Региональные державы в новой афганской реальности заняли выжидательную позицию
Стремительная смена режима в Афганистане после захвата власти боевиками радикального исламистского движения «Талибан» (запрещено в РФ) заставляет региональные державы пересматривать политику в отношении нового руководства страны и прорабатывать новые сценарии взаимодействия. Анализируя текущую обстановку, можно сделать вывод, что за четверть века позиция региональных держав по очередному захвату «Талибаном» власти в Афганистане трансформировалась по мере того, как менялась глобальная и региональная геополитическая повестка. Принятие дальнейших шагов, будь то признание или бойкотирование правительства талибов, будет в большей степени зависеть от решения, принятого ключевыми игроками – такими как США, Россия и Китай.
Пакистан – дружба с оглядкой
Пакистан не выразил сожаления в связи с падением прозападного правительства Ашрафа Гани в Афганистане. Отношения между странами были в лучшем случае натянутыми, поскольку премьер-министр Имран Хан охарактеризовал захват власти талибами как момент, в который афганцы «сломали оковы рабства». И хотя реакция пакистанских властей является наименее пессимистичной на фоне остальных соседей Афганистана, Исламабад также выражает опасения по поводу того, что приход к власти талибов негативно скажется на внутренней безопасности страны.
Влияние Пакистана как основного партнера «Талибана» едва ли будет значительным, поскольку оказавшись у власти, движение вполне может диверсифицировать партнерство на международном уровне. Исламабад вряд ли станет в открытую возражать против конкуренции со стороны других держав, если только это не приведет к усилению позиций Индии.
Следовательно, маловероятно, что призыв Пакистана к «инклюзивному политическому урегулированию» станет препятствием для деятельности талибов. Ожидается, что Пакистан официально признает новое правительство талибов так же, как он сделал это в 1996 году. Однако он, вероятно, совершит это признание в координации с другими странами, чтобы избежать очередного конфликта с Западом.
При этом Исламабад сталкивается с множеством проблем в сфере внутренней безопасности, и по этой причине пакистанское правительство потребует от талибов ряд гарантий в обмен на официальное признание нового режима. Гарантии будут включать в себя ограничение потока беженцев через линию Дюранда – фактическую границу между Афганистаном и Пакистаном протяженностью 2600 километров. Это также поможет избежать очередного витка напряженности в отношениях с Китаем, который вложил в пакистанскую экономику более 25 миллиардов долларов США в рамках инициативы «Один пояс – один путь» и проекта Китайско-пакистанского экономического коридора.
Иран как пример
В 2001 году Иран и «Талибан» были противниками. Тегеран поддерживал заклятого врага движения – Северный альянс. Тремя годами ранее талибы совершили нападение на консульство Ирана в городе Мазари-Шариф, убив 11 иранских дипломатов. Однако за прошедшие два десятилетия иранский режим постепенно продвигался к выравниванию стратегических отношений с «Талибаном». Возможно, они не разделяют одни и те же убеждения, но на данный момент стороны имеют общие стратегические интересы. По крайней мере ни одна из них не заинтересована в отчуждении друг друга.
“Способность российского посольства в Кабуле работать в значительной степени беспрепятственно является резким противовесом эвакуации западных дипмиссий. Хотя «Талибан» остается запрещенной организацией в России, Кремль, похоже, готов вести конструктивный диалог”
Во-первых, Тегеран и талибы разделяют неприятие влияния США в регионе. Стратегической целью Ирана является изгнание американского военного контингента из Ирака, с которым он граничит на западе, в то время как «Талибан» уже выполнил эту задачу в Афганистане на восточной границе Ирана. Кроме того, в данный момент талибы находятся в поиске модели государственного управления, которая будет способна обеспечить более устойчивое выживание Исламского Эмирата. Иран в этом отношении может послужить своего рода ориентиром.
Согласованность действий в ограниченном перечне вопросов не избавляет Иран и талибов от общих проблем, таких как незаконный оборот наркотиков или бесконтрольный поток беженцев. Стороны также должны определиться со статусом «Аль-Каиды» и согласовать комплекс мер по борьбе с «ИГИЛ-Хорасан» – афганским подразделением террористической организации ИГ (запрещена в РФ), от присутствия которой в регионе хотят избавиться обе стороны.
Потенциальную пороховую бочку представляют собой разногласия на религиозной почве, особенно в отношении хазарейской общины, представители которой массово бегут из Афганистана в Иран.
На протяжении нескольких лет «Кудс» – военное подразделение специального назначения КСИР – вербовало исповедующих шиизм хазарейцев в ряды прокси-ополчения «Фатимиюн». Теперь обретя соседа, подорвавшего репутацию США, Тегеран, вероятно, сделает вывод, что все вышеперечисленные проблемы лучше решать в рамках конструктивных отношений с талибами, а не в качестве противников. Для нового президента Ибрахима Раиси это будет результативным решением в области внешней политики.
С кем будет Китай
Китай сильно обеспокоен уходом США из Афганистана, о чем он публично заявляет. Правительство будет внимательно следить за тем, каким образом правление радикального исламистского движения «Талибан» отразится на внутренней безопасности, а также политических и экономических интересах Китая.
Пекин поддерживал связь с талибами на протяжении многих лет, хотя пока еще не формализовал отношения. После объявления о планируемом уходе США из Афганистана Пекин стремился получить гарантии на встречах с делегациями талибов по вопросам безопасности, а также предлагал оказать помощь в экономическом восстановлении страны. Несмотря на потенциальную экономическую выгоду от инвестиций и добычи полезных ископаемых в рамках проекта «Один пояс – один путь», потенциальная угроза национальной безопасности со стороны экстремистов может стать для Пекина камнем преткновения.
Руководство Китая будет пристально следить за тем, как недавние события повлияют на региональную безопасность. Пекин продолжает добиваться от талибов гарантий того, что Афганистан не станет убежищем для таких террористических организаций, как «Исламское движение Восточного Туркестана» (ИДВТ). Китай сильно опасается, что Афганистан может быть использован в качестве стартовой площадки для атак на Синьцзян-Уйгурский автономный район.
Маловероятно, что Пекин решит прибегнуть к помощи НОАК для защиты своих интересов в Афганистане. Предыдущие вооруженные нападения на инфраструктуру проекта «Один пояс – один путь» и на граждан КНР за границей еще ни разу не привели к тому, чтобы власти страны рассматривал подобный сценарий. Опыт западных вооруженных сил в Афганистане является убедительным предостережением – демонстрирующим риски втягивания в затяжной конфликт. Но что еще более важно – с уходом из Афганистана сил международной коалиции военный приоритет Пекина смещается восточнее. Таким образом, недавние события в Афганистане также затрагивают гораздо более серьезную проблему для Китая – смещение военного фокуса Вашингтона с Ближнего Востока на Индо-Тихоокеанский регион и на сам Китай.
Россия в ожидании
vpk-news.ru
Официальное настроение российских властей можно охарактеризовать как спокойную невозмутимость. Способность посольства в Кабуле работать в значительной степени беспрепятственно является резким противовесом эвакуации западных дипмиссий. Хотя «Талибан» остается запрещенной организацией в России, Кремль, похоже, готов вести конструктивный диалог. Но история предыдущих десятилетий все-таки дает Москве больше причин для беспокойства. В 90-е годы исходящий из Афганистана исламский экстремизм имел целью подорвать не только регион Центральной Азии, но и целостность России. Отчасти по этой причине президент Владимир Путин приветствовал начало военной кампании США в Афганистане в 2001 году. Москва и Вашингтон по-прежнему разделяют приверженность борьбе с международным терроризмом. Как и другие региональные игроки, Россия внимательно следит за развитием намерений талибов. Если их режим снова начнет экспортировать экстремизм за пределы границ Афганистана, российское правительство может прибегнуть к ограниченному сотрудничеству с Западом в борьбе с террористической угрозой.
Индия теряет влияние
Победа талибов представляет собой огромную потерю влияния Индии, которая ранее была для Афганистана крупным партнером в области развития, но при этом не имела существенных контактов с боевиками. В это время Пакистан предпринимает решительные усилия по сокращению присутствия Индии в Афганистане при помощи союзников из «Талибана» и террористической сети «Хаккани». Перспектива расширения китайского влияния может соответственно привести к дальнейшему снижению влияния Индии как в Афганистане, так и в целом в регионе.
Индия закрыла посольство в Кабуле и эвакуировала дипмиссию, однако несколько сотен мирных жителей, включая индуистов и сикхов, еще находятся на территории Афганистана. Нью-Дели серьезно обеспокоен, что Афганистан может быть использован в качестве плацдарма для террористических атак на его интересы. Антииндийские террористические группировки, в числе которых «Лашкар-и-Тайба» и «Джаиш-е-Мухаммад» (запрещены в РФ), присутствуют в Афганистане и, по неофициальным данным, принимали активное участие в боевых действиях на стороне «Талибана». Однако правительство Моди, вероятно, попытается уточнить намерения и методы нового правительства талибов, прежде чем принимать жесткие политические решения.
Индия как ближайший сосед Афганистана, десятилетиями инвестировавший в его инфраструктуру, будет продолжать оказывать поддержку афганскому народу и прилагать усилия по стабилизации Афганистана на основе регионального консенсуса. Перспектива пересмотра роли Индии, сфокусированной на экономической поддержке Афганистана, вполне вероятна, но на том основании, что ее гражданам, проживающим на афганской территории, не будет нанесен ущерб.
КСА – спонсор талибов
Королевство Саудовская Аравия было одной из трех стран, признавших режим талибов в 1996 году. Несмотря на идеологическую близость и щедрое частное финансирование движения некоторыми саудитами, отношения между сторонами нельзя охарактеризовать как благоприятные, а влияние Саудовской Аравии на «Талибан» всегда было ограниченным.
Однако Саудовская Аравия 2021 года сильно отличается от той, что была 20 лет назад. Спонсирование режима талибов уже не является для нее заманчивым предложением. Нынешнее руководство страны в меньшей степени склонно к исламской солидарности и больше сосредоточено на создании современного прагматичного имиджа.
Сегодня Саудовская Аравия имеет даже меньшее влияние на «Талибан», чем раньше. Катар, которого считают конкурентом, поддерживает лучшие отношения с талибами, которые добиваются признания со стороны Китая, Пакистана и Турции. Как и прежде, Эр-Рияд, вероятно, делегирует Исламабаду формирование региональных отношений в интересах талибов.
Вместе с тем Королевство однозначно будет беспокоить характер отношений между талибами и Ираном. В глазах Саудовской Аравии «искупительной» чертой движения было то, что они заставили Иран беспокоиться о своем восточном фланге. Достигнув своей цели – ухода США из соседнего государства, Тегеран теперь заинтересован в прагматическом, хотя и непростом соглашении с «Талибаном».
Эр-Рияд также будет беспокоиться о том, активизируются ли на фоне успеха талибов «Аль-Каида» и другие джихадистские группировки. Боевики «Аль-Каиды» уже празднуют то, что они называют историческим поражением США и их союзников, в надежде, что оно придаст идеологический импульс их делу после многих лет упадка. Руководству талибов в этом случае придется решить: позволить ли «Аль-Каиде» вести антисаудовскую деятельность с афганской территории.
Катар – сохранить авторитет
Катар – государство Персидского залива, которое поддерживает конструктивные отношения с движением «Талибан» и имеет наилучшие возможности для извлечения выгоды из смены власти в Кабуле. В 2013 году «Талибан» открыл в столице Катара – Дохе политический офис, который превратился в дипломатический центр движения. В стране проживало руководство «Талибана», в первую очередь мулла Барадар – соучредитель и заместитель лидера движения, который вел переговоры с США, а затем и с правительством Афганистана.
С 2018 года Катар был ключевым посредником в переговорах между США и «Талибаном», которые завершились в 2020 году соглашением, устанавливающим строгие сроки выхода ВС США из Афганистана. В ходе переговоров катарская сторона предпринимала попытки смягчить позицию талибов, выиграв этой тактикой расположение Вашингтона, в то время как Саудовская Аравия и ОАЭ объявили Катару жесткий бойкот.
Непонятно, что пообещал талибам Катар, чтобы побудить боевиков вступить в политические переговоры. Тем не менее Доха пытается внушить им важность международного признания посредством дипломатии. Однако та скорость, с которой талибы захватили Афганистан, серьезно ослабила позиции Катара. На данный момент движению гораздо меньше нужны катарское дружелюбие и посредничество: США покинули территорию страны, а афганское правительство перестало существовать, поэтому нет необходимости в дальнейших переговорах. Крупные державы готовятся признать новую политическую реальность в Кабуле. Существенного влияния на «Талибан» Катар, вероятно, уже не окажет.
При этом финансовая мощь Дохи и прочные отношения с Турцией, Ираном и Пакистаном гарантируют ей политическую значимость и роль в экономическом будущем Афганистана. Учитывая его осведомленность во внутренних процессах в руководстве талибов, многие региональные политики ожидают, что Доха потратит политический капитал на сдерживание агрессии «Талибана» и обеспечение доступа ООН и гуманитарной помощи на территорию Афганистана.
ОАЭ – согласованность с США
Будучи верным союзником и надежным партнером США в борьбе с терроризмом, ОАЭ на каком-то этапе являлись единственной арабской страной, направившей на борьбу с талибами спецназ вместе с американскими зелеными беретами.
Тем не менее стоит вспомнить, что в 90-е годы ОАЭ были одной из трех стран, признавших Исламский Эмират Афганистан под властью «Талибана». В 2018 году в Абу-Даби прошел раунд мирных переговоров между США и талибами, что свидетельствует о сохранении доверия со стороны движения. Абу-Даби признал террористической организацией ответвление группировки «Техрик-е-Талибан Пакистан» и ввел санкции в отношении отдельных членов «Талибана», однако вместе с тем воздержался от официального объявления афганских талибов террористической организацией. После захвата Кабула талибами ОАЭ приветствовали «упор группировки на амнистию и терпимость». Стоит также отметить, что авиакомпания Emirates является одним из немногих авиаперевозчиков, выполняющих в настоящее время рейсы из Кабула.
На данный момент Абу-Даби занимает выжидательную позицию. В то время как Турция и Иран пытаются найти подход к талибам, у ОАЭ есть преимущество: их связывают более тесные отношения с Китаем и Россией – двумя крупными державами, наиболее заинтересованными в прагматичном разрешении внутриафганского конфликта. Но как бы сильно ОАЭ ни хотели укрепить свое влияние в афганском вопросе, их политика будет во многом зависеть от дальнейших шагов США. По этой причине Абу-Даби сделал ставку на предоставление убежища свергнутому президенту Афганистана Ашрафу Гани и воздержался от повторного признания режима «Талибана».
Турция – опасный баланс
Перспективы отношений между Турцией и талибами неоднозначны, так как для Анкары они сопряжены с высоким риском и небольшими ощутимыми преимуществами. В текущей ситуации Анкара видит возможность восстановления мягкой силы, которую она утратила в результате ряда внешнеполитических ошибок, допущенных в последние годы. Являясь единственным членом НАТО с мусульманским большинством, Турция, вероятно, будет стремиться уравновесить конкурирующие интересы.
Анкара постарается укрепить доверие к администрации Байдена и другим западным партнерам и использовать отношения с Катаром и Пакистаном, установившими тесные связи с командованием талибов, тем самым позиционируя себя посредником между руководством «Талибана» и внешним миром. Но в отсутствие четкой правовой базы и прикрытия в виде операции НАТО Турция столкнется с неопределенными и опасными перспективами в Афганистане, если условия ее политического и дипломатического взаимодействия не будут четко прописаны. Дополнительное давление со стороны только усугубит шаткость позиции Анкары.
Более того, Турция столкнулась с новым кризисом беженцев. Даже за несколько недель до падения Кабула, по разным оценкам, на территорию страны каждый день прибывали от 500 до 2000 афганцев. Анкаре не хватает комплексной политики расселения, и она пытается ограничить нелегальную миграцию. Турция не может бесконечно справляться с новым всплеском числа беженцев и рассматривает текущую ситуацию как глобальный кризис, распространяющийся в соседние страны.
Лариса Шашок, преподаватель МГИМО (У) МИДа РФ
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 37 (900) за 28 сентября 2021 года