Действия США и союзников по НАТО в Европе наводят Москву на мысль, что США готовятся к повторению ракетного кризиса, который в 1962 году поставил мир на грань ядерной войны. О том, что именно Россия требует от Вашингтона и Североатлантического альянса в качестве гарантий безопасности, когда они могут быть представлены западным странам, что будет делать Москва, если альянс в итоге откажется их обсуждать, в интервью РИА Новости рассказал заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков.
– В Москве ранее допустили возможность скатывания ситуации к "карибскому кризису" – НАТО активно придвигает свою военную инфраструктуру к нашим границам, а Россия может в ответ развернуть ракеты на Кубе и в Венесуэле?
– Прежде всего, я хотел бы сказать, что планы НАТО по постоянному приближению к нашим рубежам своей военной инфраструктуры и различных видов вооружений, в том числе самых современных и высокоточных, большой дальности действия, несомненно являются тревожным фактором и элементом дестабилизации обстановки не только на европейском континенте, но и шире в Евроатлантике. Президент России неоднократно говорил, особенно в последнее время, о том, что такое подлетное время к нашим ключевым центрам. Чем ближе такого рода системы будут появляться у наших границ, тем выше риски дестабилизации, тем определеннее контуры нового кризиса, который, действительно, может быть по степени своей опасности сопоставим с "карибским кризисом". В те годы политики в Вашингтоне сделали надлежащие выводы, и ситуацию удалось стабилизировать, отвести от опасной черты. Что будет в следующий раз, если до этого дойдет, я не берусь предсказывать. Просто отмечу, что мы, Российская Федерация, предлагаем альтернативу этому – неразмещение такого рода вооружений вблизи наших рубежей, отвод дестабилизирующих сил и средств дальше, отказ от провокационных мероприятий, в том числе, учений, разного рода. Но нам нужны гарантии, эти гарантии должны быть правовыми, юридически обязывающими, к этому мы будем стремиться.
Что касается планов НАТО относительно появления в европейском регионе систем, которые ранее были запрещены ныне уже недействующим ДРСМД, то не хотелось бы, чтобы эти планы были разработаны и получили практическое воплощение. По косвенным признакам могу сказать, что дело к этому идет. И создание соответствующего так называемого артиллерийского командования, которое в прошлом веке осуществляло руководство системами средней дальности "Pershing 2", наводит на мысль, что американцы совместно с союзниками готовятся к повторению того печального опыта уже на новой военно-технической, технологической оперативной базе.
Заверения натовцев, а они тоже слышатся часто о том, что у НАТО нет намерений размещать такие средства в ядерном оснащении нас ни в чем не убеждают. Во-первых, к НАТО, как альянсу, доверия нет в принципе. Мы много раз оказывались в ситуации, когда сегодня заявляется одно, послезавтра другое, еще через год – третье, и все это делается как ни в чем не бывало. И одна из причин, по которой Россия сейчас на самом высоком уровне требует юридических, правовых гарантий безопасности, связана с тем, что до сих пор все обещания, все заверения и заявления, да даже и обязательства политического свойства оказались "опрокинуты". Люди действуют так, как это выгодно и нужно им, они не хотят считаться с интересами нашей безопасности. Поэтому в подобного рода игры мы больше не играем и натовским заверениям не верим.
Соответственно, помимо самого фактора полного отсутствия доверия к НАТО как альянсу у нас, естественно, возникает вопрос о том, а как НАТО хотело бы, чтобы мы удостоверились в том, что эти средства, появись они в Европе, не являются средствами в ядерном оснащении? Они, по идее, должны были бы предложить нам меры проверки, по логике. Но даже до этого не доходит. Они не допускают для себя ничего, что могло бы как-то обеспечить укрепление нашей безопасности – они считают, что они вправе действовать, как им нужно, как им выгодно, а мы просто должны это все "проглатывать" и мириться с этим. Так дальше не пойдет. В этом суть проблемы и одно из ее проявлений всей нынешней ситуации.
– Но все-таки мы рассматриваем возможность такого ответа на действия НАТО, если они так и не прислушаются к нашим озабоченностям?
– Отсутствие прогресса в направлении политико-дипломатического решения этой проблемы приведет к тому, что наш ответ будет военным и военно-техническим. То есть это будет конфронтация, это будет следующий виток, это будет появление таких средств с нашей стороны. Сейчас их нет, у нас действует односторонний мораторий, мы призываем к этому мораторию присоединиться НАТО и США. Ответ, в лучшем случае: "вы вначале ликвидируйте системы, которые привели к распаду ДРСМД", – как будто не другие геополитические соображения подтолкнули США к выходу из договора, – "а потом будем смотреть на что-то иное". Но уже и это не говорят, они просто не реагируют на наши предложения.
– Когда все-таки могут быть сформулированы предложения по структуре безопасности, о которой говорил Путин? На следующей неделе? До конца месяца?
– В ближайшие недели я рассчитываю на то, что эти предложения будут положены на бумагу и представлены оппонентам: прежде всего США, но возможно и некоторым другим натовским странам. Это все сейчас в работе, в процессе.
– А предполагается, что они будут представлены на какой-то встрече? Или мы передадим их по дипломатическим каналам?
– Мы сейчас это все прорабатываем. Я не хотел бы сейчас предвосхищать какие-либо решения по формам и площадкам, где это может делаться. Я с достаточной уверенностью могу сказать, что будет очень активно задействован российско-американский двусторонний формат – это по определению неизбежно и вполне логично, с учетом главенствующей роли США в североатлантическом альянсе. Мне тут попалась на глаза формулировка: НАТО – это США плюс.
Вот исходя во-многом из такого прочтения ситуации мы будем фокусироваться, конечно, на работе с американцами. Но европейцы очень разочаровывают пренебрежительным отношением к безопасности континента, безопасности Евроатлантики. Если они и дальше будут "плыть по течению" и руководствоваться теми методичками, которые спускаются из Вашингтона и тиражируются секретариатом НАТО в Брюсселе, до хорошего не дойдет. Потому что развитие событий имеет свою логику, не зависимую от того, что на эту тему думают или пишут сотрудники различного рода подразделений, функционал которых обозначен как борьба с российской пропагандой и дезинформацией.
– Позвольте уточнить, то есть мы не исключаем подключения стран НАТО к обсуждению структуры безопасности?
– По состоянию на сегодня я исхожу из того, что прежде всего мы будем эти предложения продвигать в диалоге с США, но также, возможно, и с натовскими странами.
– По итогам последнего разговора президентов Путина и Байдена помощник российского лидера Ушаков заявил, что президент США намекнул о возможности предоставить доступ к нашей дипломатической собственности. Действительно ли это обсуждается? И когда может состояться такой визит?
– Тема эта иногда всплывает, нечасто, хотя количество дипломатических нот, так называемых вербальных нот, которые наше посольство в Вашингтоне направило в госдепартамент с требованием вернуть собственность, а в качестве первого шага предоставить доступ туда, количество этих нот уже превысило 500. Они направляются раз в две недели. Мы получаем, соответственно, с такой же частотой ответы. Мы будем продолжать эту практику, не потому, что это какой-то механистический процесс, совершенно нет. Это способ подчеркнуть, насколько мы озабочены и встревожены данной совершенно нетерпимой ситуацией, и до какой степени американские аргументы, они же отговорки, почему они не хотят этого делать, для нас неприемлемы. В телефонном разговоре 7 декабря президент России в весьма жесткой форме поставил перед Байденом этот вопрос. И сама форма его постановки, я уверен, привлекла к теме дополнительное внимание. Мы хотели бы надеяться, что в качестве именно первого шага доступ туда для наших эксплуатационных бригад и просто для дипломатов на ревизию, собственно говоря, того, что там произошло за это время, будет обеспечен. Но это не значит, что мы этим мы удовлетворимся. Нам эту собственность необходимо вернуть. Ее изъятие совершенно противозаконно, не укладывается ни в какие каноны. Американские попытки представить дело так, что мы – Россия – остаемся собственником этих объектов, но не имеем права ни пользоваться ими, ни даже туда заходить – это просто вопиющая попытка отрицать основы межгосударственного общения, отрицать все то, что составляет, по большому счету, содержание понятия дипломатический иммунитет.
– Ничего конкретного пока нет?
– Нет.
– Появлялись спекуляции о возможном упоминании во время беседы Байдена с Путиным темы Крыма…
– Крым – часть России, какое обсуждение.
– Но поднимала ли этот вопрос американская сторона?
– Мой короткий ответ – нет. Но хочу добавить к этому, что если бы что-то подобное произошло, господин Байден услышал бы изложение фактов, которые нельзя отрицать, и которые нельзя отменить. А так – нам же не приходит в голову обсуждать принадлежность Аляски, несмотря на ее историю. Ну вот пусть так же к вопросу о том, что такое Крым и где он находится относятся США и их союзники.
– Известно ли уже когда пройдет следующий раунд консультаций по стратегической стабильности с США?
– Пока дат конкретных нет. Я предполагаю, что это состоится в течение января.
– Как в Москве оценивают заявление Байдена, которое было сделано по итогам его разговора с Зеленским, что США готовы к серьезным мерам в случае агрессии РФ? Не нивелирует ли это "разрядный потенциал" наших контактов с США?
– Я не вижу здесь ничего, что отличало бы данное заявление от многочисленных, аналогичных сигналов, которые прозвучали из Вашингтона в последние недели. Американцы совершенно необъяснимым образом зациклены на идее о том, что существует угроза "российского вторжения" на Украину. Этого нет и быть не может. А то, что мы осуществляем на своей территории их просто не касается, они не имеют ни морального, ни политического права ставить вопрос в такой плоскости. Мы продолжаем заниматься работой по собственной повестке дня.
– Есть ли вероятность, что участники переговоров в Вене не договорятся о восстановлении ядерной сделки с Ираном?
– Я думаю, что сейчас вероятность того, что мы как раз договоримся повысилась по сравнению с тем, что было до возобновления переговоров. И, скорее, я бы сказал, что есть поводы ожидать определенного продвижения. Пусть не быстрого, но по крайней мере отчетливого, без каких-то откатов и дополнительных факторов, которые могут осложнить.
– Были сообщения, что Иран представил документ с такими предложениями, которые просто перечеркнули, все то, о чем уже договорились в ходе предыдущих раундов..
– Есть и другие предложения, представленные не только Ираном. Переговоры на то и переговоры, чтобы найти общий знаменатель. Это не безнадежно. Наоборот, там есть материал для проработки. По иранским предложениям я могу сказать только одно – они продемонстрировали предельную серьезность подхода к той задаче, которая стоит.
– Мы будем призывать США не прибегать к дополнительным санкционным мерам против Ирана, которыми они угрожают?
– Это их обычный прием – попытка палками загнать кого-то в рай. Мы постоянно объясняем американцам контрпродуктивность такого подхода.
