Космическая отрасль России в ожидании чуда – нужны новый прорыв и пытливые умы молодежи
12 января 2022 года исполняется 115 лет со дня рождения Сергея Павловича Королева. Значимость этого человека, перечисление его заслуг перед мировой космонавтикой, вклад в престиж нашей страны, регалии – все отмечается в этот день.
«Почему за 56 лет не получилось взрастить генерального конструктора такого же масштаба?» – обращаюсь с этим вопросом к космонавту, Герою России Александру Лазуткину. Выбор пал на него потому, что в биографии Александра Ивановича пройден полный набор ступенек от школьной мечты о космосе через МАИ (инженер-механик), КБ НПО «Энергия» (подготовка космонавтов), полет в качестве бортинженера 23-й основной экспедиции на орбитальном научно-исследовательском комплексе «Мир» до заместителя генерального конструктора АО «НПП «Звезда» им. Г. И. Северина», советника генерального директора-главного конструктора этого научно-производственного объединения.
– Вопрос непростой. На него нет однозначного ответа. Я из другого поколения, лично не знал Королева. Когда я появился в этой области, те, кто начинал освоение космического пространства с Сергеем Павловичем, уже постепенно уходили. Юрий Павлович Семенов с 1964 года работал в ОКБ-1 под руководством Королева, но для меня он был уже генеральным конструктором НПО «Энергия». На олимпе сидел, а я тут, у земли. И все же слухи о том, каким руководителем и человеком был Королев, передавались из поколения в поколение.
Что говорили? Жесткий, но справедливый. Бесстрашный и гениальный. До сих пор те, кто в то время работал в космонавтике, повторяют примерно одну и ту же фразу: как жалко, что сейчас нет Королева. Неважно, из какого поколения люди – из 80-х, 90-х. Прихожу на предприятия – и невольно эта мысль возникает: «Жаль, что нет Королева».
– Без уточнений и детализации?
– Да, но это о многом говорит. Например, о том, что не было после Королева человека такого же масштаба. В нашем сознании остался пример того, как надо работать. В душе каждого, кто связал себя с космической отраслью, сидит эта детская мечта об освоении не только околоземного пространства. Мы пришли изучать Вселенную, летать как можно дальше. Бытует же мнение, что космическая промышленность – это вершина научно-технического прогресса, динамичная в своем развитии.
“Даже способные к инженерным специальностям люди стоят перед выбором: много учиться, удовлетворять интеллектуальные потребности в интересной работе и при этом получать невысокую зарплату или расстаться с мечтой и гораздо легче заработать больше денег”
И вдруг видим, что она не такая уж динамичная. Это только при Королеве мы были свидетелями, как запустили первый спутник, а через короткое время взлетел корабль с человеком на борту. Потом шаг за шагом двигались вперед.
С Королевым мы шли по ступенькам вверх, а теперь идем по длинной прямой дороге. Иногда только поднимаемся на одну ступеньку. Люди-то хотят чего-то нового. Жутко становится, когда на предприятии разговариваю со специалистами старшего поколения, которым скоро уходить на пенсию. Они в детстве мечтали конструировать космические корабли. В юности начинали свою инженерную деятельность с «Союза». И вот этот человек уходит на пенсию, а у нас все тот же космический корабль «Союз». Как летала ракета Р-7, так она и летает.
После окончания института меня спросили, на какой кафедре хочу остаться. Сомнений не было: «Хочу делать космические корабли». На предприятие пришел – мне этого же хотелось. Заоблачная мечта. Что-то таинственное и обязательно новое. А оказалось, что фактически стоим на месте. 50 лет делаем один корабль.
При Королеве начали строить Байконур. Первый колышек забили в 1953 году, а в 1957-м, через четыре года запустили оттуда спутник. В 1961-м Гагарин полетел.
Сейчас сколько мы строим космодром Восточный? Интересно посмотреть, когда мы там первый колышек забили: в этом веке или еще в прошлом, королевском? Сравнения идут не в пользу тех, кто сейчас руководит космонавтикой. Поэтому, естественно, возникает вопрос: где же наш новый Королев?
– Бытует мнение, что много денег тратится на космос.
– Стоит оценить, какой процент в бюджете занимают эти деньги. Приведу такой пример. В 1993 году закрыли программу «Энергия» – «Буран». Объявили, что в стране тяжелое экономическое положение, программа дорогостоящая и будет большой роскошью найти 500 миллионов рублей на ее реализацию. Мне тогда тоже казалось, что это огромная цифра. Депутаты говорили: давайте перебросим эти деньги на сельское хозяйство например.
А осенью расстреляли парламент, и потом на его реставрацию потратили те же 500 миллионов. Это меня поразило. Депутаты, которые голосовали за закрытие космической программы, наверное, не почувствовали, что они стали намного беднее, отремонтировав так называемый Белый дом. У нас воруют намного больше, чем тратится на космос.
– Вы сейчас работаете на одном из известнейших космических предприятий. Тоже на королевских заделах?
– «Звезда» – хорошая фирма с богатой историей. Она стояла у истоков космонавтики. Мы делаем скафандры для космических кораблей и для работы в открытом космосе. Это то, чем можно гордиться. Королев создавал это предприятие. Скафандр для Гагарина сделали на «Звезде». Первыми в космосе, как все помнят, оказались животные. «Звезда» создавала маленькие скафандры для собак, которые летали до Гагарина. Можно сказать, преемственность существует.
– Выдерживаете конкуренцию со странами, у которых уже есть свои программы и разработки в этой области?
– Мы делаем скафандры, за которые нам не стыдно. Несмотря на увеличивающийся список космических держав, кто сейчас делает скафандры? Американцы и мы. Европейцы не делают, а между США и Россией в настоящее время нет соревнования, потому что в этом нет смысла. Они изготавливают для удобства в их космических кораблях, мы – для своих. В целом скафандры похожи. И американские, и наши обеспечивают безопасность и удобство для работы в космосе.
Все упирается в корабли, в программу. Появится в нашей программе полет к черной дыре и посадка на ее поверхность – мы сделаем скафандр и для такого задания.
– Если уж говорим о черных дырах и горизонте событий, значит, в горячих головах намечаются планы. Всегда полет мысли начинается с невозможных представлений. Есть надежда ускорить прогресс?
– Как и в 90-е годы, сейчас на это никто денег не дает. Нам посчастливилось еще жить в такое время, что мы знали, кто такой Королев. Нам есть с кого брать пример. Люди его поколения действительно создавали чудо. Они отдавали душу не за деньги.
Стоит, видимо, делать поправку на время. Оно было удивительным. Как нужно любить свое дело, чтобы будучи заключенным в статусе вредителя, пытаться отстаивать свою точку зрения! Например, не обидеться на весь мир, а написать такое прошение: «Из заявления С. П. Королева Верховному прокурору СССР от 15 октября 1939 года (Колыма, Лагпункт приписка Мальдяк): «Вот уже 15 месяцев, как я оторван от своей любимой работы, которая заполняла всю мою жизнь и была ее содержанием и целью. Я мечтал создать для СССР, впервые в технике, сверхскоростные высотные ракетные самолеты, являющиеся и средством обороны.
Прошу Вас пересмотреть мое дело и снять с меня тяжелые обвинения, в которых я совершенно не виноват. Прошу Вас дать мне возможность снова продолжать мои работы над ракетными самолетами для укрепления обороноспособности СССР».
Сейчас другая картина. Разговариваю с молодыми: почему ничего нового не делаете? Ответ потрясающий: нам в план поставят – будем делать.
Чтобы быть конкурентоспособными, нужно развивать инженерные науки. Количеством тут ничего не добьешься. Конкурс в технические вузы всегда был низким, потому что инженерные профессии требуют особого склада ума. Природа сама регулирует этот процесс.
Есть еще один фактор, который снижает конкурс в технические вузы. Даже способные к инженерным специальностям люди стоят перед выбором: много учиться, удовлетворять интеллектуальные потребности в интересной работе и при этом получать невысокую зарплату или расстаться с мечтой и гораздо легче заработать больше денег. Итог таких размышлений мы видим в абитуриентских потоках.
Так что у нас проблема не только с руководством. Сейчас любой руководитель сталкивается с такими сложнейшими препятствиями, чтобы оставить отрасль на плаву. На нашем предприятии одно из них обозначу коротко: молодежь, которая приходит к нам работать, знает меньше, чем мы знали, когда получали диплом. Я окончил институт в 1981 году. 40 лет прошло. Это катастрофа. Даже если руководитель скажет, что делаем ракету для полета на Марс, сделать будет некому. Сегодняшние инженеры не готовы решать задачи, которые в настоящее время стоят перед предприятием. Не могут решать, потому что недостаточно знаний. Дореформировались. Долго еще будем усовершенствовать корабль «Союз», потому что на него вся документация есть и там ничего считать не нужно.
– Значит, уже не работает принцип ведущих технических вузов нашей страны: инженер обязан уметь выполнить любую задачу, даже если она не соответствует его профессиональному образованию? Была такая фраза у выпускников МВТУ им. Н. Э. Баумана: не знаешь, как сделать, сходи в библиотеку. То есть инженерное образование давало фундамент для любого направления деятельности. Теперь с заданием по специальности справиться не могут?
– Не могут и не хотят. Нет блеска в глазах. Никак не можем внутренне собраться и совершить подвиг, подобный Королеву и его соратникам. Решиться на что-то нужно. Давно обозначили цель: у нас скоро полетит Луна-25, прилунится, получим новые данные. До сих пор ждем. Историческая справка: последний аппарат лунной программы «Луна-24» был запущен в 1976 году. Вот и говорим с сожалением: «Жаль, что нет нового Королева!».
Но какая-то надежда теплится. Я постоянно встречаюсь со школьниками и с ответственностью могу сказать: космонавтика как профессия по-прежнему занимает самые высокие рейтинговые строчки. У детей глаза загораются, когда они слышат рассказы людей, видевших Землю с высоты 340 километров.
Татьяна Улитина
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 1 (914) за 11 января 2022 года