Специальная операция Вооруженных сил России на Украине превратила позабытое было всеми Приднестровье в территорию со стратегическим значением. Тирасполь намекает, что итогом всех конфликтов он видит свою государственную независимость. Но может ли Россия обеспечить ее так же, как в случае ДНР и ЛНР?
В качестве формальной причины, выбранной Тирасполем для того, чтобы вновь потребовать от Кишинева признания своей независимости, названо намерение Молдавии подать заявку на вступление в Евросоюз.
Президент Майя Санду подписала ее 3 марта, последовав примеру Грузии и Украины, но в первую очередь все-таки Украины. Тамошний президент Владимир Зеленский первым это придумал, пытаясь внушить согражданам веру в "европейское будущее" в условиях специальной военной операции ВС РФ.
Шансов на присоединение Киева к ЕС в сколь-либо обозримой перспективе нет приблизительно никаких. Но это не мешает ему комично ревновать европейцев к Тбилиси и Кишиневу.
"Подача Молдовой и Грузией заявок на членство в ЕС именно сейчас выглядит как попытка прицепить свои два вагона к скоростному украинскому поезду, который движется в Брюссель", – заявил глава МИД Украины Дмитрий Кулеба украинским СМИ.
Тирасполь в компании перечисленных – единственный, кто не хочет в ЕС ни тушкой, ни чучелом, вот и требует официального оформления развода с Кишиневом.
"Подача заявки на вступление в ЕC в условиях многолетнего неурегулированного конфликта между Приднестровьем и Молдавией, без учета мнения и вне рамок консультаций с приднестровской стороной, при полном игнорировании обсуждения данного вопроса в существующих переговорных форматах, включая международную площадку "Постоянного совещания...", ставит окончательную точку в процессе урегулирования, требующую срочного международно-правового оформления", – заявили в МИД непризнанной ПМР.
Там видят свое будущее в рамках "мирных добрососедских отношений" с молдавским государством и не готовы передать суверенитет "наднациональным органам в Брюсселе".
На эту перепалку можно было бы не обращать никакого внимания – уж сколько их таких было за последние 30 лет. Но ситуация на Украине теперь такова, что самый тихий и скучный из неурегулированных сепаратистских конфликтов на постсоветском пространстве – приднестровский – может оказаться в центре внимания российской политики.
Парадоксально, но отношения между Москвой и яро пророссийским Тирасполем достаточно сложные. Кое-чем мы приднестровцам помогаем, но сверх того пытаемся игнорировать их существование – как родственников со сложным характером. Главная сложность в том, что политические элиты ПМР ни в какую не хотят договариваться с Молдавией об объединении на правах, допустим, конфедерации, а в качестве непризнанного государства ПМР для РФ – бесполезное обременение.
Чтобы нормально обеспечивать этот мятежный регион, нужны либо общая граница, либо нормальные отношения с Украиной, держащей ПМР в блокаде, потому как у приднестровцев даже нормальных аэропортов нет. Последний раз российский борт приземлялся в ПМР в 2012 году – и это уже после того, как Россия выделила деньги на минимальную реконструкцию тираспольского аэродрома, во времена СССР использовавшегося только для военных целей.
Поэтому настрой у Москвы был на примирение враждующих сторон. Вливание Приднестровья в Молдавию с предоставлением ему широкой автономии сделало бы электорат единого молдавского государства преимущественно пророссийским и перечеркнуло бы вопрос о возможности вступления Кишинева в НАТО – полномочия властей ПМР работали бы в этом случае как предохранитель.
При этом одним неурегулированным этнополитическим конфликтом в Европе станет меньше и именно благодаря России – чем плохо?
Все это подразумевал так называемый план Козака – того самого Дмитрия Козака, который до недавнего времени отвечал в администрации президента РФ за переговоры вокруг Донбасса. Еще в конце позапрошлого десятилетия ему с большим трудом удалось добиться согласия на свой план широкой автономии от Тирасполя, но он был неожиданно отвергнут тогдашним президентом Молдавии Владимиром Ворониным по прямому указанию США.
Американцы тоже просчитали все плюсы, которые могла получить Россия от этой сделки, и решили ей препятствовать.
Это породило крупную ссору Москвы со всеми причастными – с Вашингтоном, с Ворониным и даже с Приднестровьем, где более не соглашались на компромиссы: только независимость – и не меньше. Время шло, власть в непризнанной республике регулярно менялась демократическим путем, но эта позиция оставалась неизменной.
Сейчас история сулит Тирасполю окно возможностей, в которое он попытается пролезть, став для Москвы не обузой со сложным характером, а незаменимым союзником. Планы Генштаба ВС РФ касательно дальнейшего продвижения по территории Украины там не известны, но такие планы вполне могут включать столь крупный и важный город, как Одесса, а оттуда до границы ПМР уже рукой подать.
Участие в спецоперации наших миротворцев, дислоцированных сейчас в Приднестровье, исключается – на то они и миротворцы, что им подобное категорически запрещено писаными законами и неписаными правилами (за исключением случая, если ВСУ вздумают перейти границу ПМР, отразить подобное нападение – прямая задача российского контингента).
Однако при военном давлении на крупнейший порт Украины территория Приднестровья сама по себе приобретет стратегическое значение. Очевидно, что "легкой прогулки" по укрепленной силами ВСУ Одесской области для российской армии не предвидится. Опора на приднестровские земли упростила бы ее задачу.
Понятно, что в этом случае характер наших отношений с Тирасполем изменится. Как минимум придется обеспечить снятие блокады со стороны Украины и прописать дальнейшее отсутствие оной в будущем договоре с украинской властью. И то – этого многим покажется недостаточным: коли "русские своих не бросают", нужен коридор к "своим".
Сама ПМР, подчеркнем, стремится к независимости и, напоминая сейчас о своем существовании, акцентирует внимание именно на этом. Но надо понимать еще и то, что с Молдавией во всей этой истории нельзя обойтись, как с Украиной. Это недопустимо даже с моральной точки зрения.
Речь совсем не о том, что Кишинев пока что не вводил санкций против РФ (а он действительно не вводил, хотя Запад на этом категорично настаивал). А в том, что молдаване в отношении приднестровцев все эти годы вели себя прилично – украинцам в их кейсе с ДНР-ЛНР не чета.
Война 1992 года унесла больше тысячи жизней. Однако одновременный огневой удар восьми дивизионов и шести минометных батарей, совершенный по позициям молдаван по приказу генерала Лебедя, надежно заморозил конфликт – более Кишинев на его военное разрешение не покушался.
При этом Молдавия в деле "собирания земель" на постсоветском пространстве своего рода отличник. За вспышкой агрессивного прорумынского этнонационализма в последние месяцы жизни СССР последовало протрезвление. Уже в 1994 году абсолютно бескровно был разрешен конфликт с гагаузами – их автономия с преимущественно пророссийским населением добровольно вернулась в состав Молдавии.
С приднестровцами, имевшими кровавый счет, договориться не получилось, но отношение к ним в Кишиневе скорее как к тем самым непутевым родственникам, нежели как к врагам. Молдаване позволяют сепаратистам использовать свою критическую инфраструктуру (те же аэропорты) и пропускают через свою территорию приднестровские товары, предназначенные в том числе для ЕС. Никакой блокады, никаких обстрелов – как люди себя ведут, а не как украинцы.
Какие границы по итогам операции ВС РФ на Украине обретет "русский мир" и каким будет геополитическая конструкция вокруг него, сказать невозможно – все зависит от хода этой операции, в частности, того, какую роль Приднестровью выпадет в ней сыграть. Но выбор перед Москвой может стать довольно трудный: между помощью союзнику, протянувшему руку в исключительной ситуации, и конфликтом с молдавским народом, который после "срыва" 1991 года ничем этого конфликта не заслужил.
Станислав Борзяков
