Москва. 8 февраля. ИНТЕРФАКС - Посол РФ в Великобритании Андрей Келин в интервью "Интерфаксу" в преддверии отмечаемого 10 февраля Дня дипломатического работника рассказал о непростых российско-британских отношениях, о том, что вряд ли стоит ждать их улучшения после ожидаемых визитов в Москву британских глав МИД и минобороны, о существовании большого разрыва между политическими и экономическими отношениями и о том, как ему работается послом в этой стране.
- Вы - наш главный дипломат в Лондоне. Насколько сложно быть дипломатом именно в Великобритании, получаете ли вы удовлетворение от результатов вашей работы и видите ли вы их, учитывая непростые отношения двух стран? Или все-таки есть ощущение, что это какая-то глухая стена, о которую нужно все время биться?
- Лондон всегда считался для наших послов достаточно сложным и трудным местом, об этом написано в мемуарах еще и у таких послов как Анатолий Адамишин и до него, и у Виктора Попова. Нельзя говорить, что тут все просто, конечно же, хотя страна хорошая, интересная, так же достаточно сложная.
Насчет результатов: довольно трудно донести нашу точку зрения до руководства, до высших слоев, до парламента. Характерный пример: "Файнэншл Таймс" заказала статью Сергею Караганову и не опубликовала ее, сказали - места нет. У меня была примерно такая же история: я надиктовал довольно большой материал для "Санди Таймс" по Украине и был кусочек по Китаю. Все, что по Китаю - это процентов 10 опубликовали, а все, что по Украине - срезали. Так что непросто здесь все.
- Получается, что Россия на политическом уровне токсична для Великобритании, или такого все-таки нет?
- Такого нет. Когда разговариваешь с нормальными британцами, в том числе из истэблишмента, то все в основном признают, что они к России относятся очень хорошо, любят нас. Про токсичность у меня нет такого впечатления.
- А что же в этом самом британском политическом истеблишменте произошло, что, с учетом того, что не было очень давно каких-то регулярных контактов, два ключевых министра - Лиз Трасс и Бен Уоллес - собрались вдруг на переговоры со своими российскими коллегами?
- Действительно, у нас министр иностранных дел в последний раз был в Москве в 2017 году, а с министром обороны контактов не было аж с 2013 года. Судя по всему, они почувствовали необходимость в разговоре, но только смотря в каком разговоре. Кстати, визит планируется, пока он прорабатывается, она болела и у нас пока нас нет 100-процентной уверенности, что именно в те даты состоится, о которых мы говорим.
Сейчас я читаю то, что публикует Лиз Трасс в своих твитах за последние дни, накануне визита, и не могу не удивляться, поскольку она поддерживает в них все те фейки и лживые сообщения газет, которые идут в основном из Вашингтона, - чистое вранье там. Странно несколько с таким настроением готовиться к поездке в Москву, поскольку если она его привезет действительно, то разговор будет достаточно коротким.
- Мы правильно понимаем, что это визит, который возник не в каких-то экстренных условиях, и что он готовился какое-то время и напрямую не связан с ситуацией на Украине?
- Нет, визит заранее не готовился и не предусматривался, это сугубо пожелание британского премьер-министра и британских министров посетить Россию, причем вдвоем. Не одновременно, они последовательно туда едут и будут проводить разговоры, намерение у них такое есть, оно действительно появилось на фоне кризиса, который сейчас складывается вокруг наших предложений по гарантиям безопасности, вокруг положения дел на Украине.
- А какие ожидания от этих двух визитов? Мы ждем, что это может стать каким-то шагом к улучшению отношений и какие вопросы мы планируем ставить перед британской стороной?
- Пока у меня такого впечатления совершенно не складывается о том, что это может быть шагом к улучшению отношений, и я основываюсь на тех заявлениях, которые делает и Лиз Трасс, и Бен Уоллес. С их точки зрения, и сейчас это вновь опубликовано, они хотят еще раз предъявить Москве ультиматум такой, санкционный ультиматум, достаточно жесткий ультиматум. Но как я уже говорил, если это будет к этому сводиться, то у нас большого интереса к разговору нет. К такому продолжительному, серьезному, к обсуждению наших предложений, - а вот этого я не вижу как раз совершенно, - готовности обсуждать, вносить какой-то свой вклад в это дело, в отличие от некоторых других глав государств, этого я совершенно пока не вижу.
- Два года назад было официально прекращено членство Великобритании в Евросоюзе. Как, по-вашему, Брексит отразился на российско-британских отношениях и удалось ли нам адаптироваться к нему, в частности, с точки зрения деловых и экономических контактов?
- Нет, пока у нас никак не наладились ни деловые, ни экономические контакты с руководством соответствующих министерств и ведомств Великобритании. После выхода страны из Евросоюза действительно были некоторые перемены – страна начала заключать двусторонние соглашения по образцу того примерно, какие соглашения были заключены между Евросоюзом и той или иной страной, с Турцией, например, с целым рядом достаточно близких соседей и союзников. С Россией пока до этого не дошло, некоторые тарифные барьеры с выходом Великобритании исчезли, и в этом есть позитивный момент, но тем не менее я в Лондон ехал и собирался провести обстоятельные переговоры о том, как нам жить в новых условиях, поскольку для Британии Россия – это новый рынок, большой рынок и интересный, наверное, мы могли бы быть хорошими партнерами, но пока до этого не дошло.
- То есть нельзя сказать, что Брексит стал каким-то плюсом для отношений России и Великобритании и что политика Британии претерпела какие-то изменения в отношении РФ? Ничего не изменилось или даже, возможно, стало хуже?
- Практически ничего не изменилось. Хуже не стало, но бизнес как бы развивается сам по себе, без вмешательства британских правящих кругов, бизнес нормально работает в России, открываются новые заводы под Москвой. Недавно фирма JCB открыла завод по сборке дорожных строительных машин, - это большое предприятие, очень важное. "АстраЗенека" недавно открыла новую линию, она выпускает лекарства, - уже не первое предприятие в Москве. Еще есть целый ряд фирм, которые работают в высоких технологиях на нашем рынке, и работают нормально, никто им не мешает, хорошие результаты дают. Накопленные взаимные инвестиции у нас также достаточно большие.
- Вы упомянули "АстраЗенеку" с учетом наших деловых контактов, говорилось, что возможны какие-то совместные испытания на базе вакцин "АстраЗенека" и "Спутник-Лайт". Можно рассчитывать, что британцы, как недавно сделала Австралия, как-то гибко подойдут к вопросу признания российской вакцины, с учетом того, что они больше не зависят напрямую от Евросоюза?
- Сейчас этот вопрос постепенно уходит после того, как здесь отменили карантин для россиян с 11 февраля и максимально сократили необходимые тесты, сейчас всего нужно будет сдать один тест по прибытии, а не три. Поэтому вопрос о признании сертификатов немного уходит в сторону. Вопрос о признании вакцины другой, - он идет через Всемирную организацию здравоохранения, через Европейское медицинское агентство. У нас была переписка с Форин офисом, и нам ясно сказали, что после признания Европейским медицинским агентством и ВОЗ Великобритания также за этим последует.
- Сохраняется ли по-прежнему пропасть между политическими и экономическими отношениями России и Великобритании? Потому что долгое время уже несмотря на негативный политический фон наших отношений, товарооборот двух стран бьет рекорды.
- Пожалуй, да. Наш товарооборот сейчас $27 млрд, он вырос за последние 2-2,5 года где-то на $5 млрд, это большой рост, серьезный рост, накопленных инвестиций порядка $30 млрд, все это идет. Конечно, здесь экономика опережает политику, политические отношения в плохом состоянии, экономика развивается, как я уже сказал, сама по себе. Но мы утратили все те структуры, которые раньше координировали экономические связи, - и Комитет по науке и технике, и Межправкомиссию, Комитет по энергетике. Надо постепенно подбираться к тому, чтобы это все восстанавливать.
- Я правильно понимаю, что те санкции, которыми так активно грозят британцы, могут ухудшить такую позитивную обстановку в экономических отношениях?
- Пока речь идет весьма туманно, идут рассуждения об этих санкциях, речь идет о поправках в закон, который был принят несколько лет назад – Russia Sanctions Regulations, какие это будут поправки, я сказать не могу. Но если это ударит по тем россиянам, которые находятся в Великобритании в розыске российской Генпрокуратурой за те преступления и мошенничества, которые они совершили на российской территории, то я в этом ничего нового и плохого не вижу. Если же они будут направлены против российских бизнесменов, то совершенно непонятны причины и критерии, которые они будут под это дело подводить.
И здесь возникает большое количество вопросов и, конечно же, будут приняты обратные меры воздействия с нашей стороны.
- После инцидента со Скрипалями и высылкой российских дипломатов в Великобритании, которая за последовала, много говорилось о разнице в численном составе – более чем в пять десятков человек в пользу Лондона. Сейчас какой-то паритет в дипсоставах двух стран восстановлен или все еще есть кадровый голод?
- После высылки наших дипломатов из Лондона были приняты аналогичные меры в отношении британских дипломатов, работающих в Москве, в том же объеме, что и по нашим. Это было зеркальное действие, поэтому сейчас у нас примерная численность близка друг к другу. Но единственное, что мы административно-технический состав завозим из России, а британцы много нанимают административно-технического состава на месте, в Москве. Но в целом примерно равное положение.
