В чем слабости России перед гибридным воздействием
Жесткое противостояние на юго-востоке Украины в решающей мере спровоцировано не только русофобской политикой Киева и авантюризмом практически не подчиняющихся властям националистических сил, но главным образом антироссийскими манипуляциями США и НАТО. Действия внешних и внутренних сил по переформатированию страны в соответствии с правилами задуманного Вашингтоном нового миропорядка с особой остротой поставили вопрос о превращении соседнего с Россией государства в серую зону – источник гибридных угроз для национальной безопасности нашей страны и плацдарм гибридной агрессии.
События на Украине и вокруг нее давно поставили мир на грань серьезного военного конфликта, и только наличие стратегического сдерживания позволило избежать дальнейшего обострения военно-политической обстановки. Анализ ситуации показывает, что сдерживание лучше всего работает, когда существуют четкие красные линии, когда на карту поставлены жизненно важные интересы и когда известны возможности, характер и намерения соперников. Можно предположить, что такие красные линии Россия и США определили и проинформировали друг друга. Главные предостережения с российской стороны – недопущение убийства мирных жителей Донбасса и дальнейшего расширения НАТО.
Принудительная дипломатия
В ситуации вокруг Украины для снижения остроты конфронтации, чреватой возможным вмешательством внешних сил, в качестве важного дополнения к ядерному стратегическому сдерживанию и неядерному стратегическому сдерживанию, основанному на угрозе применения высокоточного оружия в обычном снаряжении, впервые продемонстрировало свои возможности так называемое «гибридное сдерживание в серой зоне», построенное на комбинированном использовании комплекса гибридных угроз в рамках революционной концепции гибридной войны, которая сама по себе сформировала новый вид стратегического неядерного сдерживания.
“Характерно, что США и НАТО демонстрируют субъективный пропагандистский подход к понятиям «гибридная война» и «гибридные угрозы», называя Россию автором этих концептов и пытаясь возложить на нее ответственность за их практическое применение”
Появление сдерживания нового вида стало возможным за счет определенного переосмысливания существующих видов стратегического ядерного и неядерного сдерживания. Новый вид сдерживания трансформирует комплекс мероприятий скорее всего не в сторону сдерживания, а принуждения, разубеждения и отговаривания. Эта расширенная концепция подразумевает более разнообразный набор инструментов, как военных, так и невоенных, которые можно использовать как кнут и пряник, то есть как принуждать, так и сдерживать.
Это сфера деятельности так называемой принудительной дипломатии, которая должна научиться использовать гибридные угрозы, иногда сопровождаемые ограниченным применением силы, чтобы сохранить или изменить существующую военно-политическую ситуацию, сформировать новую стратегическую среду, в которой будет возможно взаимодействие, способное предотвратить эскалацию или обеспечить деэскалацию, если военные действия все же будут развязаны.
Именно такую цель ставят перед собой США, которые различными гибридными средствами стремятся уменьшить влияние России на глобальное геополитическое пространство, и прежде всего на пространство СНГ, влияние на энергетическом рынке и рынке вооружений. Америка обвиняет Российскую Федерацию в эскалации, которую инициирует сам Вашингтон. А затем удивляется, когда встречает этому противодействие.
Факторы гибридного сдерживания
Использование возможностей гибридной войны как средства стратегического неядерного сдерживания в серой зоне (СЗ) определяется рядом факторов, среди которых:
- гибридная война позволяет осуществлять не только эскалацию насилия, но и деэскалацию, то есть сужение масштабов, уменьшение, ослабление, вплоть до прекращения насильственных действий, что позволяет придать процессу развития насилия большую адаптивность и гибкость за счет синхронизации гибридных угроз по виду, времени, месту и интенсивности применения;
- гибридное стратегическое неядерное сдерживание и принуждение эффективно как против крупных государств, так и против стран, которые по ряду причин не рассматриваются как объекты реальной угрозы применения против них ядерного оружия или массированного применения высокоточных средств в обычном оснащении. Это может быть, например, небольшое государство, которое пытается нанести ущерб другим странам и рассчитывает на защиту со стороны международного сообщества, союзников и партнеров в случае применения против него военной силы. Кроме того, вполне реальной представляется ситуация, когда одно из государств подстрекает своего партнера к агрессивным действиям против другого государства или его союзника и использует для этого политическое влияние, предоставляет оружие и военных инструкторов, данные разведки. В такой ситуации вполне легитимными представляются меры по широкому использованию возможностей гибридной войны как против государства-подстрекателя, так и его партнера;
- для ГВ характерны зыбкость границ между миром и войной, отсутствие тыла и фронта, что позволяет планировать проведение экономических, информационных и других мер по стратегическому сдерживанию заблаговременно, с охватом всей территории страны и на длительную перспективу;
- ядерное сдерживание не может применяться против негосударственных субъектов – участников многих военных конфликтов (например, международного терроризма, псевдорелигиозных и националистических организаций и т.п.), в то время как для решения задач сдерживания подобных категорий могут использоваться такие инструменты гибридной войны, как силы специальных операций и некоторые другие;
- децентрализованные модели управления операциями ГВ на тактическом уровне повышают риск возникновения локальных конфликтов с перспективой неконтролируемого расширения их географии и интенсивности. Это делает крайне востребованной разработку научно обоснованных подходов к ГВ как средству стратегического неядерного сдерживания и интеграцию концепта в существующие национальные нормативно-правовые документы;
- масштаб операций ГВ как средства сдерживания определяется сферами их проведения не только на суше, на море и в воздухе, но и в киберпространстве, в космосе, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой областях, а также разнообразием инструментов, используемых субъектами серой зоны, в том числе новейших военно-технических средств – беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), мощных компьютеров для обработки «больших данных», технологий, связанных с применением искусственного интеллекта в военных целях, технологий мобильной связи пятого поколения и др.
Политика гибридного сдерживания в серой зоне выстраивается с учетом перечисленных и некоторых других факторов и представляет собой осуществляемый по единому замыслу и плану комплекс мер в политической, военной, экономической, кибернетической, информационной и других сферах, направленных на убеждение другой стороны в невозможности достижения ею своих политических целей путем ведения обычной или гибридной войны вследствие неотвратимой угрозы возмездия.
Важно подчеркнуть, что гибридная война как новая форма межгосударственного противоборства и инструмент стратегического неядерного сдерживания не требует разработки каких-либо принципиально новых систем оружия и военной техники и строит свою стратегию в серой зоне на использовании имеющихся средств.
Перечисленные и некоторые другие факторы обусловливают высокую эффективность стратегий серой зоны при ведении конкурентной борьбы государствами, возрастание доли невоенных средств при осуществлении противоборства, особенно повышение роли информационной войны и войны в киберсфере. Как обоснованно отмечает начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов, «трансформация современных конфликтов приводит к изменению соотношения вкладов военных и невоенных видов борьбы (в пользу последних) в общий политический результат войны».
Это утверждение в полной мере относится к противоборству в серых зонах, само появление которых связано с изменением характера войн и вооруженных конфликтов, ставших неотъемлемой частью мировой политической системы. По словам академика РАН Андрея Кокошина, «характер этих войн претерпевает значительные изменения, в том числе под воздействием ограничений, налагаемых на военное измерение мировой политики ядерным фактором, пониманием катастрофических последствий для международного сообщества того или иного массированного применения ядерного оружия (и весьма малой вероятности удержать военное противоборство в рамках ограниченной ядерной войны)».
Сказанное настоятельно требует включение гибридного сдерживания в арсенал существующих видов стратегического неядерного сдерживания России.
Угрозы как инструмент принуждения
Уникальный характер гибридных угроз, превращающий их в серьезное оружие нового вида стратегического неядерного сдерживания и принуждения – гибридной войны, определяется их характеристиками:
- источники угроз – государства, международный терроризм, националистические и псевдорелигиозные организации, структуры транснациональной организованной преступности, олигархические кланы. Характерно, что США и НАТО демонстрируют субъективный пропагандистский подход к понятиям «гибридная война» и «гибридные угрозы», называя Россию автором этих концептов и пытаясь возложить на нее ответственность за их практическое применение. При этом собственные гибридные методы борьбы, широко использовавшиеся в конфликтах на Балканах, в Ираке, Ливии, Сирии, а сегодня призванные нанести ущерб России, Китаю, Ирану и многим другим государствам, Вашингтон за таковые считать не желает;
- по происхождению источники угроз государству – мишени гибридной агрессии (коалиции государств) могут быть как внутренними, так и внешними. Внутренние угрозы порождаются неспособностью государства эффективно решать насущные вопросы и задачи общества, обеспечивать безопасность, а также материальное и духовное развитие каждого гражданина.
Во многих государствах в современных условиях актуальность этому виду угроз придают коррупция, неразвитость системы сдержек и противовесов между ветвями власти, которая должна обеспечивать защиту интересов государства и его граждан, несовершенство и несправедливость социально-экономических отношений, наличие противоречий на национальной и религиозной основе, отсутствие объединяющей национально-государственной идеи, слабость вооруженных сил и правоохранительных органов, недостаточный контроль за границами.
Важным внутренним фактором, способствующим уязвимости государства, является неразвитость феномена мягкой силы, обусловливающего притягательность государства для собственного населения и народов других государств. Это – ахиллесова пята России. Слабая притягательность страны превращает ее в объект культурно-мировоззренческой экспансии враждебных сил.
Внешними источниками гибридных угроз служат государственные и негосударственные структуры, использующие свои возможности для подрыва экономики страны-мишени, оказания военного давления, проведения подрывных информационно-психологических операций;
- состав угроз, который определяется возможностями и целями того, кто их формирует, а также уязвимыми местами объекта воздействия;
- масштаб или размах угроз, определяющий границы зоны их воздействия, которые зависят от количества и доступности объектов угроз, а также возможностей их предварительного вскрытия и изучения;
- и, наконец, смешанный характер гибридных угроз придает им уникальную способность не только служить катализатором гибридной войны, но и в некоторых случаях использоваться для инициирования цветной революции, условия для которой созревают на почве, подготовленной гибридной войной. Наряду с этим следует отметить, что в общем случае цветная революция представляет собой отдельный феномен, который развивается на основе собственных условий.
Комплексный характер гибридных угроз усложняет задачу вскрытия их источника, который, как правило, является анонимным. Создаваемая таким путем неопределенность позволяет существенно замедлить целенаправленную ответную реакцию со стороны страны, подвергшейся нападению, или международного сообщества.
Суммируя вышесказанное, следует отметить, что гибридные угрозы являются источником непосредственной опасности нанесения ущерба государству или коалиции государств. При этом прогнозирование угроз не позволяет точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба. Соответственно планирование действий и необходимых ресурсов для парирования гибридных угроз связано с рядом неопределенностей.
Создание подобных неопределенностей является важным свойством гибридных угроз, которые основываются на способностях противников – государств и негосударственных субъектов использовать сочетание различных стратегий, технологий и возможностей для получения асимметричных преимуществ.
Таким образом, гибридные угрозы – это многоуровневое и динамическое сочетание обычных и иррегулярных сил, террористических и криминальных элементов, националистических и псевдорелигиозных организаций, которые используются согласованно для достижения подрывных целей. Важным источником гибридных угроз являются правительственные и неправительственные организации, осуществляющие подрывные действия в административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сфере, в киберпространстве и в космосе.
Изменения доктрин сдерживания, трансформация которых основана, с одной стороны, на глубоком понимании культурных ценностей других государств и логики выбора ими соотношения затрат и выгод, с другой – на радикальных изменениях в военном деле и военной техносфере, вызванных в том числе появлением революционной концепции гибридной войны, которая сама по себе сформировала новый вид стратегического неядерного сдерживания.
В этой связи обращает на себя внимание отсутствие в России комплексной программы противодействия современным вызовам и угрозам, разработанной на основе единой методологии оценки и анализа нового вида сдерживания и принуждения – гибридной войны, ставшей одним из важных факторов межгосударственной борьбы и связанной с комбинированным применением силовых и несиловых методов и средств ее ведения.
Александр Бартош, член-корреспондент Академии военных наук, эксперт Лиги военных дипломатов
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 29 (892) за 3 августа 2021 года
