Российская армия остро нуждается в современной беспилотной технике. Но прежде чем заказывать БПЛА, в том числе и за рубежом, неплохо бы понять, как они будут взаимодействовать с имеющимися и перспективными войсковыми системами управления.
Что же необходимо?
В апреле 2010 года первый заместитель министра обороны Владимир Поповкин в пух и прах разгромил в прессе отечественных разработчиков БПЛА. В 2009-м, по его словам, военное ведомство затратило свыше пяти миллиардов рублей на НИОКР по беспилотной технике для войск. А результат этих работ, как выяснилось, оказался нулевым. Для острастки российских производителей, не предоставивших ничего путного, немедленно увеличили число импортных беспилотников, закупаемых в Израиле, и активизировали переговорный процесс по организации в Казани сборки аппаратов, сконструированных в еврейском государстве.
Но вот что примечательно. В мае того же 2010 года из Министерства обороны вдруг прозвучало заявление о том, что российские военные намерены начать… выработку требований к беспилотным летательным аппаратам. Ошибок в датировке обоих событий нет, последовательность шагов дана точно. Под какие тактико-технические задания в таком случае тратились пять бюджетных миллиардов, понять невозможно.
В сущности означенная сумма, по словам отраслевых специалистов, – это для текущего состояния беспилотной «темы» в России сравнительно немного. С другой стороны, отдельные разработки и за куда как меньшие деньги вполне можно было бы серьезно продвинуть вперед, к стадии серийного выпуска и освоения в воинских частях и подразделениях – армии тоже нужно учиться применять совершенно новую для нее современную технику. Вопросы тактики и всестороннего обеспечения войск в разрезе поступления на вооружение новых беспилотных систем ничуть не менее трудоемки в решении, чем доводка промышленностью опытных образцов до серии.
Проблема одна, и из приведенных выше заявлений Минобороны РФ она вырисовывается довольно отчетливо. В российском военном ведомстве, похоже, не вполне ясно представляют себе, что за беспилотники нужны нашим Вооруженным Силам и какие задачи эти машины должны решать.
Частные предположения
Осенью 2010 года на учениях 5-й (Таманской) мотострелковой бригады нового облика была опробована работа ЕСУ ТЗ – Единой системы управления тактического звена и, в частности, демонстрировалось сопряжение с этой системой отечественного легкого БПЛА «Элерон». Победные реляции о получении стабилизированного неразмытого изображения с камеры (сущий бич отечественных беспилотников предшествующих выпусков) соседствовали с более аккуратными формулировками о координатной привязке целей, обнаруженных машиной, и отображении их в ЕСУ ТЗ.
Впрочем, можно констатировать: отбор малых беспилотников (фактически батальонного уровня) в Российской армии пусть весьма медленно, но идет. Гневные филиппики военачальников и руководства Минобороны от 2009–2010 годов о неадекватности предложений промышленности сменяются многоступенчатыми конкурсами, на которых потихоньку появляется основа для будущих легких разведывательных БПЛА, входящих в комплект материальной части общевойсковых бригад.
Однако по-прежнему нет ничего, кроме неподтвержденных слухов, о создании более тяжелых отечественных машин разведывательно-ударного назначения. Предложения о проработке таких беспилотных аппаратов имеются, и о них даже широко сообщалось, например БПЛА «Дозор-600» компании «Транзас», демонстрировавшийся в статической экспозиции на авиасалоне «МАКС-2009». В качестве платформы этот аппарат заявлен как слегка уменьшенный функциональный аналог американского MQ-1 Predator, включая возможность несения вооружения.
Правда, процент иностранных комплектующих в данном аппарате (взять хотя бы двигатель Rotax 914F, штатное «сердце» американских «Предейторов» и израильских «Геронов», или комплекс оптико-тепловизионной разведки EuroFLIR 350 французского концерна Sagem), как и в изрядной доле иных российских беспилотных разработок, заставляет седеть наших кадровых специалистов по экспортному и технологическому контролю. Которые, прямо скажем, и так без меры озабочены практически не решаемой проблемой – как бы не пропустить в отечественную «оборонку» очередной вредоносный компонент производства «вероятного противника», принципиально не выпускаемый на отечественных предприятиях. Причем это в равной степени касается и элементной базы электроники, и даже композитов со спецсплавами.
Как говорят китайцы, путь в тысячу ли начинается с первого шага, и хотя в данном случае это будет подлинная дорога слез, сделаем оптимистическое утверждение, что пройти ее все-таки удастся. Допустим, что на разработку подобных машин сформулируют адекватное техническое задание. Это не должно составить сложности для подготовленных кадров эксплуатанта в лице Минобороны и Генштаба – особенно в тесном взаимодействии с войсками, в том числе подразделениями и частями, обладающими практикой применения имеющейся техники (например бойцами 45-го отдельного гвардейского полка специального назначения ВДВ, использовавшими в ходе двух чеченских кампаний старенькие беспилотники «Пчела» комплекса «Строй-П»).
Предположим также, что получится отстроить системную кооперацию смежников, ритмично функционирующую и грамотно взаимодействующую в рамках технологической цепочки. Эта задача значительно сложнее, но она также неоднократно решалась в нелегкой истории становления отечественной «оборонки». Иногда «иными, а именно – насильственными методами» (что в данном конкретном случае скорее всего пошло бы только на пользу).
И вот здесь поставим многоточие и в очередной раз зададимся самым проклятущим вопросом: а куда, собственно, попадут эти идеально сферические машины смерти, созданные по такому тщательно отлаженному проекту постановки задач и взаимодействия военных с промышленностью?
Вавилонское АСУтворение
В Российской армии есть (впрочем, скажем аккуратнее – внедряются) две автоматизированные системы управления войсками (АСУВ): тактическая бригадного уровня (уже упоминавшаяся нами ЕСУ ТЗ, создаваемая в рамках ОКР «Созвездие» одноименным концерном) и оперативно-стратегическая («Акация» концерна «Системпром»), обеспечивающая работу командований более высокого уровня, а также их связь с Генеральным штабом. Это не считая артиллеристов – у них своя система управления огнем «Капустник». ЕСУ ТЗ активно «доводят до ума» в таманской бригаде, «Акацию» в порядке опытной эксплуатации обкатывали в управлении той же самой 20-й армии, к которой таманцы ныне и относятся, а также в Генштабе.
Эти системы – продукт двух разных разработчиков. Они несовместимы друг с другом по программным платформам, протоколам обмена данными и форматам их представления. Стык тактической и оперативно-стратегической АСУВ по данным на текущем этапе может обслуживаться операторами только вручную.
А ведь есть еще масса других интересных проблем по интеграции. Например, любому командиру, особенно если речь идет о разнородной группировке сил, хочется получать себе на электронный планшет актуальные сведения о воздушной обстановке. И системы, в которых такая информация циркулирует, имеются: например современные модификации АСУ зенитных ракетных бригад «Поляна-Д4» (относившейся еще к советской фронтовой АСУВ «Редут» 80-х годов) или новая система «Барнаул-Т», предназначенная для управления собственными средствами ПВО общевойсковой бригады. Да вот только... с ЕСУ ТЗ они также не сопрягаются по платформам и протоколам обмена данными и любой переток содержательной информации между ними может идти лишь ручным вводом – опять-таки через операторов, и без того перегруженных.
Сама ЕСУ ТЗ тоже не без соринок в зорких глазах. Обмен информацией о тактической обстановке идет с помощью квазипочтового интерфейса: сведения по объектам обстановки и решения не отображаются автоматически на доступных всем пользователям рабочих картах (понимаемых в этом случае как распределенная среда совместной работы командиров разного уровня), а рассылаются по адресатам при помощи системы сообщений с выстроенными рангами приоритетов. Оценка количества таких эсэмэсок, повествующих об отдельных эпизодах происходящего на поле боя и требующих чисто механической реакции, которыми завалят комбрига в условиях, скажем, прорыва его соединением эшелонированной обороны противника, на оптимистический лад не настраивает.
Тут недалеко либо до отказа от пользования неудобной системой (и перехода на аналог навязшего в зубах примера с сотовой связью в «пятидневной войне» в августе 2008 года), либо до когнитивной перегрузки и «блэкаутов», когда, очевидно, важная и нужная информация будет просто игнорироваться сознанием командира с соответствующими катастрофическими последствиями для подчиненных ему подразделений.
Масса претензий выдвигается также к интерфейсам графического редактора и общей эргономике системы. В январе этого года главком Сухопутных войск Александр Постников с возмущением отмечал в печати: для того чтобы в ЕСУ ТЗ нанести на рабочую карту командира позиции одного мотострелкового отделения, приходится делать 40 кликов «мышью».
Иной раз кажется, что человекомашинные интерфейсы военных систем у нас во многом конструируются по небезызвестному уставному принципу, согласно которому военнослужащий обязан стойко преодолевать тяготы и лишения ратной службы. С положениями устава не поспоришь, однако, как известно, для командиров и штабных офицеров-операторов одним из важнейших критериев эффективности АСУВ является длительность цикла боевого управления в такой системе: чем меньше, тем лучше.
Официально сообщается, что ЕСУ ТЗ должна сократить циклы боевого управления в два и более раз. Скорее всего по окончании всех работ по переделкам и доводкам именно так и будет – рано или поздно. Пока же неофициальные комментарии выглядят несколько мрачнее: по ряду сведений, время на оформление решений в бригадном штабе, работающем под управлением нынешнего варианта ЕСУ ТЗ, выросло примерно в два раза в сравнении с традиционным методом труда операторов. Поле для совершенствования почти непаханое.
Куда вам еще и БПЛА?
Как только в эту картину пытаешься встроить задачу проектирования нового беспилотника для Российской армии, тут же возникает в памяти старый, советских еще времен анекдот про сантехника в обкоме, ключевая фраза из которого вынесена в заголовок статьи.
Спрашивается: куда и как в эту и без того шатающуюся стопку не связанных друг с другом, а в изрядной части еще и недоработанных систем вставлять канал связи с БПЛА? Как получать от него освещение тактической обстановки и не в форме «сырых» данных. Выкатить в режиме реального времени на широкоформатный дисплей бригадного штаба видеопоток формата MPEG2 с беспилотника или картинку с тепловизора и сейчас не проблема (что неоднократно демонстрировалось на недавних учениях), да вот только что штабу с этим «кино» делать дальше?
Ведь необходима дальнейшая обработка информации в системе в виде «знаний», к которым применен соответствующий функционал с распознаванием и маркированием объекта, передачей координат и разметкой условными обозначениями в единой базе данных ЕСУ ТЗ на топографической основе геоинформационной системы, доступными в части, их касающейся, командирам включенных в систему подразделений.
Говорить о целеуказании для артиллерии или авиации по введенному в такую систему объекту (с подобным же сквозным информированием о назначении огневого задания в режиме реального времени) как-то и неловко даже. А ведь сопряжение АСУВ с беспилотником должно в максимальной степени облегчать координатную привязку и дальнейшую работу с объектом противника, обнаруженным штатными средствами машины (видеокамера, тепловизор, если есть – РЛС).
И это только один шаг: использование БПЛА в качестве разведчика. А теперь делаем обратный ход и запускаем в небеса тяжелую ударную машину, для пущей сложности подчиненную ВВС (а там свои системы автоматизации боевого управления). И пытаемся передать на нее координаты цели, обнаруженной лейтенантом Иваном Петровым, командиром мотострелкового взвода третьей роты первого батальона нашей бригады: «Ориентир номер 2, левее шесть ноль-ноль». Или пытаемся понять, как БМП лейтенанта Иванова не попадет под «дружеский» огонь в результате отсутствия в АСУ авиаторов сопряжения с ЕСУ ТЗ и сопутствующими ему проблемами с освещением тактической обстановки на земле для ВВС.
Все это хозяйство должно быть доведено до ума (и будет доведено). Но для этого требуется иная надсистемная архитектура, которая обеспечила бы независимо от конкретного решения (той или иной АСУВ) переток информации по вертикали (за счет интеграции систем тактического и оперативно-стратегического уровня на базе единых протоколов обмена и форматов данных), по горизонтали (когда надсистема согласованных протоколов обмена и представления данных выступает в роли интегрирующей надстройки для АСУ родов войск, не включенных ныне в ЕСУ ТЗ и «Акацию»), а также задающая единую процедуру автоматического отображения обстановки в режиме реального времени сверху донизу для всех заинтересованных пользователей в части, их касающейся.
Только тогда можно будет с полным правом говорить о том, что у включенных в такую систему управления разведывательно-ударных БПЛА в Российской армии есть будущее, отличное от парадных демонстраций и отчетов по освоению средств.
Цена вопроса по беспилотникам даже при самом щедром финансировании не смотрится на фоне действующей цены вопроса по АСУВ. Бригадный комплект оборудования ЕСУ ТЗ «под ключ» со всеми положенными средствами автоматизации и связи, а также транспортными машинами в ценах 2010 года, по словам заместителя генерального директора концерна «Созвездие» Василия Борисова, стоит восемь миллиардов рублей. Это только для одной бригады, а их в Сухопутных войсках к 2020 году планируется иметь 109...
Константин Богданов
Опубликовано в выпуске № 16 (382) за 27 апреля 2011 года
