Новейшее российское оружие, даже еще не поступив в войска, успешно начало служить Родине. Речь идет прежде всего о психологическом эффекте, а лучшим примером этому являются заявления официальных представителей администрации Соединенных Штатов Америки. О чем идет речь и почему Вашингтон так стремится к военным переговорам с Россией?
"Мультики". Именно так некоторые представители отечественного экспертного сообщества и фейсбучные политологи называли презентованные Владимиром Путиным в 2018 году новейшие российские оружейные системы. Сомневались в их существовании, утверждая, что это просто рисунки – нечто, не существующее в металле. Гиперзвуковые боевые блоки "Авангард" и тяжелые МБР "Сармат", боевые лазерные комплексы "Пересвет", гиперзвуковой ракетный комплекс "Кинжал" и гиперзвуковые ракеты "Циркон", беспилотные подводные аппараты на ядерной установке "Посейдон", а также крылатые ракеты "Буревестник" (тоже на ядерной установке).
И вот сейчас, три года спустя, проект "Посейдон" находится в финальной стадии разработки, "Циркон" и "Буревестник" проходят испытания, а остальные системы уже приняты на вооружение российской армии.
Поверили в реальность
И на эти "мультики" уже обратили внимания американцы. Причем не товарищи из американской Киноакадемии, ищущей, кому дать "Оскар" за лучший анимационный фильм, а вполне официальные представители Белого дома. Соединенные Штаты (которых Москва давно призывает прекратить выходить из договоров по стратегической стабильности и возобновить диалог о сокращении стратегических наступательных вооружений) хотят, чтобы в рамках этих переговоров Кремль взял на себя обязательство "выключить мультики".
Иначе говоря, они более чем серьезно воспринимают происходящее. Вовсе не сомневаются в том, что Россия имеет – и если понадобится, то применит – разработанное оружие.
Несмотря на то, что под категории МБР подпадают лишь "Авангард" и "Сармат", Вашингтон настаивает на том, чтобы в переговорную повестку были включены все новейшие российские системы, в том числе и неядерные гиперзвуковые ракеты. И в том числе – тактическое ядерное оружие.
"Мы ясно дали понять, что хотим заниматься всеми ядерными вооружениями России, включая нестратегические ядерные вооружения и средства доставки нового образца. Новые ядерные вооружения России, их диверсификация, а также платформы доставки двойного назначения представляют угрозу стратегической стабильности", – заявила на слушаниях в Конгрессе будущая помощник госсекретаря США по контролю над вооружениями Мэллори Стюарт.
Примерно такой же позиции придерживалась предыдущая администрация и лично спецпредставитель президента США Маршал Биллингсли, который утверждал, что Штатам эти переговоры не нужны, но они так уж и быть снизойдут до Москвы в случае, если в них будут включены "Буревестники", "Посейдоны" и т. п. Ну и, конечно же, ставшие всемирно известными российские "Калибры".
Чем же Вашингтон так обеспокоили российские системы, что Вашингтон хочет добиться от Москвы их демонтажа?
Причин для беспокойства три. Системы мешают бороться с Россией, мешают глобальной внешней политике США и, наконец, самим своим существованием позорят Вашингтон.
Не запугать, так разорить
Под борьбой с Россией здесь имеется в виду как военный, так и невоенный аспект. Напомним, что концепция стратегического сдерживания, на котором зиждется международная безопасность, построена на принципе гарантированного ответного удара. То есть нападающая сторона должна быть уверена – не на 80, не на 90, а на все 100% – в том, что получит такой ответный удар от оппонента, который нанесет ей неприемлемый ущерб.
Гарантировать этот ответный ущерб можно несколькими способами. Первый – наклепать достаточное количество ракет. Часть из них будет уничтожена в шахтах во время первого удара, часть будет сбита системами ПВО, но долетевших должно обязательно хватить для того, чтобы уничтожить основные города и узлы принятия решений оппонента.
К этому варианту, по мнению экспертов, Москву и подталкивает Запад своим демонстративным поведением (в частности, выходом из соглашений наподобие договора о РСМД). Дело в том, что производство и содержание ракет стоит больших денег. Втягивая Москву в гонку вооружений, Вашингтон рассчитывал переломить российский бюджетный хребет – как он переломил в свое время советский. Ну или – в случае, если Москва откажется строить новые ракеты – разрушить стратегический паритет и превратиться в однозначного ядерного гегемона, с резким увеличением силовой составляющей своей внешней политики.
Однако есть и другой вариант сохранения принципа гарантированного ответного удара с нанесением неприемлемого ущерба – не количественный, а качественный. Создать такие средства поражения, которые гарантированно долетят до противника – даже в случае, если ему удастся нанести превентивный ядерный удар и ликвидировать центры принятия решений.
Причем этих средств может быть в количественном плане не так много. Прошли те интересные времена, когда, например, в том же Китае всерьез рассматривали сценарий ядерной войны и считали, что даже уничтожение китайских городов не является неприемлемым ущербом, поскольку деревенских китайцев останется достаточно. Сейчас в КНР неприемлемым ущербом (который поставит крест на китайских глобальных амбициях) будет уничтожение ряда крупных мегаполисов. Что же говорить о США, где значительная часть политической и экономической жизни происходит на Восточном побережье? А предварительные расчеты показывают, что достаточно лишь нескольких "Посейдонов" для того, чтобы превратить Восточное побережье в опустошенную зону из серии игр Fallout.
В итоге получается, что Москва без особого перенапряжения ресурсов, с куда меньшими тратами, сохраняет ядерный паритет. Причем сугубо оборонительными методами (системы разрабатывались именно под возможность гарантированного ответного удара, а не как средство нападения).
Стыдно товарищам
Вторая причина в том, что эти системы обнуляют американские глобальные оборонные проекты – такие, например, как система ПРО или же упор на строительство авианосных группировок. И проблема тут не столько в военной, сколько в геополитической сфере. Система ПРО (которую Штаты строят в Европе и Восточной Азии) является зонтичной структурой, которая сохраняет американский контроль как над оборонной политикой своих партнеров, так и в целом над раскладом сил в регионе.
Российские "мультики" делают эти системы бессмысленными. Какой смысл подтягивать ту же Европу под создание антироссийской ПРО, выходить (к ужасу Европы) из договора о ракетах малой и средней дальности, если у Москвы все равно остается возможность обойти ПРО и нанести удар по любой американской базе, где бы она не находилась?
Наконец, третья причина в том, что новейшие военные разработки России (как известно каждому американцу, "страны-бензоколонки") превосходят все то, что сейчас делается в самой продвинутой стране мира (которой, как известно каждому американцу, являются США). Эксперты били тревогу еще при Трампе – сегодня же, по некоторым данным, из 1750 американских боеголовок лишь 720 готовы к немедленному запуску.
Но это еще полбеды. Так, по мнению исследователя Джорджтаунского университета Дэвида Пайна, Россия и даже Китай выигрывают ядерную гонку не только за счет постановки на вооружение современных "обычных" ядерных ракет, но и при помощи разработанных асимметричных вариантов ведения войны: в гиперзвуковых технологиях, киберсфере или же в области электромагнитного оружия.
"Президент Байден избирался отчасти за счет программы по защите окружающей среды от изменения климата. Однако немногие люди понимают, что электромагнитное оружие или кибератаки по территории США будут иметь куда более катастрофичные последствия для американских граждан и окружающей среды, – пишет эксперт. – Итогом такой атаки может стать расплавление всех 94 ядерных реакторов в Соединенных Штатах, что приведет к распространению радиоактивного заражения и радиоактивных осадков на близлежащие города". И, соответственно, гибели почти 90% американцев в течение последующего года.
Парировать эти достижения американцам нечем. Остается только попытаться договориться с Россией – и сохранять дальше тот паритет, который обеспечивает глобальный мир на планете вот уже много лет.
Геворг Мирзаян, доцент Финансового университета
