Благодаря конструктору Соломонову история срыва гособоронзаказа по ракетам на слуху. Однако не стоит забывать о проблемах ВМФ в связи с несвоевременной поставкой трёх атомных подводных лодок и одного корвета. Возможность резкого обновления флота существует, но необходимо сделать соответствующие выводы, считает Валентин ПАШИН, академик РАН, научный руководитель – директор ГНЦ имени Крылова.
– Кроме конкретных причин несвоевременной сдачи кораблей, следовало бы вскрыть более глубинные процессы, сопровождающие наше военное кораблестроение в постсоветский период. Это тем более важно, что три предыдущие программы сорваны, а государственная программа вооружений до 2020 года (ГПВ-2020) предусматривает трёх-четырёхкратное увеличение средств на обновление вооружений и военной техники.
Главой правительства обозначена сумма около пяти триллионов рублей на обновление военно-морской техники в течение предстоящего десятилетия. Разработана федеральная целевая программа «Развитие оборонно-промышленного комплекса», предусматривающая беспрецедентно значительные средства на техперевооружение предприятий.
Этому предшествовали системообразующие мероприятия по развитию военного судостроения в целом. В первую очередь – совещания под председательством Владимира Путина с участием руководителей федеральных органов исполнительной власти и ведущих учёных, конструкторов, производственников судпрома. Важнейшим из принятых решений было указание разработать долгосрочную программу военного кораблестроения. Позднее Совет безопасности продублировал это поручение.
Вселяют оптимизм слова председателя правительства на съезде Союза машиностроителей: «Для нас совершенно очевидно, что на территории России должна действовать вся технологическая и промышленная цепочка – от проведения исследовательских и конструкторских работ до изготовления комплектующих и крупносерийного выпуска». Реиндустриализация обозначена как главное звено модернизации страны.
Нельзя не отметить положительные тенденции последних лет: завершается постройка новых головных кораблей, частично налажен серийный выпуск, наш ВМФ последовательно интегрируется в международную систему безопасности. Вместе с тем, его нынешнее состояние и работа судостроительных предприятий вызывают серьёзную озабоченность. Количественный состав морских сил общего назначения снизился до минимального уровня. Пополнение морских стратегических ядерных сил затягивается. Сроки постройки кораблей не удовлетворяют флот. Имеются претензии к стоимости головных кораблей и их качеству.
Многие аналитики все проблемы списывают на пресловутые 90-е: приватизация, недофинансирование, недозагрузка. Но, по большому счёту, кризис начался ещё в советские годы. Скорее всего, после окончания «эры Бутома-Егоров-Горшков». Под руководством этих государственных деятелей судпром в период своего расцвета (до середины 80-х) обеспечивал годовой выпуск кораблей для ВМФ и других заказчиков общим стандартным водоизмещением более 300 000 тонн, морских транспортов суммарным дедвейтом до 550 000 тонн, промысловых судов общей мощностью около 140 000 л. с. Только заводы, находящиеся на территории России, ежегодно передавали заказчикам около 45 боевых кораблей, подлодок и катеров, более 140 транспортных, промысловых и обеспечивающих судов.
В конце 80-х у нас был паритет с США. Из совокупного мирового тоннажа военно-морского флота по одной трети принадлежало СССР и США, треть – всем остальным. У нас были прекрасные разработки. Мы первыми применили крылатые ракеты на подводных и надводных кораблях, превзошли всех в скорости и глубине погружения подводных лодок. Наши корабли всегда отличались быстроходностью, надёжностью корпусных конструкций. Наработанный потенциал оказался огромным – его хватило почти на 20 лет.
Объективности ради, надо отметить большую разницу в структурно-типовом составе нашего ВМФ по сравнению со сбалансированными (это общепризнано) ВМС США, Франции и Великобритании. Наш тогдашний флот был довольно специфическим: преимущественно подводным, без «воздушного зонтика», но обладал ударными преимуществами в части крылатых ракет, тяжёлых, скоростных и дальноходных торпед. Это вызывало уважение наших «заклятых друзей».
Отягчающей особенностью нашего ВМФ является наличие пяти крупных морских театров (считая Каспий) и, соответственно, стольких же самостоятельных флотов, консолидация сил которых практически невозможна.
Стагнирующая экономика СССР не могла обеспечивать имперские замыслы руководства, пытавшегося сохранить паритет с остальным миром по типажу и количеству боевых единиц. Эти потуги положили начало системоразрушающим диспропорциям.
Среди основных, прежде всего, следует назвать несоответствие численности кораблей и береговой инфраструктуры, увеличение расходов на постройку новых боевых единиц и торможение модернизации предприятий, резкое усложнение техники и отсутствие опережающего развития технологий проектирования и производства. Не случайно уже в начале 80-х наметились тенденции сокращения объёмов, а к 1985 году они переросли в полный обвал.
Вспоминается конец 1990-го, совещание у министра судостроительной промышленности СССР в связи с уже создавшимся критическим положением. Директор ЦНИИ им. академика Крылова выступил с предложением существенно пересмотреть состав ВМФ и программу кораблестроения. Многие тогдашние руководители ЦКБ и заводов резко выступили против, упрекая головной институт в непонимании роли военно-морского флота. Но страна-то уже фактически стала другой! Дестабилизирующие факторы советского периода умножились рядом новых обстоятельств. К сожалению, мы продолжали жить и действовать по инерции.
Что следует отнести к главным системоразрушающим факторам, резко подвинувшим состояние флота и кораблестроения к точке невозврата?
Во-первых, желание сохранить весь типаж флота времён имперских подходов. Военно-морской паритет возможет только при равных экономических возможностях. Сегодня наш оборонный потенциал в соотношении с США, по данным С. Цыпляева («Военно-промышленный курьер», №25, 30 июня-6 июля 2010 г.), – 1:10, а с учётом всех союзников США 1:15/20. Это требует совершенно иной стратегии развития и использования флота и, соответственно, судостроения. Разумеется, должны измениться номенклатура и облик современных кораблей.
Во-вторых, заслуживает самого серьёзного внимания факт отсутствия на протяжении последней четверти века долгосрочной программы развития флота, имеющей силу закона и гарантированное ресурсное обеспечение. Из-за этого порой принимаются сиюминутные решения, порождающие многотипье, сырые тактико-технические задания (ТТЗ), перепроектирование в процессе постройки и др. В результате стоимость, сроки и качество вызывают неудовлетворённость.
В-третьих, надо обратить серьёзное внимание на принципиальное изменение после 1991 года взаимодействия Министерства обороны (МО) с промышленностью.
Безусловно, МО должно принимать окончательные решения по Государственной программе вооружений, гособоронзаказу, утверждению новых проектов военной техники. Но стоит обратить внимание на следующее важное обстоятельство. В течение последних 20 лет многократные реорганизации оборонно-промышленного комплекса и МО разрушили отлаженную многополярную систему взаимодействия промышленности и заказчика. В ней были мощные центры влияния (компетенции) в виде головных НИИ и оборонного ведомства. Было несколько «арбитров», в том числе Военно-промышленная комиссия с большими полномочиями. Именно они предлагали руководству страны альтернативные концептуальные разработки, осуществляли в обязательном порядке техническую экспертизу проектов, выполняли прогноз развития военной техники вероятного противника.
В начале 90-х «реформаторы» исключили федеральные органы промышленности и головные НИИ из этих процессов. С тех пор все концептуальные решения ВМФ принимает по прямому взаимодействию с главными конструкторами, каждый из которых, естественно, заинтересован в развитии именно своего типа корабля. Результаты – в чрезмерном типаже, долгострое, проблемах с головными образцами, непропорционально высокими стоимостями и т. п. Понятна неудовлетворённость флота соотношением «цена-качество» финишной продукции судпрома. Но вопрос-то в том, что является главной причиной! Кстати, до 1991 года мы использовали общепринятый критерий «стоимость-эффективность», который и рассматривался при утверждении проекта!
Можно было бы продолжить этот перечень факторов, умноживших проблемы советского периода. Практически полное отсутствие опережающих НИОКР ведёт к потере технологий, необходимых для создания перспективной техники. А вот как оценивают роль науки и технологий в МО США: «…Развитие может привести к появлению новых видов оружия, которые не учитываются используемыми в настоящее время инструментами анализа и разработки концепций. Для снижения таких рисков есть только один реальный действенный механизм – постоянное инвестирование в научные и технологические программы…»
Несколько слов об объёмах финансирования. По данным Центра стратегических оценок и прогнозов, финансирование вооружённых сил за период с 2001 по 2010 возросло в абсолютном исчислении 12-кратно, но с учётом накопленной инфляции, реально – в полтора раза.
Предложение: а нельзя ли увязать дефлятор гособоронзаказа с величиной вновь принимаемых тарифов естественных монополий – с тем, чтобы резко уменьшить инфляционное давление на создателей военной техники, особенно тех, кто производит продукцию с длительным сроком изготовления?
Чрезвычайно важна ритмичность финансирования и соответствие технологическому графику строительства корабля, согласно которому наибольшие средства требуются в первую половину постройки. На практике чаще всего имеем обратную картину. А это тут же сказывается на заказе комплексов и радиоэлектронного вооружения (РЭВ), и боевого. Их несвоевременная поставка ведёт к удлинению сроков строительства.
Сегодня провозглашены «новые» (хорошо забытые старые) принципы создания кораблей: единая платформа и модульное комплектование вооружением, финансирование всех разработок через генпроектанта и т. п. В отдельных частных случаях они, безусловно, полезны и хорошо зарекомендовали себя – например, при реализации проекта 1241 в различных модификациях (малый ракетный корабль для ВМФ, пограничный, три экспортных модификации). Но как единый принцип это требует серьёзного обсуждения с учётом уже имеющегося российского и зарубежного опыта последних лет.
Чрезвычайно плодотворным представляется предложение ВМФ о штрафных санкциях. Но они должны быть обоюдными.
Любопытна система, функционирующая в минобороны США. В целях борьбы с резким ростом стоимости принята законодательная поправка Нанна-МакКарди: при увеличении цены на 15% главком вида вооружённых сил докладывает конгрессу обоснованность превышения; при превышении на 25% проект закрывается либо министр докладывает конгрессу необходимость проекта для национальной безопасности и гарантирует, что исполнитель выполнит свои обязательства.
Есть ещё один важный для ВМФ вопрос – нормативно-техническая база. Сегодня в полную силу заявила о себе тенденция постепенного перехода функций генератора и носителя технического прогресса от флота военного к гражданскому. По многим позициям последний уже впереди. Речь идёт прежде всего об уровне автоматизации и надёжности, безопасности, высокой экологичности, ремонтопригодности, экономичности, появлении новых типов энергетических установок, движительных комплексов и т. п. Не случайно зарубежные ВМС уже более 10 лет разрабатывают совместно с гражданскими классификационными обществами соответствующие нормативы и правила для проектирования, которые нашли воплощение в построенных боевых кораблях. К сожалению, неоднократные предложения ученых судпрома поддержки у отечественного ВМФ не нашли.
Теперь попробуем спроецировать рассмотренные обстоятельства на выполнение ГПВ-2020. По заявлению бывшего первого заместителя министра обороны генерал-полковника Владимира Поповкина, должно быть построено 100 кораблей и подводных лодок (ПЛ), в том числе: стратегические ПЛ (2 типа), многоцелевые АПЛ, неатомные ПЛ (2 типа), фрегаты (3 типа), корветы (4-5 типов), десантные корабли (2 типа), десантные вертолётоносцы и др. Кроме того, предусмотрены крупные ремонты надводных кораблей и ПЛ.
Упомянутые типы содержат несколько модификаций, каждая из которых, по существу, будет начинаться с головного корабля. По опубликованным данным, на сегодня в постройке и ремонте находится около 70 типов судов для силовых ведомств. Примерно столько же приходится на гражданскую морскую технику. (Для сравнения: «бедные» американцы планируют в 2011‑2020 годах строить 5 типов боевых кораблей и 2 – десантных. Это один авианосец, 18 многоцелевых ПЛ типа «Вирджиния», 16 эсминцев типа «Арли Бёрк», 36 малых прибрежных кораблей, 2 транспорта-дока, 4 универсальных десантных корабля). Ориентировочный расчёт на 10 лет даёт суммарный тоннаж нашего новостроя около 550 000 тонн. Не может не возникнуть вопрос о чрезвычайно резком увеличении тоннажа и количества кораблей. Статистика предыдущих лет показывает, что при сегодняшней численности судпрома и даже четырёхкратном росте производительности труда за 10 лет мы можем построить корабли и подлодки тоннажем около 250 000 тонн (с учётом экспорта и гражданской продукции). Как реализовать намеченное?
Исходя из необходимости обязательного исполнения ГПВ, можно обозначить ряд неотложных мер со стороны ВПК, МО и Минпромторга.
Прежде всего, оперативно закончить разработку долгосрочной программы военного кораблестроения (до2040 г.) с выделением периода 2011-2020 годов. В обязательном порядке должно быть сокращено количество типов боевых кораблей и ПЛ, даже при сохранении всей предусмотренной номенклатуры.
В принципе, возможно и её сокращение. В первую очередь следовало бы рассмотреть вопрос о единой платформе ПЛ для решения стратегических и многоцелевых задач общего назначения. Предложения ЦНИИ им. академика Крылова по этому вопросу развития не получили, несмотря на оптимистичные резолюции.
Сокращение номенклатуры и типажа позволит перейти от массовой разработки и постройки головных кораблей по статье «ОКР» с трудно прогнозируемыми ценой и сроками сдачи заказчику к строительству серийных, с твёрдо установленной ценой и по чётким ТТЗ. Не секрет, что создание головных кораблей обходится в полтора-два раза дороже, а с учётом увеличения длительности постройки, в том числе и вследствие неритмичности финансирования, стоимость возрастает ещё примерно полуторакратно каждые пять лет. Другим фактором роста цены и переноса сроков является изменение заказчиком ТТЗ в процессе постройки – как правило, без соответствующей корректировки контракта.
Другой обязательной мерой должно стать прекращение заказа кораблей со стопроцентным оснащением новыми комплексами РЭВ и оружием, находящимся в стадии ОКР. В мире оптимальным считается такое соотношение: 20-30% новых разработок, остальное – из уже принятого на вооружение. Это обстоятельство является решающим потому, что в цене корабля доля комплексов РЭВ и оружия доходит до 70% и даже 80%. Таким образом, суммарная цена «плывёт» вместе со стоимостью соответствующих ОКР, равно как удлиняется и срок сдачи, что подтверждается всей постсоветской практикой.
Обозначенные неотложные меры необходимо в обязательном порядке дополнить следующими решениями: упорядочить систему ценообразования, поручив разработку нормативов одному из бывших головных НИИ судпрома с участием ЦНИИ Минобороны; ужесточить дисциплину исполнения гособоронзаказа путём введения штрафных санкций, которые должны быть обоюдными: заказчик отвечает за изменение ТТЗ, а также задержки в заключении контрактов и финансировании, исполнитель – за невыполнение заявленных характеристик и срыв сроков; исключить из контрактов запись о том, что отсутствие финансирования не является основанием для переноса сроков; в закон о бюджете ввести «поправку Нанна-МакКарди».
Дополнительным резервом реализации ГПВ‑2020 мог бы быть заказ зарубежным верфям. Какой именно – предмет серьёзных обоснований.
Сам факт импорта военной техники, заимствования знаний и технологий не грозит никакими трагическими последствиями. История российского флота изобилует подобными примерами. Особенно это проявилось в конце XVIII – начале XIX века. Корабли, построенные в это время в Великобритании, Германии, Франции обеспечили России к 1904 году третье место по тоннажу. Импорт и заимствования продолжались и в бытность СССР.
Таким образом, возможность резкого обновления флота в соответствии с ГПВ при непременном выделении объявленных средств существует.
Размеры и положение нашей страны в мире таковы, что мы обречены быть одним из ведущих игроков на мировой арене. Если это принять как должное, то совершенно однозначно следует необходимость иметь своеобразную «длинную руку» государства, универсальный инструмент активной внешней политики, каковым может быть только дееспособный ВМФ. Таковым он является лишь в том случае, когда в его составе присутствует мощная авиационная компонента. В своё время руководством страны было заявлено о постройке четырёх авианосцев водоизмещением около 60 000 тонн. Учитывая длительные сроки создания такой техники, комплексов РЭВ, новой энергетики, к работам следовало бы приступить в ближайшее время.
Взгляд на авианосцы должен быть адекватен геополитическим интересам страны и её ресурсным возможностям. Масштаб проблемы выходит за рамки ВМФ. Это должна быть национальная программа.
