Возмущение президента Дмитрия Медведева далеким от благополучия состоянием дел в нашем оборонно-промышленном комплексе (материал «Разнос на высшем уровне») заставляет задуматься над рядом серьезнейших вопросов.
Что будет с отечественным ВПК, если наконец дать ему те деньги, о которых он молит годами? Станет ли ему от этого хорошо? И не видим ли мы уже тех проблем, которые в самые ближайшие годы, если не месяцы, посыплются на головы исполнителей и заказчиков Госпрограммы вооружения на период до 2020 года, когда пойдет обильное финансирование?
Монополия смежников
Советский ВПК строился по причудливым, однако глубоко продуманным принципам. Соперничество искусственно размноженных головников, предлагающих военному заказчику конкурирующие решения, дополнялось встраиванием в технологические цепочки крупных производств, обеспечивающих работу отраслей в целом.
Потом случилась приватизация 90-х годов, проведенная вопреки системным возражениям специалистов промышленности не по вертикально-интегрированным кооперациям, а по отдельным хозяйствующим субъектам (чем в условиях инфляции и неплатежей были автоматически разрушены производственные связи). Ряд предприятий и вовсе оказался в республиках СНГ и в изрядной своей части был приватизирован, в том числе в пользу крупного иностранного капитала. И это еще в лучшем случае, потому что в худшем – разукомплектование, распродажа и прекращение существования с потерей оборудования, кадров, школ, с утратой уникальных отраслевых компетенций.
Предприятия, обслуживавшие головные НПО и заводы по тем или иным оборонным темам, оказались в монопольном положении на рынке, в результате после прихода в «оборонку» хоть каких-то заказов начался заметный рост цен на смежные товары и услуги. Проблема, уклончиво названная «непрозрачным ценообразованием в отрасли», начала постепенно разрастаться.
Порой этот рост нельзя не признать обоснованным хотя бы только с эгоистической точки зрения смежника-одиночки, вынужденного выживать. Крупные производства, рассчитанные при Союзе совсем на другую нагрузку, не всегда желали (или даже могли) ломать технологический процесс ради годового заказа, в 6–10 раз меньшего, чем проектная мощность. Либо включали в отгрузочную цену весь набор связанных с запуском производства постоянных издержек, какие только удавалось придумать. Есть хотели все, думать же о государстве больше не желал никто – особенно после того, как государство «подумало» о всех в начале 90-х.
А порой задирание цен носило откровенно «нерыночный» характер. Замещение же «отечественного производителя» импортным комплектатором (в том числе бывшими смежниками из стран СНГ) не всегда поощрялось, а проще говоря – чуть ли не по каждому случаю вызывало разлитие желчи у экспортного контроля.
Проще всего свалить вину за это нестроение на советское правительство. Однако здесь не следует забывать две вещи. Во-первых, это правительство создавало и настраивало оборонный комплекс для работы в совершенно иных условиях как по форме, так и по содержанию. Для своих задач и в свое время это решение вполне годилось. Во-вторых, даже если признать вину – коллективную ли, персональную ли (например Д. Ф. Устинова), то это все равно не позволит нам ответить на второй традиционный вопрос: что делать?
Решение было принято, консервативное, в чем-то паллиативное и потенциально весьма проблемное: восстановить ВПК СССР «на новой элементной базе». Основой стали консолидированные государственные холдинги в отраслях, с функциональной точки зрения призванные де-факто заместить собой исчезнувшие главки или даже целые промышленные министерства советского времени.
Замки на песке
Восстановление вертикальных цепочек в дезинтегрированном советском ВПК пошло сразу, как только туда начинали попадать хоть какие-то деньги, оставшиеся после, как выражаются отраслевики, «надстройки». Целый ряд предприятий, которым повезло и с экспортными заказами, и с менеджментом, придя в себя после первого удара рыночной свободы, принялись подтягивать под себя кооперацию – разными методами, с разным успехом. Однако именно с «нулевых» годов началось массированное выстраивание ажурных этажерок, включающих в себя оставшиеся у государства пакеты акций оборонных предприятий.
Дальше получилось строго по Гиляровскому: «В России две напасти: внизу – власть тьмы, а наверху – тьма власти». Проблемная неструктурированная собственность, отягощенная долгами, не отстроенная в ритмично функционирующие цепочки, попадала в холдинги, развертывавшиеся в многоуровневые «матрешки». Нередко возникали конфликты, когда «многоголовую» отрасль объединяли под командой одного из бывших головников в ущерб остальным. Проблема усугублялась распределением финансовых потоков: сначала – от экспорта, а в последние годы – и от возрастающего госзаказа.
История перестройки российской «оборонки» ясно и отчетливо показала нам, что проблема не только и не столько в разупорядоченности собственности, сколько в кадровой и институциональной катастрофе, постигшей военно-промышленный комплекс. Причем следы этой катастрофы следует искать уже не столько внизу – на деградирующих предприятиях, сколько наверху – в головных офисах отраслевых концернов и московских кабинетах заказчика.
Некоторые из первых стали и вовсе идеальной иллюстрацией того, что ответственность за решения, определяющие вид и динамику целых отраслей высокотехнологичного производства, несколько важнее, чем «эффективный менеджмент», «консолидация активов» и «оптимизация финансовых потоков».
Особенности ношения воды в решете
Но перекладывать на могучие плечи менеджмента холдингов всю ответственность за жизнь военно-промышленного комплекса было бы лукавством, не сказать – цинизмом. Если внимательно посмотреть, как реализуется в последние годы система гособоронзаказа, то формируется целая пачка вопросов уже не к промышленникам, а к министерствам.
Судите сами. Получить авансы под подписанные госконтракты в качестве подарка ко Дню Победы – это по нынешним временам крупный успех. Хорошо, если рачительный головник отстроил себе подконтрольную цепочку кооперации и может заранее под обещанный заказ загрузить ее работой. Впрочем, и здесь возможны нюансы: например, проблема ставки по кредитам для предприятий, работающих «бесплатно», пока государство не соизволит проплатить аванс под им же самим заказанную технику.
А если в производственную цепочку головника вкрался независимый смежник из числа одиноких волков приватизации, о которых мы уже говорили выше? Заставить это предприятие работать «за обещания» не получится. Таким образом, фактические работы по исполнению гособоронзаказа легко могут начинаться в июне. А в двадцатых числах ноября, как знают все, сталкивавшиеся с госконтрактами, наступает дедлайн. В результате – срывы сроков, завышение цен до полной утраты прибыли, штрафы, грозные реплики хмурого начальства на высоких совещаниях...
Чем больше в этот вавилон вливаешь денег, тем отчетливее проступают «родимые пятна» неотлаженной системы гособоронзаказа. 20 триллионов рублей до 2020 года на закупки техники и НИОКР и еще 3 триллиона на модернизацию производства – огромные средства. В принципе если государство слегка ужмется (особенно приведет в чувство окологосударственный бизнес), то и цифра 40–50 триллионов для «оборонки» не выглядит недостижимой.
Да вот только куда придут эти деньги? Как они отработают в цепочке «казна – Минобороны – холдинги – производство»? Сколько будет даже не разворовано – вынужденно потеряно, как в случае, если подавать в изношенные трубы системы отопления все больше горячей воды, не обращая внимания на парящие фонтаны, рвущиеся из-под земли?
Тяжелая «дубина» финансового навеса ГПВ-2020 способна сломать хребет кому угодно, если упадет неудачно. А на основании чего мы сейчас можем сделать вывод о том, что судьба этого пакета заказов будет сильно отличаться от судьбы проваленной программы 2006–2015 годов? С одной поправкой: под ту заложили 5 триллионов рублей, притом большая часть так и не была выделена, будучи отнесена на период после 2010 года.
А на какое колесо обрушится водопад денег нынешней программы? Как сработают приводные ремни еще несуществующего механизма? Возможно, кого-то ждет мировоззренческая катастрофа: узнать в относительно зрелом возрасте, что деньги решают не все?
Константин Богданов
Опубликовано в выпуске № 19 (385) за 18 мая 2011 года