В НАТО форсируют создание перспективных вооружений и придумывают интересную классификацию
В последнее время в странах, входящих в Североатлантический союз, заметно активизировались процессы дальнейшего развития новых технологий военного и двойного назначения, которые используются при создании перспективных видов вооружений с различными функциональными задачами. Заметное развитие эта тема получила на встрече министров обороны трансатлантического альянса, состоявшейся 21–22 октября 2021 года в Брюсселе.
Победа в будущей войне за искусственным интеллектом
На заседании отмечалось, что к новым технологиям, которые могут быть использованы НАТО в интересах его обороны и безопасности, относятся технологии искусственного интеллекта (ИИ), квантовые технологии, технологии обработки больших массивов данных, автономных систем и повышения способностей человека, а также гиперзвуковые и космические новации. Указывалось, что из всех обозначенных вариантов наиболее распространенным и многообещающим видом являются разработки искусственного интеллекта в сочетании с другими, такими как обработка больших массивов данных, технологии автономных систем и биотехнологии.
Руководители оборонных ведомств этого военного блока впервые в его истории приняли Стратегию использования искусственного интеллекта для обороны и безопасности всех государств – членов НАТО.
В документе зафиксировано, что его реализация повлияет на всю деятельность Североатлантического союза в решении трех основных задач: обеспечения коллективной обороны, кризисного урегулирования и совместной безопасности.
“В нынешних и будущих военно-политических условиях ведение официального переговорного процесса ограничения перспективных технологий военного и двойного назначения между РФ и НАТО представляется нереальным из-за отсутствия доверия между ними”
Одобренная стратегия преследует четыре ключевые цели: поощрение разработок и использование технологии искусственного интеллекта в интересах обеспечения обороны и безопасности союзников, ускоренное внедрение технологии искусственного интеллекта и повышение оперативной совместимости в деле ее использования в рамках альянса, обеспечение принципов ответственного использования технологий искусственного интеллекта, то есть обеспечение режима секретности, выявление и защита от угроз злонамеренного использования технологий искусственного интеллекта государственными образованиями и негосударственными субъектами.
В последнем случае было оговорено, что противодействие угрозам враждебного использования технологий ИИ будет проходить на всех этапах их разработки и внедрения в производство вооружений.
Была поставлена задача обеспечить тесное взаимодействие военно-промышленного комплекса стран альянса с частными компаниями и научно-исследовательскими центрами. Координирующей структурой такого взаимодействия определена штаб-квартира Североатлантического союза в Брюсселе.
Кроме того, на этой натовской встрече объявлено о создании Инновационного фонда НАТО в один миллиард евро, который, как заявил генеральный секретарь альянса Йенс Столтенберг 22 октября, будет использован для разработки перспективных и неких «разрушительных» технологий. Изложенная позиция не содержала никаких терминологических разъяснений, а была обозначена лишь в лапидарно-постановочном плане. Как отметил итальянский эксперт Манлио Динуччи, фонд будет работать над созданием «вооружений для ведения войны».
О своем участии заявили 17 государств НАТО. Причем часть из них расположена в непосредственной близости от России – республики Прибалтики, Польша и Румыния, а также Бельгия, Италия, Нидерланды и ФРГ, где уже около 70 лет находится американское тактическое ядерное оружие в виде корректируемых авиабомб, которые могут решать стратегические задачи, если будут установлены на американские стратегические бомбардировщики. 19 европейских государств НАТО уже дали добро ядерным авиастратегам.
«Плохие» и «хорошие» технологии
Применительно к Российской Федерации и Китайской Народной Республике изложенный руководством альянса подход будет означать распространение точно такого же термина на их перспективные технологии военного и двойного назначения, которые используются для создания перспективных видов вооружений. Это, вероятно, приведет к тому, что на последующем этапе НАТО будет требовать от Москвы и Пекина введения ограничений на подобные технологии с целью сокращения их перспективных видов оружия, в производстве которых используются названные технологии и которые произвольно будут отнесены к разряду «дестабилизирующих».
На вебинаре, проведенном недавно в одном из европейских городов, названы некоторые российские перспективные виды вооружений, которые должны быть ограничены или сокращены именно по причине использования в них якобы «новых разрушительных технологий».
Конкретно отметили отдельные новейшие виды российских вооружений, где используются «разрушительные» технологии военного и двойного назначения, в том числе:
- мобильные системы ядерных и неядерных систем стратегических наступательных вооружений, средства нанесения ответного (второго) ядерного или неядерного удара;
- гиперзвуковые высокоточные системы в ядерном и неядерном снаряжении, в том числе установленные на межконтинентальные баллистические ракеты;
- автономные подводные аппараты большой дальности плавания с ядерными боезарядами на борту;
- иные виды роботизированных систем, оснащенных ядерными или неядерными боезарядами;
- ударные средства космического базирования.
Несложно предположить, какие именно российские перспективные виды вооружений имелись в виду, о которых было официально объявлено в марте 2018 года в Послании президента России Владимира Путина Федеральному собранию страны.
В одной западной публикации недавно было сделано уточнение: добавлена критика российской системы применения ядерного оружия «Периметр», известной в НАТО как «Мертвая рука». Это комплекс автоматизированного управления массированным ответным ядерным ударом, который был создан в СССР в разгар холодной войны и после его распада используется Россией. «Периметр» – альтернативная система, ударной основой которой являются ядерные боезаряды стратегического назначения. Она была создана как резервная система связи и использования ЯО для неотвратимого возмездия, если ключевые центры управления ядерными силами будут поражены первым превентивным и упреждающим ракетно-ядерным ударом США, которые до сих пор не отказались от такой агрессивно-наступательной концепции.
При этом критики «Периметра» не вспоминают о двух ее принципиальных особенностях: она исключает возможность принятия решения об ответном ядерном ударе в случае ложной тревоги (при этом данные средств предупреждения о ракетном нападении должны быть документально и надежно подтверждены). Несмотря на автоматизированные блоки и системы управления, последнее слово при ответном применении ракетно-ядерного оружия будет оставаться за высокопоставленными должностными лицами, облеченными военно-политическими функциями и правовыми полномочиями.
В ходе упомянутой дискуссии ее участники высказали мнение, что «разрушительные» технологии военного и двойного назначения могут оказывать дестабилизирующее воздействие на процесс достижения договоренностей по контролю над вооружениями между государствами, располагающими крупными военными потенциалами. С другой стороны, проводилась мысль, что некие «позитивные» технологии военного и двойного назначения, которые не идентифицировались, могут оказывать благоприятное воздействие на укрепление стратегической стабильности и процесс обеспечения контроля над вооружениями.
Обозначенная схема контролирования перспективных вооружений с помощью ограничения «разрушительных» технологий представляется весьма оригинальной по той причине, что ранее она не использовалась в странах, входящих в трансатлантический альянс. Однажды американской стороной применялся лишь способ произвольного объявления «дестабилизирующими» отдельных носителей ядерного оружия Советского Союза, а не технологий. Речь идет о советских тяжелых МБР, часть была уничтожена в свое время без надлежащего размена на какие-то ракетно-ядерные средства Соединенных Штатов и только потому, что у них не нашлось «дестабилизирующих» ракет подобного класса.
Изложенная схема контролирования перспективных вооружений с помощью ограничения или запрещения «разрушительных» перспективных технологий представляется опасной для национальной безопасности государств, против которых она будет направлена.
Как видно, оригинальность применения такого замысла в военно-политическом руководстве НАТО проявляется в том, что он предполагает «продавить» тему ограничения или сокращения перспективных российских вооружений уже не с помощью апробированного десятилетиями традиционного процесса контроля над вооружениями за столом переговоров, а посредством использования двухэтапной формулы: сначала с помощью выдвижения требования о выборочном запрете использования в России или КНР «новых разрушительных технологий», а затем путем блокирования перспективных вооружений под тем предлогом, что в них, мол, использованы «новые разрушительные технологии».
А что скажут в России
Важно отметить, что в заявлениях высокопоставленных российских государственных и военно-политических официальных представителей, а также в современной российской академической литературе такие термины, как «новые появляющиеся разрушительные технологии» (в английском варианте new emerging disruptive technologies) или в более коротком виде как «появляющиеся разрушительные технологии» (в английском варианте emerging disruptive technologies или сокращенно EDT), не используются вообще.
В официальных заявлениях и выступлениях российского военно-политического руководства используется более общий термин: «новые перспективные технологии» (new perspective technologies или сокращенно NPT) или просто «новые технологии» военного, гражданского или двойного назначения. Такие термины выглядят более гибкими и нейтральными, чем термины «новые появляющиеся разрушительные технологии» и «появляющиеся разрушительные технологии», которые используются в странах – членах НАТО слишком произвольно и с определенным дискриминирующим подтекстом применительно к другим государствам.
Упомянутый российский термин имеет два ключевых слова: «новый» и «перспективный», что означает: во-первых, такие технологии отнюдь не старые, а недавно созданные и во-вторых, они ориентированы в будущее и могут использоваться в ближайшем и более отдаленном будущем для производства новых высокотехнологичных видов вооружений, которые будут способны значительно повысить военный потенциал России и противостоять масштабной внешней агрессии.
Очевидно, что во многих конкретных случаях перспективные технологии военного и двойного назначения могут быть применены при производстве новых видов вооружений, используемых только для решения оборонительных задач.
Если все «новые появляющиеся разрушительные технологии» будут квалифицированы как «разрушительные», то это будет означать, что все они должны быть полностью запрещены на взаимной основе. Равно как и все подобные военные технологии и технологии двойного назначения, которые разрабатываются и используются другими странами, которые обладают крупным военным потенциалом. Но такой п одход вряд ли будет поддержан ими.
Препятствия на пути обмена мнениями
Из многочисленных выступлений и публикаций, которые появляются в странах, входящих в трансатлантический военный союз, пока нет ясности: каким образом новые перспективные технологии военного и двойного назначения могут быть использованы для укрепления стратегической стабильности и оживления процесса контроля над вооружениями, который практически застыл на месте.
Он достиг по сути нулевой отметки после одностороннего выхода США из серии двусторонних и многосторонних договоров по контролю над вооружениями, в частности из договоров по ограничению систем противоракетной обороны, о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, по открытому небу, о торговле оружием, а также из многостороннего соглашения по иранской ядерной программе. Кроме того, США до сих пор не ратифицировали Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, который был подписан в 1996 году. Не отказались они и от развертывания своих новых ракет средней дальности, оснащенных ядерными боезарядами, в Европе и АТР.
Весьма сомнительным выглядит предложение обсуждать перспективные технологии военного и двойного назначения, когда Вашингтон по-прежнему демонстрирует негативное отношение в общей сложности к тринадцати двусторонним и многосторонним договорам по контролю над вооружениями, имеет пять ключевых военно-политических стратегий наступательного характера.
Пентагон включил в национальную ракетно-ядерную стратегию четырнадцать оснований для применения ядерного оружия стратегического и тактического назначения не только в ответном, но и в первом превентивном и упреждающем ударе, в том числе по целям в Российской Федерации и КНР.
Вполне очевидно, что большим препятствием для официального обсуждения проблемы ограничения перспективных технологий военного и двойного назначения станет проблема обеспечения режима секретности национальных технологий на переговорах с другой договаривающейся стороной. Тем более если принятая на октябрьской встрече в Брюсселе руководителей оборонных ведомств стран – участниц НАТО Стратегия использования искусственного интеллекта обращает особое внимание на это требование.
С другой стороны, на этот вопрос указывает и российская сторона. Например, опубликованный в Интернет-сети приказ № 379 ФСБ РФ от 28 сентября 2021 года «Об утверждении Перечня сведений в области военной, военно-технической деятельности Российской Федерации, которые при их получении иностранным государством, его государственными органами, международной или иностранной организацией, иностранными гражданами или лицами без гражданства могут быть использованы против безопасности Российской Федерации». В частности, из пункта 25 названного документа следует, что сведения о квантовых технологиях и технологиях искусственного интеллекта, которые используются при разработке новых перспективных образцов (комплексов, систем) вооружений, военной и специальной техники, не могут быть переданы иностранным государствам, иным зарубежным юридическим и физическим лицам за исключением сведений, содержащихся в открытом доступе.
Представляется предпочтительным использовать термин «новые технологии» или «новые перспективные технологии» военного и двойного назначения, которые могут быть применимы для создания новых перспективных видов вооружений, не разделяя их на некие «разрушительные», «деструктивные» и «дестабилизирующие» – с одной стороны или «конструктивные» или «стабилизирующие» – с другой.
Весьма маловероятно, что какое-либо государство мира захочет запретить и уничтожить в одностороннем порядке свои новые перспективные технологии военного или двойного назначения только из-за их искусственного деления каким-то иным государством или группой государств на «разрушительные» и «неразрушительные». Иными словами, разделив их на «плохие» и «хорошие».
США и НАТО следует конструктивно заниматься укреплением стратегической стабильности и деловым решением многочисленных вопросов контроля над вооружениями, выходить по ним на реальные договоренности, основанные на принципах равенства, равной и неделимой безопасности всех государств.
Владимир Козин, член-корреспондент Академии военных наук России
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 43 (906) за 9 ноября 2021 года
