АПЛ «Ленинский комсомол» станет главным экспонатом музея военно-морской славы в Кронштадте
По поручению Владимира Путина в Кронштадте реализуется проект «Остров фортов». На территориях общей площадью более 100 гектаров, прилегающих к Каботажной гавани, будет создан новый городской кластер образовательной и рекреационной направленности с комфортными общественными пространствами – благоустроенной набережной, музейно-парковым комплексом, выставочным центром, социальными, научными, образовательными и другими объектами. Ключевым экспонатом музея военно-морской славы станет первая советская атомная подводная лодка К-3 «Ленинский комсомол», на которой военно-морской флаг был поднят 1 июля 1958 года.
В ближайшее время атомоход отправится в переход из Снежнегорска в Кронштадт. Для меня это особое событие, которое навеяло щемящие душу воспоминания. И не только потому, что легендарную подлодку после ухода ее в запас хотели порезать на иголки, о чем с тревогой писал «Военно-промышленный курьер». Со многими из подводников атомохода «Ленинский комсомол» я был знаком лично.
Новый корабль
Первым командиром первого советского подводного атомохода К-3 стал капитан 2-го ранга Леонид Осипенко. Почему именно на этого человека пал выбор?
Начало офицерской службы у Осипенко пришлось на 1941 год. Он окончил училище в июле, но только в декабре был назначен на подводную лодку «Щ-201» Черноморского флота. После трехдневного похода на ней Осипенко перевели на «Щ-203». В этом экипаже пробыл еще меньше. По каким-то причинам был откомандирован командиром баржи, доставлял бойцам боеприпасы, вывозил раненых. Вернувшись из десанта, узнал, что назначен командиром боевой части «Щ-202».
В апреле 1944 года подводная лодка «Щ-202» в одном походе потопила сразу четыре корабля противника. Наградили за этот поход многих. Осипенко удостоился ордена Красного Знамени. А в конце войны на кителе старшего лейтенанта Осипенко появился еще и орден Отечественной войны 1-й степени.
Было ему тогда 25 лет. В двадцать восемь уже после войны он на Тихоокеанском флоте принимает в должности командира подводную лодку. Затем другой корабль, третий. Фронтовой опыт, высокое мастерство, умение работать с людьми, многие другие качества способствовали назначению Леонида Гавриловича на первый советский атомоход К-3, который был заложен 24 сентября 1955 года в Северодвинске на заводе № 402.
Заместителем командира по политической части у него стал капитан 3-го ранга Георгий Беляшов, старпомом – капитан-лейтенант Лев Жильцов, командиром электромеханической боевой части – инженер-капитан-лейтенант Борис Акулов.
“Поход доказал возможность плавания наших подводных лодок в высоких широтах под толщей арктического льда, были собраны ценные научные данные по глубинам океана, рельефу поверхности дна”
Работа у экипажа оказалась не из простых – в сжатые сроки освоить качественно новый для нашего флота корабль. Испытания, опытные походы, выполнение учебно-боевых задач. Параллельно шло и сколачивание коллектива.
Старший помощник командира лодки Лев Жильцов, вспоминая те дни, рассказывал мне: «Вернулись мы из первого похода трудного, напряженного. И здесь встала новая задача – заменить, причем в короткие сроки, один из насосов энергетической установки. Обычно такой ремонт производится после расхолаживания реактора. Расчеты убедили: времени потребуется больше, чем мы располагаем. Командир корабля, на тот момент уже капитан 1-го ранга Осипенко решил начать работы, не дожидаясь полного снижения температуры, подключить на помощь электромеханической боевой части всех корабельных специалистов.
Помню, как вслед за командиром БЧ-5 Борисом Акуловым, инженер-капитан-лейтенантом Виктором Рудаковым в тесный трюм отсека, где все дышало жаром, спустился сам командир. Затем облачившись в теплозащитную одежду, его сменил я – старпом. После меня за инструменты взялись штурман капитан-лейтенант Золотарев, турбинист старший лейтенант Шурыгин. Всех не перечислить. Работали дружно, вдохновенно, словно не было усталости после первого похода. Никто не говорил о столь естественном желании побывать дома, повидаться после долгой разлуки с семьей. Всех объединяло, сроднило одно слово: «Надо!».
Насос тогда мы поставили значительно быстрее, чем предусматривалось техническими нормами. Но, пожалуй, не экономия времени была главным итогом коллективной работы. Мы как бы увидели себя со стороны: вот, оказывается, кого свела судьба в один экипаж. Разные у нас характеры, привычки, в напряжении будней между нами, бывает, возникают трения, кого-то, возможно, и недолюбливает, но вот устроила жизнь испытание, и все несущественное отвеялось, как шелуха от зерна, – офицерское ядро корабля предстало монолитом».
Другой член экипажа Николай Ботин на флот призвался из села Талы Оренбургской области. После учебного отряда в середине 1959 года прибыл на К-3. «Много пришлось изучить непосредственно на лодке, – пишет мне уже кавалер ордена Красного Знамени и медали «За трудовую доблесть» Ботин, – чтобы досконально освоить атомоход, нашу, как мы прозвали «золотую рыбку». Глубоководные погружения, автономность плавания, живучесть лодки, питание, одежда, усовершенствование и освоение работы энергетического оборудования атомной установки – лишь неполный перечень всех наших дел».
К концу пятидесятых годов весь экипаж прошел глубокую и всестороннюю подготовку к работе с атомной энергетической установкой, успешно закончил испытания нового корабля.
Умы советских подводников всегда будоражила идея подледного плавания к Северному полюсу. Но воплотить ее в жизнь на дизельных подводных лодках было невозможно. Они требуют периодического всплытия для подзарядки аккумуляторных батарей, что невозможно в условиях высоких широт, почти сплошь покрытых ледяным панцирем. Только с появлением АПЛ эта идея легла в плоскость практических возможностей.
«В Центральном комитете КПСС мне был задан вопрос: можем ли мы подо льдами достичь Северного полюса?» – писал Адмирал Флота Советского Союза Сергей Горшков. – Я ответил с убежденностью, что можем. Нужно только некоторое время для всесторонней подготовки. Меня не торопили. Но уже тогда был оговорен и конкретный корабль, названный впоследствии «Ленинским комсомолом». Кстати, это имя подводная лодка унаследовала от одноименной дизельной подводной лодки М-106 Северного флота, погибшей в одном из боевых походов в 1943-м. Почетное наименование К-3 стала носить с 9 октября 1962 года.
Поход на полюс
Именно К-3 было доверено открыть арктические подводные плавания. Почему именно этому кораблю, ведь к тому времени вошли в строй и последующие АПЛ? Исчерпывающий ответ на этот вопрос дал в одном из своих интервью адмирал флота Владимир Чернавин (капитан 2-го ранга тогда командовал лодкой-дублером, которую готовили в поход к Северному полюсу на случай непредвиденных обстоятельств).
«Сама судьба этого корабля определила его первопроходчество. Ведь «Ленинский комсомол» – первая советская атомная подводная лодка. И, естественно, этому атомоходу многое приходилось делать впервые в истории отечественного флота. За успешное освоение новой техники первый командир «Ленинского комсомола», глубоко уважаемый подводниками всех поколений, в то время капитан 1-го ранга Леонид Осипенко был удостоен звания Героя Советского Союза. Его старпом капитан 2-го ранга Лев Жильцов и первый инженер-механик атомохода инженер-капитан 2-го ранга Борис Акулов награждены орденами Ленина, несколько человек удостоены ордена Красного Знамени, а все моряки срочной службы – медали Ушакова. И по наградам, и по трудам не было в то время экипажа, равного экипажу «Ленинского комсомола», – сказал адмирал.
К моменту выхода в море на корабле восемь из каждых десяти моряков были высококлассными специалистами. Большинство офицеров имели солидный стаж флотской службы. Не были они новичками и в освоении приполярного бассейна.
«И все же поход оказался связан с опасностями и риском, – скажет потом старший на борту Герой Советского Союза вице-адмирал в отставке Александр Петелин, – ведь Арктика сурова. Она не прощает ни малейшей оплошности».
Первопроходцев всегда ожидают неожиданности, требующие мобилизовать все силы, выдержку на их преодоление. Поэтому с особой внимательностью осматривались приборы и механизмы. Командиры добивались, чтобы каждый матрос, старшина, офицер глубоко изучили боевую технику, умело ее обслуживали. Это очень пригодилось, когда в пути к полюсу стал резко нагреваться подшипник электродвигателя одной из систем. Опытные старшины Метельников, Воробьев, матросы Вьюхин и Ильинов под руководством инженер-капитан-лейтенанта Шурыгина быстро его заменили.
«В экстремальных условиях мы впервые испытали атомную энергетическую установку – сердце корабля, – рассказывал Герой Советского Союза Рюрик Тимофеев. – Результаты превзошли ожидания конструкторов и личного состава. Были доказаны практически неограниченные возможности атомных лодок, их способность проходить без всплытия десятки тысяч миль».
Я бережно храню письма от Льва Жильцова и Александра Штурманова, который был политработником корабля во время похода к полюсу.
«Ведущими в экипаже всегда и во всем были коммунисты и как единое целое с ними – комсомольцы, – вспоминал поход на полюс Штурманов. – В особых условиях перехода подо льдами, строгого ограничения перемещения личного состава в отсеках упор делался в первую очередь через актив, чтобы мобилизовать подводников на точное и скрупулезное обслуживание техники на боевых постах, бдительное несение вахты. Личным примером мы поддерживали у экипажа творческий настрой, мобилизуя подводников, которым нередко приходилось трудиться по 14–16 часов в сутки, на точное и своевременное выполнение всех приказов командования».
Поход доказал возможность плавания наших подводных лодок в высоких широтах под толщей арктического льда, были собраны ценные научные данные по глубинам океана, рельефу поверхности дна. Подтверждена гипотеза советского океанографа Якова Гаккеля о наличии в Арктике еще одного подводного хребта. Позже его назвали хребтом Гаккеля, а одну из вершин – именем подводной лодки «Ленинский комсомол». Отечественные судостроители и конструкторы доказали, что они находятся на самых передовых рубежах научно-технического прогресса.
Командовавший в том памятном походе лодкой Жильцов заниматься писательством, по его собственному выражению, не любил. В одном из писем контр-адмирал сообщал: «Я тут как-то к 25-летию похода нашей лодки на полюс нашлепал одним пальцем кое-какой материал. Печатаю на паршивой прокатной машинке потому, что мой почерк еще паршивее. Этим моим материалом воспользовались многие газеты и ТАСС. Но что характерно для всех прошедших в печати сообщений, опять все выстрогано цензурой. Главный штаб ВМФ считает, что еще рано открывать новые детали того похода, а надо ограничиться лишь тем, что уже проходило в печати».
Позже Жильцов так рассказывал о походе на Северный полюс: «До полюса остается один градус – штурман доложил, что мы пересекли 89-ю параллель.
И вот, наконец, могу объявить по трансляции: «Товарищи, наша лодка на Северном полюсе!».
В отсеках звучит мощное флотское «Ура!». Моряки тепло поздравляют друг друга.
Но как не торжественен был для нас момент прохождения полюса, он явился лишь этапом похода. Главное – учения, выполнение поставленной нам задачи. Мы еще немало походили в районе полюса, вели поиск подводных кораблей условного противника.
Повезло в те дни любимцу экипажа главному старшине Павлу Чикину: ему исполнилось 23 года. Штурман выдал счастливчику заверенную корабельной печатью справку о том, что он, Павел Чикин, отпраздновал день рождения подо льдами Арктики – на такой-то широте, на такой-то долготе, на такой-то глубине.
Выполнив свою задачу, мы вновь направились к Северному полюсу и прошли под ним вторично. Недалеко от полюса нашли разводье, всплыли, доложили штабу о выполнении задания. И тут состоялось необычное «увольнение на берег». Все свободные от вахты сошли на льдину. На самом высоком торосе водрузили Государственный флаг СССР».
«Было это 17 июля 1962 года в 6 часов 50 минут, – сообщит другой член экипажа Александр Штурманов. – Позади был путь длиной 1300 миль. На льду Северного полюса состоялись лыжные прогулки, футбольная игра и соревнование в стрельбе по мишеням из малокалиберных винтовок. На льдине в закупоренной наглухо бутылке оставили записку о присутствии советских моряков-атомоходов на Северном полюсе».
Я сам служил на Северном флоте, когда страна, военные моряки впервые широко отмечали уже 25-летие похода подводной лодки «Ленинский комсомол» к полюсу. Отдавая дань мужества участникам похода, страна впервые узнала фамилии тех, кто участвовал в историческом плавании. Назовем их еще раз. Это Герои Советского Союза А. Петелин, Л. Жильцов, Р. Тимофеев, офицеры, старшины и матросы, удостоенные государственных наград Г. Первушин, А. Штурманов, И. Мазюк, Л. Коломийченко, А. Шурыгин, Н. Соколов, Н. Колтон, М. Луня, Р. Шангораев, Н. Метельников, Н. Воробьев, Г. Вьюхин, О. Певцов, А. Ильинов, И. Десятчиков, В. Федосов, А. Крюков, М. Сафонов, В. Михайлов, В. Шепелев, В. Резник, А. Крикуненко, Т. Ахмеров, В. Булгаков, П. Чикин, Ю. Рушков, Л. Шинкарев, В. Козлов, Н. Ботин, И. Бякшев, И. Кожухов и другие.
По-разному сложились их судьбы. С одним из них – Ильей Колтоном флотская служба свела меня на флотилии АПЛ в заполярном Гаджиево. В середине 70-х после окончания Военно-морской академии капитан 2-го ранга Колтон служил заместителем командира соединения АПЛ по электромеханической части. В 1978 году защитил кандидатскую диссертацию. К ордену Ленина за поход на Северный полюс прибавились затем ордена «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени, Трудового Красного Знамени.
Медаль «За трудовую доблесть» прибавил к ордену Красного Знамени и Николай Ботин. После службы на атомоходе он вместе с другими покорителями полюса – Ю. Шитовым, П. Воробьевым, Н. Абдулиным, А. Метельниковым приехал на монтаж оборудования Белоярской АЭС. Затем бывший подводник трудился на Билибинской и Башкирской АЭС. Избирался депутатом Свердловского областного совета.
В феврале 1967 года лучшей подводной лодке Северного флота «Ленинский комсомол» было вручено преходящее Красное знамя ЦК ВЛКСМ. Но в том же году на ее борту случилась страшная трагедия. 8 сентября 1967 года во время боевого дежурства в Норвежском море произошел сильнейший пожар в I и II отсеках, погибли 39 человек. Взрыва торпед, а среди них были и торпеды с атомными боевыми частями, удалось избежать. Лодка самостоятельно вернулась в базу. Как позже установят специалисты, вины экипажа в трагедии не было. Вероятной причиной аварии стала плохая уплотнительная прокладка в штуцере гидравлической машинки. Вместо штатного медного кольца в системе, работавшей под большим давлением, стояла прокладка из паронита (пластик с асбестом). Возникла утечка, вытекшая огнеопасная гидравлическая жидкость воспламенилась предположительно от электрического фонаря, на лампочке которого не было штатного защитного колпака.
Финал долгой тяжбы
Моя служба на флотилии АПЛ Северного флота выпала на 70-е – начало 80-х годов прошлого века. Именно в это время Северный флот пополняли совершенные подводные ракетоносцы 667-А, 667-Б, 667-БДР и других проектов. Но вместе с ними успешно выполнял боевые задачи и первенец атомного флота. Я неоднократно бывал на борту «Ленинского комсомола», рассказывал о буднях экипажа на страницах флотской газеты. В год тридцатилетия атомохода на корабле был 81 процент отличников боевой и политической подготовки. Командовал в то время подводной лодкой тридцатидвухлетний капитан 2-го ранга Сергей Мурашев, родившийся в Полярном, где мичманом служил его отец. Командир рассказывал мне тогда о лодке, ее экипаже, прочных полнокровных связях с коллективом Московского автозавода имени Ленинского комсомола, трудящимися одного из районов города Харькова.
Последний раз на первенце атомного флота я побывал в начале 1990 года. В 1991-м «Ленинский комсомол» вывели из состава Северного флота. С этого момента К-3, что называется, пошла по рукам. Сначала она находилась на балансе Росимущества, затем Росатома и ОСК. Гражданские и военные чиновники много раз заявляли о том, что утилизировать историю нельзя и что «Ленинский комсомол» должен стать плавучим музеем.
По решению Морской коллегии при правительстве РФ первая советская АПЛ, повторим, должна была быть переоборудована в музей. В КБ «Малахит» даже разработали для этого проект. Но на его воплощение требовалось около 50 миллионов рублей. Денег, как всегда, не оказалось и лодку решили утилизировать до конца 2013 года на судоремонтном заводе «Нерпа» в Снежногорске (Мурманская область). Такое решение приняли в Объединенной судостроительной корпорации в связи с отсутствием средств на восстановление АПЛ, а также из-за того, что стапельная площадка, на которой хранилась лодка, срочно потребовалась под другой проект.
Но, видимо, все же судьба хранила «Ленинский комсомол». Впоследствии снова принято иное решение – подводная лодка будет законсервирована и спущена на воду в ожидании дальнейшего финансирования. Деньги для реализации первого этапа работ выделило Министерство обороны. На лодке заварили все забортные отверстия, спустили на воду в акватории судоремонтного завода «Нерпа». Эксперты ОСК на тот момент оценивали стоимость превращения К-3 в музей уже в 400 миллионов рублей. Затем эта сумма выросла почему-то до 650 миллионов. Поэтому до самого последнего момента над лодкой висела угроза разделки на металл. Спасло ее решение президента Российской Федерации.
И вот, наконец, радостное известие: «Ленинский комсомол», часть истории флота и страны, истории, которой мы вправе гордиться, не превратится в груду порезанного железа, а станет прекрасным музейным экспонатом. В свою очередь я обязательно передам в музей хранящиеся у меня материалы, письма, воспоминания подводников, которые в тяжелые годы холодной войны ковали честь и славу нашего атомного флота, стали первопроходцами северных морских глубин.
Валерий Громак, капитан 1-го ранга запаса
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 34 (897) за 7 сентября 2021 года
