Современный облик отечественных ВМФ нуждается в серьезной оптимизации
После целого ряда громких заявлений руководства России относительно судьбы ВМФ общественный интерес к нему очевиден. И к его недавнему прошлому: хотя бы потому, что вооружен он еще советскими кораблями, оружием, вооружением; и к настоящему – как естественной отправной точки любого эволюционного процесса, и будущему: на него вся надежда!
К тому же становится все очевиднее, даже на обывательском уровне, что флот – это самый универсальный инструмент внешней политики государства, и там, где он отсутствует (либо недопустимо ослаблен, что одно и то же), не может быть и речи о сильной внешней политике.
И хотя подлинный уровень военных флотов позволяет установить только война (боевые действия, причем против сильного противника) – сравнение и анализ флотов идет постоянно, в немалой степени способствуя в том числе и прогрессу в их перспективном строительстве. Не обойтись без сравнения и нам, тем более приступая к исследованию истинного состояния ВМФ, определяя его место среди мировых флотов – и это первый вопрос нашей работы!
Градация флотов
Следует заметить, этот вопрос - градации флотов, ранее достаточно ясный, оказался изрядно запутан: сначала из-за появления ядерного оружия, затем – атомных подлодок, далее – «компьютерных войн» и АСУ (ИБСУ). Но важно одно: не бывает великих держав без соответствующих флотов.
Как известно, самый сильный флот у США – это так сказать суперфлот, он в одиночку мощнее всех остальных вместе взятых. Еще не так давно за ним следовал ВМФ, но теперь картина кардинально поменялась.
Россия по-прежнему располагает МСЯС, ПЛА, палубной авиацией и морской авиацией берегового базирования, вместе с тем ВМФ сильно ослаблен и даже стал заметно проигрывать некоторым своим «окрепшим» соседям. Что же касается остальных, тут тоже подстерегают немалые сложности. В частности, традиционно великие морские державы Великобритания и Франция, имеющие вполне сбалансированные флоты, в состав которых входят атомные ПЛ, МСЯС, авианосцы и высокотехнологичные НК основных классов, при этом уступают некоторым другим флотам как по численности корабельного состава, так и в ряде случаев боевым возможностям отдельных типов кораблей основных классов.
Прочие мировые флоты принято делить на ВМС развитых стран (обладающих, как правило, собственной современной судостроительной промышленностью, способных создавать высокотехнологичные оружие и вооружение) и другие – вооружающиеся преимущественно за счет импорта. При этом общей тенденцией последних лет становится стремление оснащать ВМС только самыми высокотехнологичными образцами. Авианизация флотов все более отчетливо эволюционирует в намерения, не ограничиваясь палубными вертолетами, «обзаводиться» авианесущими кораблями специальной постройки: УДК, вертолетоносцами и даже легкими авианосцами.
И даже среди них, выстраивая категорийность флотов, совершенно естественным будет выделить в особую группу и поставить над остальными флоты, располагающие атомными ПЛ, тем более.
ПЛА придают им особую мобильность, а сбалансированность подтверждает их оперативно-стратегическую состоятельность и самостоятельность не только в региональных конфликтах на прилегающих морях, в прибрежных водах, но и в экспедиционных действиях на любую оперативную глубину, в любых районах Мирового океана, где авиационная поддержка и прикрытие действий сил флота авиацией берегового базирования географически ограничены либо попросту невозможны. Флоты, не располагающие подобными компонентами и возможностями, при всех их прочих достоинствах и размерах не могут соперничать с ними, как бы высоко ни оценивались в контексте готовности к решению стоящих перед ними задач либо степени интегрированности в коалиционные военно-морские силы. Наличие МСЯС ставит флот в совершенно особое положение, кардинально определяющее статус государства в целом, возводя его в ранг особо избранных.
Таким образом, уже во введении мы предварительно очертили круг наших «соперников» в сравнении и основополагающие критерии этого сравнения.
Истинный облик и место ВМФ нашей страны среди ведущих мировых флотов
Если во введении мы предприняли попытку ответить на первый вопрос – о градации современных флотов, – то уместно пойти дальше: раскрыть истинный облик ВМФ, одновременно пытаясь установить его место среди мировых флотов.
Еще каких-нибудь 15–20 лет тому назад ВМФ, обреченный на жесткое противостояние с суперфлотом США, мог только возглавлять список прочих мировых флотов, в том числе и таких, как Королевский флот Великобритании и французский флот. На сравнение с ними мы и станем опираться в наших дальнейших рассуждениях (см. табл. 1).
Сознательно уходя в сторону, попутно заметим: отечественный флот никогда за всю свою историю не занимал столь высокого положения среди мировых флотов.
Итак, эти флоты, кроме японского, объединяло присутствие в их составе практически всех новых стратегических компонентов: МСЯС силами группировки (ПЛАРБ, группировки многоцелевых ПЛА, морской авиации); для полноценной реализации стратегии переноса силы через океан – амфибийные силы (про нас этого не скажешь); соразмерных главным силам флота группировок сил общего назначения, прежде всего эскортных кораблей основных классов.
ВМС Великобритании и Франции – типично сбалансированные современные, хотя и весьма компактные флоты. Таковыми они умудряются оставаться практически весь послевоенный период, когда до недавнего времени ВМС Франции обладали двумя многоцелевыми авианосцами с современными носителями ПКР в составе их авиакрыльев. Два-три легких авианосца находились в составе Королевского флота. Их меньшие размеры оправдывал выбор типа основного летательного аппарата в составе их авиагрупп – самолеты CВВП Sea Harrier. (Фолклендский кризис подтвердил жизнеспособность и достаточно высокие боевые качества этих летательных аппаратов).
Там же была практически продемонстрирована уникальная мобильность и относительная оперативная самостоятельность ПЛА. Приходится также напомнить, что Королевский флот – единственный, кто имел в послевоенный период уникальный опыт морской войны. Там же, в боевых условиях, было опробовано основное французское морское оружие: ПКР Exocet с французских же палубных самолетов Super Etandard.
Отдавая отчет в том, что этот опыт бесценен, вместе с тем приходится признавать: уроки Фолклендского кризиса в полной мере мировыми флотами не учтены до сих пор.
Прежде чем обратиться к ВМФ, тем более в контексте влияния известных событий, полезно сначала остановиться на некоторых особых, на наш взгляд немаловажных, оговорках. Вот только некоторые из них:
а) кроме «исторической участи» соперничать с ВМС США нашему ВМФ приходилось быть сильнейшим по отношению к своим, подчас недружественным соседям на каждом из будущих ТВД;
б) при всем своем могуществе наш ВМФ, несомненно, был флотом специфическим – преимущественно подводным, ибо, практически не имея палубной авиации, без воздушного прикрытия в открытом океане едва ли был готов эффективно реализовать всю свою мощь против классически сбалансированного противника; при таком раскладе приходилось полагаться в основном на подлодки;
в) при этом флот отличала «внутриродовая» сбалансированность, когда общеизвестные свойства ПЛА эффективно дополнялись ударными возможностями разнообразных могучих ракет, предназначенных для борьбы с главными силами противника: авианосцами, УДК, КР УРО. А то и целыми соединениями НК и КОН и др. Многочисленная МРА и, в определенных условиях, ракетные крейсера (правда, в пределах досягаемости истребительного прикрытия) готовы были эффективно поддержать свои ракетные АПЛ;
г) значительное время ВМФ вообще обладал ракетной монополией в части ПКР, а в дальнейшем, когда она была утрачена, его ракеты и тяжелые торпеды продолжали оставаться самыми мощными в сфере противокорабельного оружия;
д) характерной и фатальной особенностью строительства ВМФ (русского флота) вот уже почти полтора столетия является необходимость оставаться одновременно сильными как на Западе, так и на Востоке, что даже формально указывает на потребность чуть ли не двойного комплекта сил, а значит – удвоенных усилий и расходов;
е) будучи при всем этом в 60–90-е вторым флотом в мире (после ВМС США), отечественный ВМФ по сбалансированности уступал даже двум следующим за ним флотам: Великобритании и Франции.
Между тем не считаться или недооценивать ВМФ той поры никому не приходило и в голову. Достаточно опереться на боевой опыт все того же Фолклендского кризиса, где гораздо более слабые одиночно пущенные аргентинские (французские) ПКР (СВН) нанесли тяжелейшие потери современным английским кораблям, действующим в оптимальных оборонительных ордерах и боевых порядках оперативного соединения. И при этом вооруженным самыми современными на тот период зенитными ракетными комплексами, РЛС ОВЦ, средствами РЭБ и палубными истребителями с самыми совершенными на тот момент в мире ракетами «воздух-воздух».
Вопреки расхожему мнению о преимуществах легких, дозвуковых натовских ПКР с их преимущественно фугасным типом поражающего воздействия отечественные ударные ракеты имеют, безусловно, гораздо большие возможности с поражающим воздействием комбинированного типа: фугасно-кумулятивно-кинетического. Представьте на самом деле участь корабля противника, на который пикируют со скоростью нескольких М «снаряды» массой более 6 тонн каждый; добавьте к числу поражающих факторов и воздействие горящих остатков ракетного топлива. Достаточно вспомнить трагедию с МРК «Муссон», в который попала только практическая (без БЗО) и гораздо менее мощная ракета.
Не лишним будет напомнить также, что едва ли не каждая вторая ПЛА и пятая ПЛ ВМФ были ракетными, а советские тяжелые торпеды калибром 650 мм остаются самыми мощными в мире как по своему поражающему воздействию, так и скорости и дальности хода.
Это все, даже с учетом всех известных недостатков ВМФ, не могло не вызывать естественного уважения к нему и инстинктивного опасения боевого с ним столкновения!
Поэтому ВМС Франции и Великобритании не могло и в голову прийти в одиночку противостоять тогдашнему ВМФ: эту задачу, согласно стратегическим планам НАТО, им предписывалось решать не иначе как в единых боевых порядках ВМС НАТО (США), да и то, наверное, не в первом эшелоне…
Современное состояние
Известно не лучшее современное состояние ВМФ; даже в сравнении с ВМС Англии и Франции, как известно испытывающих в последние годы немалые финансовые трудности, оно, безусловно, проигрывает.
Дело в том, что наши европейские партнеры, несмотря ни на что, нашли возможности сохранить и даже в чем-то упрочить свой военно-морской статус.
Французы, избавившись от старых авианосцев, обзавелись атомным Charles de Gaulle с достаточно отработанными Super Etandard и совершенными Rafale (всего до 36–40 ЛА) и главное – учли в составе авиакрыла самолеты ДРЛО (уроки Фолклендского кризиса).
УДК Мistral по праву можно считать наиболее удачным в семействе ему подобных (во всяком случае – по критерию «стоимость–эффективность»). Успешно проходит модернизация МСЯС, сил общего назначения, в том числе – подводного флота. В частности, Франция является активнейшим игроком на рынке экспорта современных дизельных подлодок. Следует заметить, что характерной чертой французских ВС и особенно флота в отличие от англичан является их значительная технологическая независимость от США. Франция сумела в этом плане противопоставить ей европейскую интеграцию, особенно проявляющуюся во взаимодействии с Италией, Германией и др. В планах французского Генштаба – и второй новый авианосец, правда не атомный, зато более крупный.
Рационализм этого проекта в заимствовании готового английского проекта и максимальной универсализации и кооперации с перспективным английским типом Queen Elizabeth. Универсализация и кооперация касаются в основном корпусов этих огромных, по европейским меркам, кораблей. Несмотря на различное вооружение (французы рассчитывают в основном на свои самолеты, а англичане планировали заимствовать модификации F-35В у США), различные по типу ГЭУ, даже различную архитектуру верхней палубы, практически все секции их корпусов разработаны универсальными и будут подходить и к английскому, и французскому вариантам. Это, понятно, резко удешевляет проект. Всего планируется иметь в интересах национальной безопасности по два новых авианосца на каждом из флотов.
Английский флот длительное время поддерживал свое реноме за счет СВВП Sea Harrier, переживших, впрочем, не менее двух-трех региональных вооруженных конфликтов средней интенсивности и получивших, кроме того, признание в целом ряде стран, стремящихся иметь палубную авиацию, не влезая при этом в непомерные расходы (Италия, Испания, Индия, Тайланд). Его модификации активно используются для нужд корпуса морской пехоты, в том числе и США.
Что же с флотом?
Повторимся: едва ли будет продуктивным и корректным сравнивать сегодня ВМФ даже с английским и французским флотами (при формальной общности признаков): в первую очередь по техническому состоянию и уровню подготовки л/с. Наиболее точно и объективно его состояние характеризуется определением: «Увы, у него все в прошлом!» От того, чтобы окончательно утвердиться в этом мнении, удерживает только учет перспектив и намерений. Если минимальная группировка стратегических ракетоносцев из кораблей 667 БДРМ и 941пр. еще поддерживается в удовлетворительном состоянии, то состояние сил общего назначения заставляет желать много лучшего. Из-за истечения межремонтных сроков ограниченно боеготовы либо совсем не боеготовы еще вовсе не старые многоцелевые ПЛА III поколения и дизельные лодки. Там, где ремонт все же проводится, он заведомо запоздал (даже с точки зрения поддержания минимально необходимых группировок) и, что не менее печально, не предусматривает радикальной, естественной в подобных условиях, модернизации. Что касается надводных кораблей основных классов, их постигла та же участь. Поэтому горстка постоянно демонстрируемых миру отечественных ударных кораблей – «Петр Великий», «Адмирал Кузнецов», как правило, «вояжируют» в Мировом океане без необходимых в таких случаях сил охранения и сопровождения либо с недостаточным сопровождением.
Что касается самого отечественного АВ, он и в лучшие времена не очень-то походил на боевой авианосец, с присущими этому классу кораблей жесткими оперативно-тактическими нормативами. Самыми «ходовыми» оказались десантные корабли – БДК, видимо, в силу абсолютной примитивности их конструкции. Однако весь мир уже «пересел» на УДК и ДК-доки. А мы еще не касаемся уровня оперативного и оперативно-тактического мышления и подготовленности персонала, которому в таких условиях приходится готовить силы и управлять ими и который особенно уязвим в контексте фактического состояния флота.
Гораздо интереснее бросить взгляд на будущее ВМФ, хотя бы в контексте имеющихся перспективных заделов и декларируемых планов военно-политического руководства страны.
Планы, намерения, перспективы
На фоне происходившего с ВМФ в последние два десятилетия планы модернизации впечатляют и радуют. Так, без особого преувеличения можно сказать: обновление МСЯС обретает вполне осязаемые очертания. Вовсю идут сдача и освоение головного подводного ракетоносца нового поколения «Юрий Долгорукий». На подходе, как сообщается прессой, еще минимум два корабля. Таким образом, выполнение в рамках текущего десятилетия программы по строительству пяти-шести кораблей этого проекта почти не вызывает сомнений. Правда приходится отдавать себе отчет в том, что, если не поделиться новыми РПК с Дальним Востоком, тамошняя группировка МСЯС, укомплектованная более старыми кораблями, может вообще исчезнуть. Постройка же 10–12 кораблей нового поколения (чтобы достойно обеспечить оба направления), тем более в короткие сроки, в нынешних условиях – маловероятна.
Менее помпезно выглядит, а значит, и менее энергично ведется развертывание группировки многоцелевых ПЛА нового поколения. Однако постройка и сдача трех-четырех новых кораблей в текущем десятилетии реальны. И они все могут остаться на Западе (СФ), тем более что такой острой необходимости делиться с ТОФ, как в случае со «стратегами», не возникает. При условии, правда, серьезного ремонта с модернизацией хотя бы 50% находящихся там подводных кораблей III поколения. Видимо, такая же цифра восстановления боеготовности этих кораблей реальна и для СФ.
Сложнее положение с неатомными подлодками, которых заведомо нужно больше, чем атомных; применительно к нашим географическим и стратегическим условиям по крайней мере. Ставка на проект «С.-Петербург» с ее принципиально новой ЭУ, видимо, не оправдывается. Между тем у других разработчиков имелись инициативные проекты лодок с «воздухонезависимыми установками». Так или иначе, выполнение плана развертывания подводной группировки в текущем десятилетии – под большим вопросом.
Зато интересными и перспективными видятся некоторые другие аспекты строительства ВМФ.
Много копий уже поломано по поводу приобретения у Франции УДК Мistral. На фоне нынешнего объективно не лучшего состояния ВПК, системы военных заказов этот вариант видится скорее удачным шагом, нежели очередным промахом в стратегии морских вооружений. Что касается других классов кораблей, то корвет «Стерегущий» вот уже три года, как вышел в море.
Но широкому развертыванию строительства этих кораблей объективно мешает незавершенность доводки его оружия и вооружения.
Конечно, это требует большей энергии, внимания и определенности от командования ВМФ, тем более что серии мы обречены строить достаточно крупные: во-первых, учитывая изношенность и устаревание кораблей, числящихся в строю, а также исходя из декларируемых руководством страны, ВС и ВМФ намерений строить в ближайшее время авианосцы и приобретать (строить) серию УДК. Думается, что теперь мы будем строить корабли под объективно потребные группировки.
Если следовать заявлениям руководства России, мы собираемся в этом десятилетии стать обладателями по крайней мере четырех 65-тыс. тонных авианосцев. Остаются, правда, некоторые сомнения в самой реальности подобных планов: опять же благодаря отнюдь не лучшему состоянию ВПК и системе заказов, хронически не ведающей, что заказывать в первую очередь.
Так, в частности, буквально навязло в зубах повторять, что «весь просвещенный мир» уже по крайней мере 15–20 лет не заказывает кораблей и ПЛ без АСУ и ИБСУ (причем не первого уже поколения систем), соответственно не видит организации боя и деятельности командира корабля (тактической группы, оперативного соединения) в нем иначе, как в условиях его интеллектуальной поддержки всем вычислительным ресурсом корабля, который в то же время может быть оперативно переброшен на обеспечение самого актуального на данный момент элемента тактической ситуации.
Абсолютно очевидна актуальность проблемы перехода на современную элементную базу, незамедлительного внедрения в практику деятельности сил флота элементов сетецентрических систем, хотя бы на базе уже разработанных и имеющихся в нашем распоряжении новейших образцов вооружения. Очевидна, видимо, всем, кроме тех, кто принимает решения.
Впрочем, сойдемся на том, что наверху должно быть виднее, поэтому с чистой совестью перейдем к заполнению очередной сравнительной таблицы: таблицы перспективного состояния флотов в текущем десятилетии (табл. 2).
Великобритания и Франция, даже в условиях жесточайшей экономии, демонстрируют намерения также серьезно модернизировать свои флоты. Об авианосцах мы уже говорили выше.
Если обратиться к их МСЯС, они достаточно современны. На сегодняшний день они и без того могут быть отнесены к наиболее современным компонентам национальной обороны. На них ориентируются остальные рода сил и уж, конечно же, многоцелевые ПЛА. Впрочем, как в Великобритании, так и во Франции идет напряженная работа по подготовке достойной замены существующим типам лодок. Создатели британской Astute несколько опережают французов, уже завершая морские испытания головного образца, и не скрывают своих претензий не уступать новейшей американской Virginia (пусть и на втором-третьем активно строящихся корпусах), между тем как французы со своей Barracuda намерены использовать буквально все преимущества своего восьмилетнего отставания. Строятся новые ЭМ тип 45 и Forbin – соответственно новые ФР.
Конечно, существует еще масса разных условий, формирующих качество строящегося нового флота: технологических, структуры, взглядов на применение флота в современных условиях, качества подготовки персонала флота, особенно плавсостава и летного состава, уровня взаимодействия сил. При современном прогрессирующем у нас «прореживании» командно-оперативного состава флота, неумелых, даже неуклюжих, структурных преобразованиях флота, опасных экспериментах с военным образованием (даже под заклинания о реформировании) – все это вызывает немалую озабоченность. Впрочем, этот вопрос столь важен, что объективно и естественным образом выбивается из строя аналогичных ему в других видах ВС и заслуживает отдельного рассмотрения. Достаточно будет заметить по этому поводу в заключение: не пришлось бы потом вместе с современными кораблями и технологиями вооружения «приобретать» за рубежом и необходимый персонал для флота.
Вместо послесловия
Если не быть слишком взыскательными и подозрительными к процессу, почти по всем позициям выполнение программы строительства флота посильно. Во всяком случае – формально. Сомнения вызывают только авианосцы и неатомные подлодки.
Да, у России есть определенный опыт проектирования и строительства авианесущих кораблей (всего их было построено семь единиц различного назначения плюс неосуществленные проекты). Но опыт этот относится к временам расцвета всесильного ВПК и ни разу не закончился очевидным результатом получения вполне боеспособного авианосца.
При существующей системе заказов и состоянии ВПК и отсутствии готового проекта авианосца водоизмещением в 65 тысяч тонн, на который трудолюбивые, экономные и предельно компетентные англичане затратили 10 лет, единственным способом получить результат за фиксированные деньги и в фиксированные сроки, как это ни покажется парадоксальным, является заказ их за рубежом под свои летательные аппараты и свое вооружение. Ну а отечественным конструкторам остается богатейшее поле деятельности по адаптации проекта корабля к нашим типам летательных аппаратов, вооружению, может быть – энергетике и специальному оборудованию.
Автор готов к тому, что последуют бурные возражения, по крайней мере с двух сторон. Ревнители ВПК, еще не остывшие от боев за «поруганную «Мистралью» честь» судпрома, примутся обвинять чуть ли не в предательстве. Ну что ж – возьмите и предложите «соискателям» в качестве одного из основополагающих требований и условий: срок постройки двух первых кораблей 3 года, обеспечение 150 самолетовылетов в сутки, а также обеспечение коэффициента оперативного напряжения 0,72. С другой стороны, могут возразить: Франция и особенно Великобритания ни за что не пойдут на подобную сделку, ибо «евроавианосец» – это даже не «Мистраль», по поводу приобретения которого было столько шума и даже истерик по обе стороны «баррикад» и океана, – это уже стратегическое вооружение. Но это зависит от того, как повести дело. Например, надо помнить что на Западе имеют место огромные финансовые трудности – стоит даже вопрос о строительстве одного авианосца на паях, в совместное пользование, чего в истории вообще никогда не бывало. И наш заказ может стать чуть ли не разрешением всех их проблем: крупносерийное строительство, возникающее от нашего предложения, существенно удешевляет проект, а стало быть, без преувеличения, разрубает гордиев узел всей европейской проблемы модернизации морских вооружений.
И, наконец, такой довод (уже для наших оппонентов): если планируемые российсике авианосцы в результате чисто национальных усилий окажутся заведомо хуже «евроавианосца» плюс колоссальный перерасход средств и времени и еще удар по престижу страны, престижу ее флота и промышленности, – окажется буквально нокаутирующим, не идущим ни в какое сравнение с видимым от нашего предложения «ущербом»
Таким образом, при самых напряженных усилиях и удачных решениях в части практической реализации строительства флота Россия реально может к концу текущего десятилетия занять достойное место в тройке сильнейших (после ВМС США) флотов, с тем чтобы достойно закрепиться там уже на лидирующих ролях.
При всем этом было бы, наверное, большим заблуждением полагать, что постройкой новых кораблей исчерпываются проблемы строительства нового отечественного флота. К накопленным еще в прежние, советские времена проблемам, как то: существеннейшие издержки структуры ВМФ, издержки оперативно-стратегического управления, оперативной и боевой подготовки, издержки базирования, судоремонта и поддержания БГ, системы подготовки кадров, отдельно – военно-морского воспитания. И одним только увеличением офицерского жалованья всех проблем не решить.
Юрий Васильевич Кириллов - контр-адмирал в отставке
