Концепция интегрированной обороны НАТО приведет Североатлантический альянс к закономерному краху
Подготовка новой Стратегической концепции НАТО, которую планируется принять на саммите альянса в Мадриде летом, охватывает внушительный блок военных вопросов. Главное – обосновать и отразить в важном военно-политическом документе направления приспособления военной структуры НАТО и возможностей блока к реалиям современной операционной среды.
В этом контексте заметную неопределенность вносит отсутствие важного системообразующего для доктринальных документов альянса – Стратегии национальной безопасности США (СНБ). Пока в Соединенных Штатах действует Временное руководство по национальной безопасности президента Джо Байдена. Оно призвано не допустить «угрозы безопасности» со стороны России и Китая и обеспечить Вашингтону и его союзникам «доминирование в ключевых мировых регионах», говорит о борьбе в «серых зонах» и использовании сил специальных операций.
Исполняющая обязанности заместителя помощника американского министра обороны по политическим вопросам Мара Карлин, выступая 9 декабря на конференции в Вашингтоне, заявила, что краеугольным камнем новой СНБ станет концепция интегрированной обороны, и призвала союзников по НАТО учесть этот фактор в своих документах стратегического планирования.
С учетом грядущих корректировок стратегических документов Военный комитет НАТО на уровне начальников генеральных штабов государств – членов альянса на заседании в Брюсселе намерен обсудить ряд концептуальных задач трансформации военных возможностей НАТО.
Заседание на уровне НГШ призвано стать очередным шагом в адаптации военной организации блока к реалиям современности. Альянс уже принял ряд концептуальных документов: в 2019 году главы оборонных ведомств согласовали Военную стратегию НАТО, в 2020-м союзники одобрили Концепцию сдерживания и защиты Евро-Атлантического региона (DDA), в начале 2021-го принята Концепция боевых действий НАТО (NATO’s Warfighting Capstone Concept – NWCC), разработанная командованием по трансформации военно-политического блока в качестве «путеводной Полярной звезды» на период до 2040 года.
Обсуждение практических мер реализации этой концепции в рамках интегрированных военных шагов по сдерживанию и обороне в Евро-Атлантической зоне будет в центре дискуссии НГШ.
Интеграция военных приготовлений НАТО
Главное внимание уделяется совершенствованию интегрированной военной структуры альянса, включающей силы, представленные членами Организации Североатлантического договора: силы немедленного и быстрого реагирования, основные силы обороны и силы пополнения. Интегрированная военная структура находится под политическим управлением и руководством на высшем уровне. Она также является основой для совместных военных учений и сотрудничества в областях связи и информации, ПВО и ПРО, тыловой поддержки, стандартизации и оперативной совместимости военной техники и штабных процедур.
“Разногласия по концептуальным вопросам позволяют предположить, что политическая и военная части Стратегической концепции НАТО будут построены на компромиссах, что скажется на интеграционной составляющей документа и снизит его действенность как основу альянса”
Решения будут приниматься с учетом прошедших 10–12 января переговоров в форматах Россия – США и РФ – НАТО по тексту российских проектов документов обеспечения правовых гарантий безопасности от США и НАТО. В дискуссиях НГШ важное место отвели вопросам адаптации к требованиям современных военных конфликтов интегрированной командно-штабной структуры ОВС НАТО в составе двух верховных стратегических командований, компонентных и межвидовых субрегиональных командований. Обсуждалась и структура интегрированного тылового обеспечения как управленческого и технологического процесса, посредством которого совокупность факторов обслуживаемости и тылового обеспечения учитывается в конструкции и эксплуатации всего жизненного цикла систем оружия/оборудования с целью своевременного и рентабельного планирования, приобретения, испытаний и обеспечения всех элементов тыловой поддержки.
Кроме вопросов стратегического военного развития, на Военном комитете рассматривали выполнение задач в операциях под руководством НАТО в Ираке и Косове, в Афганистане, другие вопросы.
Конечно же, НГШ ознакомлены с некоторыми итогами обсуждения российских проектов документов обеспечения правовых гарантий безопасности и смогли обменяться мнениями о военных аспектах проблем. Отдельно рассмотрены предварительные итоги оперативного ввода миротворческого контингента ОДКБ в Казахстан по просьбе руководства страны.
Побег из Афганистана
Особое внимание заслуживает обмен мнениями об уроках Афганистана. Политическая установка по этому вопросу сформулирована на заседаниях Совета НАТО на уровне глав МИД и обороны в конце 2021 года. Итоги дискуссии сводятся к следующему: министры отметили, что уровень амбиций международного сообщества в Афганистане далеко вышел за рамки стратегии разрушения убежищ террористов и что в будущем союзники должны постоянно оценивать стратегические интересы, ставить достижимые цели и осознавать опасности расширения миссии.
В оценке содержится ряд рекомендаций по поддержанию взаимодействия с оперативными партнерами, а также использованию их способности принимать меры для наращивания потенциала и обучения и обеспечения своевременной отчетности и конструктивных консультаций.
Фото: Twitter.com
И наконец, отмечена необходимость учета политических и культурных норм стран, где проводится операция. Постфактум пришлось еще раз признать, что афганцы с давних времен не воспринимают чужеземцев, пришедших на их землю с оружием в руках. Они не испытывали симпатий к коррумпированным чиновникам, назначенным американо-натовскими оккупационными властями, и тем более не приняли навязываемые неолиберальные идеи. Оттого и отказались бороться за чужие и непонятные им цели.
Министры вынуждены были отметить, что талибы продолжают трансформацию фрагментированной и полицентричной повстанческой организации в иерархичную и централизованную государственную машину. Новые власти страны успешно справились с антиталибской оппозицией, достаточно быстро подавив все очаги сопротивления.
На этом фоне становится окончательно ясно, что мировое сообщество намерено продолжать диалог с движением «Талибан» (запрещено в РФ) фактически как с государством-партнером. При этом для стран, идущих на развитие отношений с афганскими властями, стала очевидной необходимость пересмотреть взгляды на эффективность терроризма, прибегнув к которому талибы добились победы над несравненно более мощным противником. Отсюда угроза дипломатической изоляции движения и тем более каких-либо военных акций против этой организации минимизирована.
Политикам и военным пока неясно, сможет ли победа «Талибана» стать достаточной мотивацией для других террористических групп продолжать борьбу, но уже сейчас приходится признавать, что мир вынужден пересмотреть взгляды на эффективность терроризма как инструмента достижения политических целей. Капитуляция США в Афганистане достаточно красноречиво доказывает это. Следовательно, существует настоятельная необходимость приспособления интегрированных сил НАТО к постафганской реальности, необходимо разрабатывать вопросы использования «серых зон» и сил специальных операций в борьбе с терроризмом при учете наращивания активности радикалов Исламского государства (запрещено в РФ). Такая задача уже поставлена Центрам передового опыта НАТО.
Разные ориентиры Вашингтона и Брюсселя
Вашингтон продолжает рассматривать НАТО как привычный, управляемый и хорошо зарекомендовавший себя в прежнее противостояние инструмент. Судя по тону принятого администрацией президента Байдена «Обзора глобальной расстановки сил», в Штатах рассчитывают, что альянс и в дальнейшем послушно последует в кильватере американской политики нынешнего противостояния с Россией, Китаем и некоторыми другими государствами.
Но тут есть ряд проблем, вносящих явный диссонанс в политико-военные построения США. Европейские союзники перемещать активность на Тихий океан не спешат, а восточноевропейские страны делают все, чтобы удержать внимание и ресурсы США на себе и «российском вопросе». Отсюда необходимость для Вашингтона осуществлять подобие дипломатического и военного «шпагата»: постоянно подтверждать приверженность евро-атлантической солидарности, одновременно создавая возможности в Тихом и Индийском океанах. Создание нашумевшего объединения АУКУС – яркий пример такого рода: вроде бы и не в ущерб НАТО, но привкус измены у континентальной Европы остался.
В целом натовские политики и военные понимают, что сегодня в Вашингтоне не видят возможности открыто поставить под сомнение приоритетное значение атлантического альянса, тем более что для значительной части американских правящих элит он является синонимом американского могущества и успеха. Сказанное позволяет предположить, что политическая и военная части Стратегической концепции НАТО будут построены на компромиссах интересов США и Европы, что скажется на качестве интеграционной составляющей документа, который уже сегодня Вашингтон и Брюссель оценивают по-разному. Различие подходов проявляется в диссонирующих оценках Концепции боевых действий.
Война технологий
Один из авторов Концепции боевых действий НАТО контр-адмирал Джон Таммен, замначальника штаба по стратегическим планам и политике в штаб-квартире НАТО, полон оптимизма и считает, что в документе намечен путь, пройдя по которому союзники могут сосредоточить, синхронизировать и согласовать усилия и оставаться впереди конкурентов во все более изменчивой, взаимосвязанной и сложной глобальной среде безопасности.
Основные сдвиги в войне часто связаны с технологическими инновациями. Современная операционная среда (СОС), с которой сталкивается НАТО, является изменчивой, глобальной и сложной, и чем дальше простираются прогнозы, тем более неопределенной она становится. Стратегии гибридных войн и «серых зон» стирают границы между миром и конфликтом, политическим и военным, стратегическим и тактическим, кинетическим и некинетическим. У альянса больше нет надежных убежищ или тыловых зон, в которые не может проникнуть какая-либо угроза, совершено нападение или проведена злонамеренная деятельность.
НГШ вынуждены учитывать решающее влияние новых технологий и возможностей в военной сфере, которые уже начинают превращать фантастику в реальность. Так, квантовое зондирование может сделать океаны «прозрачными» и обеспечит высокую надежность обнаружения подводных лодок. Высококачественные возможности дешифрования сделают закрытую и потому безопасную коммуникацию такой же доступной, как первая страница газеты. Потеря контроля над спутниками и электромагнитным спектром может ухудшить возможности Североатлантического союза. Летальные автономные системы вооружений могут бросить вызов давно устоявшимся этическим и правовым нормам. Эти события становятся все более осуществимыми в условиях боевых действий и должны учитываться при формировании будущей стратегии блока.
США и НАТО только начинают двигаться к мышлению и действиям в многодоменном, региональном и инструментальном контексте, при этом приспосабливаясь к конвергенции физической и нефизической областей. Перенос нефизических областей, таких как кибернетика и космос, и всеобъемлющая информационная среда на традиционные области ведения БД (воздушные, наземные и морские) приводит к многомерному пространству сражений: физическому, виртуальному и когнитивному. Разработка сплоченной стратегии во всех операционных областях, чтобы быть эффективной в многомерном боевом пространстве, является ключом к сохранению решающего преимущества против любого противника.
Пять императивов будущей войны
Сказанное формирует для НАТО пять императивов, следование которым является ключевым для достижения победы в военных конфликтах нового типа:
- когнитивное превосходство: истинное понимание операционной среды, противника и целей Североатлантического союза влечет за собой согласованное и общее военно-политическое понимание угроз, противников и окружающей среды, в которой действует НАТО, от технологий и доктрин до ведения совместной разведки, наблюдения и мониторинга (JISR) и больших данных. В равной степени он будет сосредоточен на предоставлении правильных инструментов для военно-политического уровня для эффективной (быстрой и динамичной) работы и защиты принятия решений в современный информационный век;
- многослойная устойчивость: в основе принятой НАТО Стратегии сдерживания и диалога должна быть способность Североатлантического союза противостоять немедленным потрясениям на линиях снабжения и коммуникациях, а также воздействиям в когнитивном измерении. Альянс должен быть готов к упорству в сложных ситуациях в течение длительного времени и быть в готовности с «нулевого дня»;
- влияние и проекция силы: чтобы формировать среду в соответствии с ее сильными сторонами, включая создание вариантов и наложение дилемм на противников, Североатлантический союз должен проявлять инициативу, используя различные средства для достижения целей;
- интегрированная многодоменная защита: угрозы, с которыми сталкивается альянс, больше не относятся к какой-либо одной сфере, поэтому совместный и гибкий подход к изменчивой среде необходим для защиты целостности НАТО от всех угроз, независимо от их происхождения или характера;
- междоменное командование: понимание команд в мгновение ока, отличительная черта великих генералов прошлого, может оказаться недосягаемым в многодоменном и интегрированном боевом пространстве. Инвестиции в кадры, командное искусство, критическое мышление, искусственный интеллект и смелые действия станут залогом успеха.
Обладая необходимой маневренностью, чтобы обеспечить развитие войны в нужном темпе, NWCC должна позиционировать и использовать военный инструмент силы Североатлантического союза для создания и поддержания решающего военного преимущества, чтобы обеспечить дальнейший успех во все более сложной, взаимосвязанной и непредсказуемой среде безопасности в ближайшие десятилетия.
Париж – назойливая муха в НАТО
Однако далеко не все в блоке разделяют оптимизм американских авторов концепции. Некоторые французские военные специалисты утверждают: НАТО не готовится к следующей войне. Никто не знает, где разразится следующая война с участием альянса, когда, против кого, по какой причине. По их мнению, при всей неопределенности и «тумане» войны следует признать, что результаты военного противоборства будут решаться в городе. По той же причине, по которой Сталинград, Берлин, Бейрут, Грозный, Ракка, Мосул, Донецк являются большими населенными местами, следующая крупномасштабная война НАТО будет решаться в Варшаве, Таллине или Неаполе.
Французы скептически замечают, что сегодня альянс якобы готовится к любому типу войны, независимо от среды, в которой будет развиваться противоборство. Чрезмерно амбициозной считается уверенность блока в своей способности встретить и победить любой вызов, будь то на открытых полях Центральной Европы или на скалистых берегах Средиземного моря, в джунглях Французской Гвианы, в пустыне Сирии, в горах Норвегии и да, если нужно, на окраинах Нарвы.
Однако реалии диктуют совершенно иные выводы. Концепция боевых действий упускает из виду главное: городские операции не являются дочерней частью более общего типа комбинированных операций, это совершенно другой набор БД, принципиально отличный от остальных. Население, и как цель, и как защита, обладает собственной ценностью с моральными, психологическими, правовыми и политическими последствиями, которые полностью меняют характер борьбы. Упуская из виду этот фактор, концепция не учитывает последствия крупномасштабных городских операций на оперативном и стратегическом уровнях.
Нынешний стиль войны, к которой под диктовку из-за океана готовится НАТО, в значительной степени является калькой доктрины США, нацеленной на жесткое противоборство, удары высокоточным оружием большой дальности действия, наносимые в стратегических масштабах, с явным намерением уничтожить любого противника задолго до того, как он сможет нанести удар по войскам блока. Это предполагает господство в воздухе и преобладание электромагнитного спектра. Такой подход, заметим, авантюристичный и одновременно необоснованно оптимистичный, позволяет свести к минимуму потери альянса, но операции, проводимые некоторыми его членами, уже сегодня не учитывают побочный ущерб, связанный с потерями среди населения в районе боевых действий.
Проблема усугубляется в случае масштабной войны с почти равным противником, обладающим сокрушительной атомной мощью, когда обе стороны фактически защищают свои «пузыри» зон закрытого доступа (Anti-Air/Area Denial (A2AD) на ограниченной территории, прикрытой ядерным оружием, и таким образом сокращая масштабы неограниченной войны до спорной территории. Это подразумевает, что господство в воздухе, стержень американского способа ведения БД, будет недостижимым, что серьезно ухудшит критически важные возможности, такие как сбор разведданных, радиоэлектронная борьба и общее применение авиации для поддержки наземных операций.
По сути концепция глубокой борьбы, являющаяся неотъемлемой частью доктрины США/НАТО, неуместна в городской среде. Это позволит силам блока достичь окраин оспариваемого города, точно так же, как израильская армия может достичь окраин Бейрута, но удержит НАТО от входа в него.
Последствия концептуальной слепоты
Таким образом, нынешняя концептуальная слепота альянса является примером того, что президент Франции Эммануэль Макрон назвал «смертью мозга». Такое отсутствие предвидения будет иметь катастрофические последствия, когда силы альянса столкнутся с реальностью боевых действий на натовской территории, потерпят поражение или одержат победу, заплатив при том ужасную цену, не в последнюю очередь потерями собственного населения.
Эти и многие другие разногласия по концептуальным вопросам среди союзников позволяют предположить, что политическая и военная части Стратегической концепции НАТО будут построены на многочисленных компромиссах между интересами США и Европы, что скажется на качестве интеграционной составляющей документа, снизит его действенность как консолидирующей основы альянса.
Александр Бартош, член-корреспондент АВН, эксперт Лиги военных дипломатов
Анатолий Летяго, доктор технических наук, профессор АВН
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 4 (917) за 1 февраля 2022 года
