О том, какая армия нужна современной России, размышляет председатель Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров, отвечая на вопросы журнала “РФ сегодня”
Виктор Озеров - Член Совета Федерации от законодательного (представительного) органа государственной власти Хабаровского края. Председатель Комитета СФ по обороне и безопасности, член Комиссий СФ по регламенту и организации парламентской деятельности, Комиссии СФ по физической культуре, спорту и развитию олимпийского движения. Награжден орденом Дружбы и орденом Почета.
— Какие вызовы стоят сегодня перед Вооруженными Силами РФ? Каковы цель и задачи военной реформы?
— В целом трансформация Российских Вооруженных Сил представляет собой неотъемлемую часть курса на модернизацию, предложенного Президентом России Д.А. Медведевым и активно реализуемого сегодня в нашей стране.
В настоящее время многие государства решают проблемы в военной сфере, подобные тем, с которыми столкнулась Россия. Условно их можно разделить на три большие группы.
Во-первых, это поиск, разработка и освоение новых способов, форм и средств вооруженной борьбы, а также соответствующей методологии военного строительства. Во-вторых, реализация новых подходов к архитектуре военной организации государства, созданию Вооруженных Сил, воинских формирований и органов, отвечающих современным и перспективным вызовам и угрозам национальной безопасности. В-третьих, обеспечение качественного развития технического оснащения войск и сил, совершенствование управления боем, всестороннего обеспечения боевых действий на основе применения современных и перспективных вооружений, военной и специальной техники.
Все это, в свою очередь, диктует потребность создания эффективных, мобильных, высокопрофессиональных и в то же время оптимальных Вооруженных Сил, способных обеспечить решение широкого спектра задач в XXI веке.
— В обновленной военной доктрине России не обозначен вероятный противник. Значит ли это, что у нашей страны врагов нет?
— «Враг» — это тот, кто желает кому-либо зла, тот, кто своим действием или бездействием наносит вред (по Википедии). На мой взгляд, в отношении отсутствия вероятного противника вопрос поставлен некорректно. Есть угрозы национальной безопасности России, а значит, угрозы нашим ценностям и интересам как многонационального народа и России в целом. Они, в свою очередь, складываются в совокупность совпадающих ценностей и интересов конкретных людей, общества, государства. Именно они подлежат защите, в том числе и вооруженной. Представляется, что такой подход и лежит в основе Военной доктрины России.
— Армия и общество в целом неодобрительно относятся к реформе. Почему, на ваш взгляд?
— Нет ни одного цивилизованного государства, где бы не подвергалась критике его обороноспособность и вооруженные силы (как со стороны общества, так и экспертного сообщества). Критика — источник развития. Эта закономерность — историческая традиция со времен Древнего мира, Средневековья и т. д.
Отмечу, что для армии — консервативного по своей природе института государства — любые изменения традиционно болезненны. Наши Вооруженные Силы и нынешняя военная реформа не являются исключением. Тем более что происходящие преобразования как по своей форме, так и по содержанию представляют собой череду этапов закономерного перехода российской армии и флота от прошлого образца к новому типу вооруженных сил, предназначенных для парирования военных угроз третьего тысячелетия.
Согласитесь, что в этом деле от ошибок не застрахован никто. Но и цена ошибки слишком велика. Реформа идет непросто. Существуют проблемы. Они неизбежны, потому что мы имеем дело с «живым организмом» как в прямом, так и в переносном смысле. Ведь армия — это в первую очередь громадный коллектив людей.
Закономерно и то, что центральным объектом для критики выступает руководитель военного ведомства А.Э. Сердюков. Особенности его статуса как первого, по сути, гражданского министра обороны для многих россиян, привыкших к тому, что армией и флотом командуют маршалы и генералы, являются своего рода катализатором негативного восприятия и оценок его деятельности. Полагаю, что данная ситуация стандартна для многих стран мира.
Оценивая результаты достигнутого, отмечу, что, на мой взгляд, само содержание современного развития Вооруженных Сил России имеет целенаправленный и прагматичный характер.
— Повышает ли, на ваш взгляд, мобильность армии и эффективность управления ею переход с 4-звенной системы (военный округ, армия, дивизия, полк) на 3-звенную (военный округ, оперативное командование, бригада)?
— В этом вопросе смешиваются разные понятия. Замечу, что нынешний военный округ — это, по сути, оперативно-стратегическое командование, включающее разнородные силы и средства, объединенные на межвидовой основе для решения различных военных задач.
В данной связи, позвольте не останавливаться подробно на уточнении понятий и тех задач, которые должны быть решены и решаются для обеспечения мобильности войск, достижения эффективности управления межвидовыми группировками разнородных сил и средств в интересах ведения вооруженной борьбы в боевом пространстве… Оставим место для дискуссии специалистам!
— Все-таки какая армия — по контрактам или по призыву — нужна России? Надо ли нам копировать армию США, где ставка делается на сержанта?
— Для начала подчеркну, что мы не копируем армию США. Потому что это невозможно по целому ряду объективных обстоятельств, в первую очередь ментальных, географических и экономических. Даже если бы мы захотели скопировать чью-нибудь военную машину, у нас вряд ли это получилось бы. Кстати, Китай здесь, как известно, буквально «впереди планеты всей», но и тот слепо не следует американским лекалам в военном строительстве.
О ставке на «американского сержанта»… Не только на профессиональном сержанте держится американская армия …
Теперь о нашей российской системе комплектования. Согласитесь, увеличение призывных ресурсов в ближайшие несколько десятилетий вряд ли возможно в силу демографических причин. Это факт! При этом ответственности за обеспечение боевой готовности и боеспособности войск никто, как говорят в армии, не отменял!
В данной связи, на мой взгляд, нет другого пути как согласование интересов государства и общества на основе разрешения имеющихся противоречий между потребностями государства и общества в вооруженной защите и возможностями обеспечить национальную оборону на основе той или иной системы комплектования.
Здесь я имею в виду поиск и реализацию оптимальных моделей соотношения комплектования по призыву и по контракту, повышение социально-правового статуса военнослужащих.
Полагаю, что в ходе военной реформы соотношение между количеством «контрактников» и «призывников» в Вооруженных Силах России будет и далее варьироваться.
При этом уже сейчас в условиях сокращения общей численности офицерского состава и в целом количества «контрактников» высокотехнологичные российские войска комплектуются за счет военных профессионалов — офицеров и сержантов-контрактников.
— Уже второй год нет приема в военно-учебные заведения страны. Так ведь и без офицеров останемся. Какое будущее ждет армию без военного образования, военной науки?
— Военное образование в России всегда было одним из самых важных компонентов всей системы образования, при этом одним из лучших и качественных компонентов. Тем не менее, время идет. Обстановка, условия, потребности и возможности подготовки военных специалистов, а также образовательные задачи изменяются. Само собой разумеется, что содержание и форма военного образования как системы не могут оставаться в неизменном состоянии.
На мой, подчеркну, субъективный взгляд, целый ряд решений Минобороны в данной сфере являются ошибочными, поскольку наносят ущерб фундаментальной и прикладной военной науке, военной школе, которая, как и любая другая школа, живет, пока продолжает сохранять традиции, преемственность, непрерывность образовательного процесса. А носителями традиций, как известно, являются учителя, преподаватели. В данном случае — военные преподаватели. Сокращение набора ведет к сокращению кафедр. «Распогонивание» — к размыванию военно-образовательной среды. И так далее…
Глубоко убежден, что настоящего военного специалиста невозможно подготовить, превращая профессорско-преподавательский состав военного учебного заведения в простую совокупность штатных единиц гражданского и военного персоналов, в лучшем случае имеющих высшее образование и читающих лекции для курсантов и офицеров. Отсутствие служебного опыта, знания военно-профессиональной среды у нового поколения преподавателей военных вузов в среднесрочной перспективе могут привести к депрофессионализации военного образования.
В данной связи наш Комитет ведет постоянный мониторинг в сфере военного образования и настаивает на принципиальных позициях, которые сдерживают огульное стремление под видом гуманизации образовательного процесса «девоенизировать» военное образование.
Полагаю, что предпосылки к диалогу армии и общества существуют и вполне могут быть реализованы, в том числе совместными усилиями парламентариев, исполнительной власти, СМИ, представителей гражданского общества.
В конце концов, думаю, что позиция министра обороны (военное ведомство существует для обороны) в том, что в военном деле надо избавляться от не свойственных для Вооруженных Сил функций, предполагает реализацию одного из важнейших тезисов — учить войска тому, что необходимо на войне. В данной связи система военного образования для защиты Отечества должна готовить воина.
— Зачем нам покупать «Мистраль», беспилотники, другие виды вооружения, включая стрелковое оружие? У нас же свой мощный ВПК, и он остается без работы.
— По поводу «Мистраля», думаю, вам лучше обратиться к военным морякам. Что касается закупок беспилотников и другого вооружения, отмечу, что, возможно, Минобороны, рассматривая целесообразность приобретения тех или иных образцов вооружения за рубежом, пытается еще раз привлечь внимание наших оборонщиков к проблемам ценообразования и повышения качества военной продукции, которые в условиях коренной модернизации и переоснащения армии и флота имеют ключевое значение.
А в целом, говоря о ситуации вокруг приобретения образцов вооружения и военной техники за рубежом, отмечу следующее.
Эта сфера во всем мире была, есть и будет оставаться конкурентной средой. Государства, обладающие необходимыми ресурсами и производящие лучшие образцы оружия, всегда соревнуются между собой, особенно когда они не являются военно-политическими союзниками. Остальные приобретают это оружие, либо до поры до времени копируют его, осваивая новые производственно-технологические решения. История знает много примеров, когда на основе заимствования зарубежных технологий страна выходила в лидеры по производству новейших и лучших в мире образцов вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ).
Представляется, что в приобретении образцов ВВСТ и для Российской армии и флота нет ничего зазорного.
Другая сторона этого процесса — необходимо удовлетворить потребности в создании и производстве необходимого количества нашего отечественного вооружения и военной техники надлежащего качества и боевых свойств.
Вопросы закупок, кроме того, имеют важную военно-политическую составляющую. И здесь не всегда только простые финансово-экономические расчеты нужно принимать во внимание.
— Не кажется ли вам, что арифметическое сокращение армии привело ко всем сегодняшним катаклизмам? Взять, к примеру, взрывы на арсеналах и складах.
— Полагаю, что простой «арифметической» зависимости здесь нет. На мой взгляд, в данном случае проявляются гораздо более глубокие и сложные связи и взаимозависимости, которые вряд ли можно отразить какой-либо математической моделью.
К сожалению, в сфере военного строительства, как представляется, мы пока еще в начале этого пути. Поле для роста у нас огромно…
— До реформирования ВС информация о жизни войск и сил черпалась из армейской и флотской периодической печати. Ее сейчас практически нет. Осталась «Красная звезда», которая выходит тиражом всего 50 тысяч экземпляров. Интернет положения дел не спасает. Как быть?
— Здесь я соглашусь лишь отчасти. Во-первых, информация о жизни войск во все время существования новой Российской армии черпалась как раз из центральных и электронных СМИ, независимых изданий, несмотря на наличие большого числа многотиражных окружных и флотских газет, которые в условиях недостаточного финансирования тихо умирали.
Во-вторых, для преодоления стагнации в сфере военных СМИ в сентябре 2008 года было образовано ОАО «Красная Звезда», дочерние предприятия и учреждения которого занимаются производством полиграфической продукции, осуществляют деятельность в сфере культуры и кинематографии и средств массовой информации, издают книги, газеты, журналы и осуществляют периодические публикации в интересах Вооруженных Сил Российской Федерации. Наибольшую популярность, как известно, приобрели такие военные СМИ, как телеканал «Звезда» и радио «Звезда».
Но это информация, что называется, «вовне»… А вот с информацией «внутрь», то есть — «о военных для самих военных» — есть проблемы.
Я считаю, что система информирования военнослужащих о жизни в стране и за рубежом, в Вооруженных Силах, в военном округе, соединении, воинской части нуждается в существенной трансформации. Полагаю, что задачу объединения внешнего и внутреннего информационных потоков должны решить органы по работе с личным составом, которые мы должны беречь и всесторонне развивать.
— Общество во всех грехах обвиняет руководство Минобороны. Но виновато ведь не только оно. А что Парламент? Создается впечатление, что наши законодатели остаются сторонними наблюдателями. Впрочем, он вносит свой вклад, постоянно выделяет средства на создание странной формы с погонами на животе, сокращает армию, а затем объявляет срочный набор офицеров и т. д. Между тем, общественность считает, что Парламент должен занять более четкую позицию, не ограничиваясь только заслушиванием отчетов министра обороны.
— Представляется, что я уже ответил на часть данного вопроса. К слову, выделение средств на национальную оборону Парламентом предполагает реализацию указанных средств исходя из планов и программ военного строительства, решений военно-политического руководства страны, что, как известно, не исключает их расходования в соответствии с потребностями и нуждами армии и флота, которые определяются, кстати, не Парламентом.
Но вы правы, говоря о том, что позиция Парламента в вопросах национальной обороны должна артикулироваться более четко. Для этого наш Комитет, например, держит постоянно в поле зрения вопросы военного реформирования и обращает внимание общества, исполнительной власти, военного командования, Совета безопасности, Президента России на наиболее чувствительные проблемы развития и строительства Вооруженных Сил.
Это касается, например, и вопросов комплектования, призыва на военную службу, статуса военнослужащих, социального положения членов семей и военных пенсионеров, то есть всего спектра законодательных проблем, сопровождающих военное реформирование. Но делаем мы это в тех рамках и в пределах тех полномочий, с использованием тех форм и способов парламентской деятельности, а также рычагов парламентского контроля, которые определены для Верхней палаты законодательно.
В заключение подчеркну, что моя принципиальная позиция в отношении военной реформы основывается на убеждении, что она должна быть предметом заботы всего Российского государства (а не только военного ведомства) и всего общества. Иными словами, укрепление национальной обороны — задача общегосударственная, общенародная.
