрией и Румынией, и другими странами.
Неспровоцированные и неоправданные действия России на Украине не то что не подвергают сомнению целесообразность расширения НАТО — они доказывают необходимость такой политики. Не будь этого расширения, Россия при Путине явно не согласилась бы на существующее положение вещей. Невозможность вступления Украины в НАТО заставила Путина дважды столкнуться с Украиной — в 2014 году и в феврале. Нет, он сделал это из-за того, что страна шла к демократии, а это создавало угрозу его самовластному правлению в России и противоречило его стремлению контролировать ценные подземные ресурсы Украины. Именно мощь альянса и впечатляющий потенциал его оборонительных сил помешали Путину угрожать членам НАТО от Прибалтики до Восточной Европы. Как сказала недавно Энн Аппельбаум, "расширение НАТО стало самым успешным, если не единственным успешным результатом американской внешней политики за последние 30 лет… Не сделай мы этого, военные действия шли бы сейчас в Восточной Германии".
Крах российской демократии и ее разворот в сторону реваншизма был спровоцирован не в брюссельской штаб-квартире НАТО. Так решил в Москве Путин. Он мог воспользоваться феноменальными российскими талантами в сфере информационных технологий для создания конкурента Кремниевой долине и строительства мощной и разноплановой экономики. Вместо этого он решил монополизировать эти возможности и направить их на укрепление авторитаризма внутри страны и на создание хаоса за ее пределами, осуществляя в этих целях вмешательство в политику Европы и США. От дальнейшей агрессии Путина удержит только сильная НАТО. Поэтому мы должны поддержать президента Джо Байдена и наших натовских союзников, чтобы те оказывали как можно больше военной и гуманитарной помощи Украине.
Мой последний разговор с Мадлен Олбрайт состоялся за две недели до ее смерти. Она говорила с присущей ей четкостью и прямотой. Было ясно, что ей хочется практически поддержать украинцев в их борьбе за свободу и независимость. О своем ухудшающемся здоровье она сказала: "Обо мне заботятся. Я делаю, что могу. Давай не будем тратить на это время. Важнее то, какой мир мы оставим своим внукам". Мадлен считала свою борьбу за демократию и безопасность длиною в жизнь обязанностью и удачной возможностью. Она гордилась своим чешским происхождением и была уверена, что ее народ вместе с соседями по Центральной и Восточной Европе будет защищать свою свободу, "потому что знает, как она дорога". Она была права насчет НАТО, когда я был президентом, и она права насчет Украины сейчас. Мне очень ее не хватает, но я до сих пор слышу ее голос. Мы все должны его услышать.
