За последние несколько недель вышло несколько статей о провале плана 2011 года по закупкам вооружений. Цитирую UPI:
«Государственный заказ на 2011 год уже сорван, он никогда не будет выполнен»,— заявил Юрий Соломонов, бывший генеральный конструктор Московского института теплотехники в интервью газете «Коммерсант».
Соломонов является одним из выдающихся военных разработчиков России, которому приписывают создание баллистических ракет РС-24 и «Булава». Однако, в июле 2009 года он был уволен после серии неудачных испытаний «Булавы».
«Причиной на сегодняшний день является то, что не заключен ни один контракт по стратегическому ядерному вооружению», — сказал в интервью Соломонов.
Эти высказывания вызвали скандал, президент обрушился на Сердюкова за срыв государственного оборонного заказа, сообщает ИТАР-ТАСС.
В более поздних комментариях «Новые Известия» цитируют Медведева, который опровергает Соломонова.
«Вы знаете, как по законам военного времени с паникерами поступали? Их расстреливали», — сказал Медведев, добавив, что он разрешает министру обороны «уволить всех».
Я сегодня ограничен во времени, надо все быстро сделать, но хотелось бы высказать пару соображений.
Прежде всего, давайте сначала посмотрим на эту цитату из Медведева об обращении с «паникерами». Вы можете себе представить вселенский шум, если бы Путин сказал что-то подобное? В редакции The Economist быстро закончилась бы заправка в принтере от многословных мрачных статей, сравнивающих Путина со Сталиным (хотя The Economist на самом деле больше любит сравнивать Путина с Гитлером, но, вероятно, на этот раз они сделали бы исключение). Я стараюсь тщательно отслеживать высказывания Медведева и Путина в ходе их появлений на публике: Медведев ничуть не уступит в жесткости своему старшему, более прожженному и консервативному наставнику. Я не знаю, хорошо это или плохо, но, похоже, агрессивный язык это всего лишь часть русской политической культуры, о чем надо не забывать, когда в следующий раз Путин попадет в заголовки со своими патентованными хлесткими словечками.
Во-вторых, эти истории о провале с закупками вооружений и изношенном состоянии оборонной промышленности России должны напомнить нам, что Россия это не Советский Союз, и она в самом деле не представляет серьезной военной угрозы для кого бы то ни было (тем более для такого всемирного военного альянса, как НАТО). Советский Союз имел гигантскую военную машину, которая потребляла более 30% всего экономического производства страны и производила огромные легионы танков, самолетов, военных кораблей, ракет и разного рода другой военной техники, какую только можно себе представить. Никто, даже сами Советы, точно не знал, сколько все это стоит, но это была достаточно большая цифра, и самые лучшие оценки о Советском оборонном бремени приводились с погрешностью до 2% ВВП. Россия — другое дело, она тратит на оборону в процентном отношении к ВВП меньше, чем Соединенные Штаты. На самом деле демилитаризация экономики России является одной из наиболее замечательных историй структурной перестройки экономики за последние несколько десятилетий (оглядываясь назад, поражаешься, как мало российское государство сделало для поддержки оборонного сектора).
В-третьих, я думаю, что эти истории и муки оборонной промышленности России еще более подчеркивают то, до какой степени с момента окончания холодной войны отношения между крупными странами (или, по крайней мере, странами, обладающими ядерным оружием) стали гораздо более ориентированы на экономику и политику и намного меньше сконцентрированы на «грубой силе». Опасений по поводу Fulda Gap и количества танковых дивизий в Германии, которые были очень серьезными немногим более 20 лет назад, просто не существуют, и мы думаем о таких вещах разве что как об аномальном явлении природы. Международная значимость России возрождается, в то время как ее оборонная промышленность и в более широком смысле ее вооруженные силы разваливаются и готовы кануть в Лету. Это сочетание — слабая армия, сильный международный авторитет и значительное экономическое влияние — на самом деле характеризует и других членов БРИК — Бразилию и Индию, чьи военные находятся, возможно, в еще худшем положении, чем в России.
И, наконец, в-четвертых, это подчеркивает, насколько нынешнее руководство России гораздо более прагматично и лучше ориентируется в обстановке, чем их советские коллеги. Продажа Mistral на сегодняшний день является наиболее ярким примером, но современная Россия гораздо более открыта для иностранных технологий, чем прежний Советский Союз, который, как пишут в статьях, придерживался политики изготовления всех систем вооружений собственными силами. Станут ли русские оптом импортировать иностранное вооружение? Конечно, нет, но они будут выбирать из лучших предложений западноевропейских стран, с которыми у них хорошие отношения (Франции, Германии, Италии).
Предположим, кто-то сказал бы вам в 2002 году, что «менее чем через десятилетие Россия купит на миллиарды долларов высококлассной военной техники у одной из стран, основателей НАТО». Вы бы любезно направили его к ближайшему психиатру, поскольку такой прогноз шел полностью вразрез с общепринятыми представлениями и прошлым опытом всех участников. И вот такая сделка на самом деле произошла, и я был бы очень удивлен, если она станет последней, особенно учитывая затруднительное финансовое положение и слабость экономик многих европейских правительств (сделка по Mistral, например, создала несколько тысяч высокооплачиваемых рабочих мест на французских верфях, что было основным пунктом условий продажи).
Марк Адоманис (Mark Adomanis)
