Под прикрытием стратегического сдерживания с Россией ведется война
Геополитическая теория сдерживания, разработанная американским дипломатом Джорджем Кеннаном, неразрывно связана с концепцией взаимного и гарантированного уничтожения. По мысли автора, она обеспечивала поддержание мира на основе неизбежного тотального возмездия противника в случае нанесения по нему первого удара. В 1946 году временный поверенный в делах США в СССР Кеннан направил по запросу Госдепа аналитическую «длинную телеграмму», позже в 1947-м в журнале Foreign Affairs опубликовал статью об историко-политических истоках нежелания СССР следовать рекомендациям Всемирного банка и МВФ. Он предложил иные пути сдерживания СССР – через его ослабление и подчинение мерами насильственного, но невоенного характера. Слово было сказано и что важно – услышано. В современном мире реальные цели политики сдерживания уже постсоветской России, ее возможности, формы и результаты являют принципиально иной формат практики и активно нарастающие в этой области стратегические угрозы национальной и военной безопасности страны.
Развертывание стратегического сдерживания СССР
Политика администрации президента Гарри Трумэна в области стратегического сдерживания стала формироваться с осени 1945 года, сразу после капитуляции Японии. Белый дом ради доминирования в мире должен был проводить внешнюю политику с опорой на ядерное и в целом военно-стратегическое устрашение СССР – с объявленной целью удержания советской России и коммунизма от действий, угрожающих национальным интересам и безопасности США.
Эта форма стратегии в 1947 году была официально определена новым для внешней политики термином «сдерживание» (containment), ранее применяемым только в военном аспекте (сдерживающий охват противника и прочее), но позволяющим (с учетом вариаций смысла глагола to containе – вмещать, охватывать, удерживать) включает наработанные за полторы сотни лет и перспективные, наступательные и оборонительные формы данной политики.
Однако это было не единственной и не главной тайной стратегического сдерживания СССР, а ныне Российской Федерации.
Реальная стратегия США была много сложнее декларируемой. Во-первых, многомернее, с комплексом разнонаправленных ориентиров.
Во-вторых, с взаимосвязанным развертыванием в двух областях: видимой внешнеполитической, с определяющей ролью военной силы и скрытной внутриполитической, с определяющей ролью подрывных невоенных, специальных и непрямых военных мер дестабилизации СССР и его союзников.
В-третьих, с главной целью – удержать Москву не столько от внешних действий, угрожающих интересам Штатов, сколько от попыток сопротивления внутренним разрушительным процессам под действием подрывных мер США и его союзников.
Это признал в 1968 году ветеран американской геополитики Генри Киссинджер, указав: «Подлинная цель сдерживания в конце концов состояла в том, чтобы вызвать внутреннюю трансформацию Советского Союза».
Концептуальные основы этого стратегического курса разработаны в Совете по международным отношениям при направляющей роли Аллена Даллеса (президента СМО в 1945–1950 годах, затем замглавы и главы ЦРУ) в сопряжении трех доктрин:
“В современном мире реальные цели политики сдерживания постсоветской России, ее реальные цели, формы и результаты являют принципиально иной формат практики и активно нарастающие в этой области стратегические угрозы национальной и военной безопасности страны”
- тезисов Джорджа Кеннана о дестабилизации и подчинении СССР комплексам внешних невоенных, но насильственных мер;
- концепции доклада конгрессу США, сделанного в 1947 году по заказу Трумэна авторитетными деятелями разведки Алленом Даллесом, Уильямом Джексоном и Матиасом Корреа, о развертывании силами стратегической разведки тотальной «политической войны» по дестабилизации внутреннего развития и политической сопротивляемости СССР и его союзников с опорой на комплекс невоенных, специальных и непрямых военных мер и что было в конечном счете главным – на формируемые прозападные мотивы у влиятельных субъектов советской элиты;
- концепции RAND Corp использования гонки ядерных вооружений как средства активного подрыва сбалансированности экономики и эффективности госуправления в СССР, уровня жизни и готовности опорных субъектов его социума к поддержке его политики.
Согласно рассекреченным в США комиссией сенатора Черча материалам «Сдерживание. Документы политики и стратегии США в 1945–1950 годах» развертывание базового курса было определено в 1948-м системой совершенно секретных стратегических директив СНБ 20/1 от 18.08.1948 года «Цель США в отношении России», СНБ 20/4 от 23.08.1948 года «Задачи США в части России в обеспечении национальной безопасности США», СНБ 58 от 14.09.1948 года «Планы США в отношении стран Восточной Европы» и других, подготовленных в Госдепе США.
Директива СНБ 20/1 «Цель США в отношении России» предписывала: «Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время, чем это было необходимо в отношении Германии и Японии. Наши основные цели по отношению к России: свести до минимума мощь и влияние Москвы, провести коренные изменения в теории и практике политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России. Эту установку можно формально воспринять как нереализуемую без войны. Однако было бы ошибочно придерживаться такой позиции. Мы не связаны определенным сроком достижения наших целей в мирное время. У нас нет строгого чередования периодов войны и мира, что понуждало бы нас заявить: мы должны достичь своих целей в мирное время к такой-то дате. Наше дело – работать и добиваться того, чтобы там свершились внутренние события. Для нас не будет выгодным или практически осуществимым полностью оккупировать всю территорию СССР, установив на ней нашу военную администрацию. Это невозможно ввиду как обширности территории, так и численности населения. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим».
В качестве средств достижения определялись военный мир или тотальная политическая война, международная изоляция и давление, подрыв международного влияния противника, дискредитация его идеологии, всемерное инициирование его внутренних противоречий, пропаганда, экономическая война, саботаж, диверсии, помощь подпольным движениям сопротивления, повстанцам и эмигрантским группам, угрозы применения силы и др.
При отклонении же хода сдерживания от планируемого предписывалось уже военно-силовым образом обеспечить с опорой на результаты предшествующей дестабилизации России ее жесткое и явно унизительное подчинение по подобию Брест-Литовского мира 1918 года, военную беспомощность и значительную экономическую зависимость от внешнего мира с установлением в российских новообразованиях правления администраций, эквивалентных «режиму маршала Петена».
Таким образом при демонстрации главенствующей роли ядерного и в целом военно-силового устрашения советской России решающая роль и главная цель в ее сдерживании отводилась комплексному подрыву внутренней готовности страны сопротивляться воле США в активной фазе противоборства мирного или при сопутствующих обстоятельствах военного времени.
Для негласного же подразделения обеих форм стратегического сдерживания СССР в США к 60-м годам стали возвращаться к определению их демонстрируемого военно-силового курса преимущественно термином deterrence (принуждение) – исторически часто ранее применяемым в подобных целях, термин containment сохранен для круга посвященных как название скрытного целостного курса сдерживания СССР, а для остальных – как обобщенное определение развиваемой практики, ныне как бы тождественной термину deterrence.
Эта угроза не была, однако, своевременно и адекватно, за исключением главы КГБ СССР Юрия Андропова, оценена советским руководством, по-прежнему рассматривавшим ядерную и военную мощь СССР и ОВД как главный и достаточный фактор стратегического сдерживания противника.
Замысел же оппонентов оказался точнее. Устойчиво функционируя в условиях железного занавеса и фронтального противоборства, система управления СССР при эскалации комплекса внешних и внутренних реальных и мистифицируемых проблем стала терять способность взвешенно использовать ресурсы, достаточные для оптимизации национального и коалиционного развития и противодействия западным подрывным действиям.
Склонение же руководства СССР при поддержке влиятельных групп партийной, административной, финансовой и правоохранительной элиты к принятию установок США привело к эскалации распада систем управления, экономики и безопасности. В итоге – к коллапсу и приходом к власти в России согласно директивам СНБ 1948 года местных демократических сил, ориентированных на западный опыт развития.
Сочетание в стратегическом сдерживании военно-стратегического устрашения СССР и скрытного комплексного подрыва внутриполитических основ его сопротивляемости было сохранено и многопланово усилено в последующем развитии западного противоборства с Россией.
Эскалация комплекса стратегического сдерживания России
Нереализованные прогнозы Вашингтона в быстром после СССР распаде России, а также курс президента РФ Путина на укрепление национальных, социальных и военных основ развития страны определили ужесточение планов Штатов, включая:
- отнесение территории РФ к сфере национальных интересов США и зоне ответственности Объединенного командования ВС США в Европе;
- указание периода до 2025 года как крайнего срока планируемой интеграции России в мировое сообщество и соответствующего установления глобальной монополии США;
- рассмотрение конкретных вариантов возможного раздела территории России на сеть независимых государственных образований (от трех у Бжезинского до 11, числа национально-территориальных субъектов России у Шойнеманна, Сороса и Маккейна).
Вместе с наращиванием традиционных военных приготовлений США и стран НАТО и приближением их передовых баз и формирований к границам России получили активное усиление в сдерживании РФ факторы непрямой военной дестабилизации внутреннего развития и безопасности в так называемых серых зонах инициированием:
- дуги кризисно-конфликтных отношений (с участием Грузии, Украины, Азербайджана, Армении, Молдовы, республик Центральной Азии) в прилегающих к России регионах;
- различных протестных гражданских и гибридных гражданско-полувоенных явлений в Беларуси и некоторых регионах России с маскируемым развертыванием там сетей радикально настроенных выходцев из стран ближнего зарубежья, готовых к диверсионно-террористической деятельности.
Получили также интенсификацию прорывные научно-технические разработки нетрадиционных средств поражения и воздействия с использованием передовых достижений в развитии робототехники, гео-, био- и психофизики, вирусологии, нанотехнологий, генетики.
Все это рассматривается в США как определяющие эффективные наступательные и разрушительные способы сдерживания РФ, не дающие Москве видимых поводов для обвинений Вашингтона в агрессии и ответного применения против мирового гегемона ядерных и иных военных мер.
Базовую логику развития политики сдерживания определило принятие в 2004 году в США и затем в НАТО концепции операций на основе эффектов. Планирование стало развертываться с опорой на представление о ней и моделирование как сложной макросистемы, охватывающей в сопряжении шесть профильных подсистем – политическую, военную, экономическую, социальную, инфраструктурную и информационную, с детализацией их структурных элементов, внутренних и внешних связей.
Вместе с планомерным достижением частных дисфункций систем и связей развития России видна ориентация на совместное обеспечение с резонансными наложениями и умножениями их множественных дестабилизирующих эффектов – критической неготовности органов управления, безопасности и обороны страны к выполнению своих функций в активной фазе противоборства формального мирного или возможного военного времени. В целях приведения на этом фоне к власти влиятельных представителей оппозиционных прозападных сил, скрытно наращиваемых по опорным административным центрам, областям жизнедеятельности и регионам РФ.
Политическая война не ослабеет
Россия в последние 74 года находится в состоянии масштабной и во многом глобальной политической войны. Войны, обозначенной в США как сдерживание и ведущейся под их эгидой в условиях формально мирного и гибридного мирно-военного времени с участием их союзников и субъектов скрытной внутрироссийской деятельности с решительными стратегическими целями установления гарантированного западного контроля над Россией и ее последующего разделения на сеть независимых гособразований.
В ныне складывающихся и ожесточающихся современных условиях планомерно развертывается уже заключительный этап этого долгосрочного стратегического плана с ближайшей целью тотального разрушения и исключения России из жизни цивилизации и развития мировой истории.
Как следствие ныне требуются неотложная разработка проектов, объективное системное обсуждение и принятие в государстве:
- определения западной политики сдерживания в соответствии с реальным состоянием сущности и содержания данной формы межгосударственного противоборства;
- стратегической концепции государства и концепций уполномоченных ведомств в обеспечении комплексного противодействия развитию этой необъявленной войны и реализации ее планов по уничтожению России, а также необходимых нормативных правовых положений по ведению данной деятельности;
- межведомственных и ведомственных планов и частных положений по ее обеспечению, осуществлению, контролю и коррекции.
В числе первоочередных шагов представляются актуальными следующие меры. Во-первых, выделение при определении стратегического сдерживания в структуре его мер их двух взаимосвязанных контуров – внешнего и внутреннего. Так, при замене в одном из определений стратегического сдерживания словосочетания «политико-дипломатических» на словосочетание «внешних и внутренних политических» данное определение принимает следующий вид: «Стратегическое сдерживание – комплекс согласованных внешних и внутренних политических, экономических, идеологических, информационных, научно-технических, военных и иных действий, проводимых государством и направленных на стабилизацию военно-политической и стратегической обстановки, предотвращение возможной агрессии, а в случае ее развязывания – деэскалацию военного конфликта путем убеждения военно-политического руководства вероятного противника в бесперспективности достижения военных и политических целей силовыми методами».
Выделение в структуре мер стратегического сдерживания внешнего и внутреннего контуров их развития призвано усилить предельно значимый ориентир государства на необходимость централизованной и системной организации практики развития и сопряжения его разнонаправленных мер.
Во-вторых, расширение области понятия «агрессия» с обоснованием частных и комплексных показателей и критериев развития враждебных действий противостоящих сторон в ущерб интересам России в условиях формального мирного времени с использованием нетрадиционных (природных, техногенных, социальных) средств воздействия, соизмеримых по нанесению ущерба и его значимости с принятыми формами агрессии.
В-третьих, разработка, принятие и объявление государством его полномочий – при вскрытии фактов ведения против него нетрадиционных подрывных действий, соизмеримых по нанесению ущерба и его значимости с традиционными формами агрессии и ведения войны – на всестороннее их сдерживание, с возможным использованием традиционных средств вооруженной борьбы, в том числе и в отношении их инициаторов.
В-четвертых, активное дополнение традиционных отечественных механизмов ядерного сдерживания, рассматриваемого с середины ХХ века как преимущественно достаточного опорного фактора военно-стратегического сдерживания, другими возможными индивидуальными и комплексными средствами и способами гарантированного стратегического сдерживания возможных прямых и непрямых агрессоров в соответствии с особенностями и перспективами развития современных противоборств.
В-пятых, на фоне нарастания угрозы – ускоренное усиление основ централизации и системности госуправления в РФ, развитие которых определяет опорные условия в реализации эффективного комплексного обеспечения государством стратегического сдерживания противостоящих внешних и внутренних теневых сил.
Евгений Шаламберидзе, полковник запаса, кандидат военных наук, профессор Академии военных наук
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 6 (919) за 15 февраля 2022 года