НАТО не сможет воевать с равным противником в силу коллективной безответственности
НАТО переживает очень серьезный кризис, который касается всех сфер его деятельности – военной, политической, идеологической. Процесс этот является естественным следствием того, что на Западе (в сильной степени в Европе, в несколько меньшей в США) все больше доминируют гедонизм, пацифизм, постмодернизм, толерантность и политкорректность.
В совокупности со значительным сокращением рождаемости это делает практически невозможным ведение войны, подразумевающей сколь-нибудь серьезные потери в людях. Также со стороны военнослужащих ВС стран НАТО почти исключены теперь проявления таких совершенно необходимых в бою вещей, как героизм и готовность к самопожертвованию. Переход почти всех стран НАТО на наемный принцип комплектования армии еще более снизил мотивацию личного состава – теперь люди служат за деньги, а не родину защищают, и привел к существенному росту расходов на его содержание («Армия импотентов»).
Крайне высокая чувствительность к собственным потерям – одна из причин создания концепции «бесконтактной» сетецентрической войны с широчайшим применением высокоточного оружия. Однако это стало причиной чрезвычайно сильного удорожания не только боевой техники, но и боеприпасов. В совокупности с сокращением количества техники это приводит к тому, что потери не только в людях, но и ВВТ становятся неприемлемыми: потеря даже нескольких танков и самолетов превращается почти в такую же катастрофу, как во время Второй мировой: уничтожение линкора или полный разгром танковой дивизии. Более того, постепенно становится невозможной даже длительная война, подразумевающая всего лишь высокий расход боеприпасов. Это ярко продемонстрировали Норвегия и Дания, которые в 2011 году предоставили по четыре F-16 для участия в операции против Ливии. Через три-четыре месяца они вынужденно прекратили это, поскольку несмотря на полное отсутствие противодействия ПВО противника, полностью истратили боеприпасы, имевшиеся в арсеналах ВВС этих стран.
“Армии НАТО готовы только к «войне-избиению», когда противник многократно слабее количественно и качественно, по сути неспособен ответить агрессору”
В силу указанных обстоятельств почти все европейские члены НАТО утрачивают способность воевать, хотя их военные расходы по-прежнему весьма велики. Из-за этого принцип коллективной ответственности в альянсе (все защищают всех) превратился в настоящее время в принцип коллективной безответственности – никто не хочет защищать никого, все перекладывают ответственность друг на друга. Это привело к резкому снижению дисциплины в НАТО и к фактической легализации положения, в соответствии с которым любое государство – член блока может не участвовать в коллективной военной операции альянса, если не хочет этого делать. В Восточной Европе, особенно в Польше и странах Прибалтики, всерьез боятся российской агрессии и требуют защиты НАТО, но при этом не хотят, а в некоторых случаях и не могут существенно увеличивать военные расходы. В Западной Европе в гораздо меньшей степени боятся русской угрозы и не имеют никакого желания увеличивать оборонные траты, особенно в условиях углубляющегося миграционного кризиса.
Некоторым исключением из сложившихся тенденций являются США и Турция. Однако Анкара проводит совершенно самостоятельную политику, оставаясь членом НАТО скорее формально. Что касается Вашингтона, то их военные расходы и людские потери в последние полтора десятилетия оказались слишком велики и продолжение подобной политики, несмотря на формально огромную военную мощь, также становится невозможным, о чем открыто заявил бывший президент Трамп, потребовавший от европейских стран выполнения хоть каких-то обязательств перед альянсом. США несут почти 75 процентов военных расходов НАТО, и там перестают понимать, почему они должны защищать Европу (тем более что угроза для Европы весьма виртуальна), если европейцы не хотят защищать себя сами.
В целом после окончания холодной войны НАТО утратило возможность воевать с равным по силам противником, это коснулось войск и командных структур как в психологических, так и собственно в военных аспектах. Действия России в Крыму и на Украине в 2014 году вызвали в блоке (особенно в странах Прибалтики и Польше) сильнейший шок и понимание того, что альянс не готов к военному противостоянию. Нет понимания факта, что никакой агрессии против ни одной натовской страны Россия совершать не собирается, а значит, возможность российского нападения рассматривается в Брюсселе вполне серьезно.
Тем не менее предпринятые НАТО меры «противодействия российской агрессии» носят до сих пор исключительно политико-пропагандистский характер. Не было сформировано никаких новых частей и соединений, не приняты новые программы вооружений или хотя бы расширены старые. И даже формирование чисто символических по размерам многонациональных контингентов в Восточной Европе выявило множество организационных и логистических проблем.
В Эстонии, Латвии, Литве и Польше в настоящее время развернуты чисто символические контингенты войск НАТО, которые должны не обеспечивать реальную оборону этих стран, а выполнять роль «официальных заложников», то есть гарантов того, что альянсу придется вступить в войну в случае российской агрессии против этих государств, поскольку в этом случае войска других стран НАТО также подвергнутся нападению. Подразделения, входящие в состав этих контингентов, постоянно меняются по ротации (чтобы «бойцы» не перенапряглись «на фронте»).
В Польше контингент НАТО включает эскадрон 2-го кавалерийского полка ВС США (около 900 человек), по 150 военнослужащих из Великобритании (из состава разведывательного полка) и Румынии (подразделение ПВО), батарею РСЗО из Хорватии. Они интегрированы в состав 15-й механизированной бригады ВС Польши.
В Литве развернута группа из нескольких подразделений бундесвера (примерно батальон), механизированные роты из Голландии, Хорватии, Норвегии, бельгийская транспортная рота, чешское подразделение РЭБ. Эти силы влиты в состав литовской механизированной бригады «Железный волк».
В Латвии развернут канадский контингент (примерно 500 человек, пехотные, артиллерийские и инженерные подразделения), усиленная рота испанской армии (300 военнослужащих), механизированные роты из Словакии и Италии, польская танковая рота, взводы чешской, албанской, черногорской и словенской армий, всего примерно 1,5 тысячи бойцов.
Основу контингента НАТО в Эстонии составляет британский усиленный батальон (800 человек), его дополняют бельгийская рота (примерно 250 военнослужащих) и французская боевая группа.
Так называемая инициатива «30?30?30?30» (или «4 по 30») подразумевала, что у НАТО к 2020 году должно быть 30 сухопутных батальонов (численностью от 600 до тысячи военнослужащих каждый), 30 эскадрилий истребителей и 30 боевых кораблей, готовых к развертыванию в течение 30 суток с момента отдачи команды. На данный момент как минимум неочевидно, что она реализована на практике, притом что подобные силы, как и скорость их развертывания, для серьезной войны совершенно недостаточны. Тем более речь идет опять же не об увеличении общей численности вооруженных сил Североатлантического альянса, а о повышении степени готовности уже существующих воинских формирований.
В последние пять лет НАТО начало проводить учения с отработкой сценариев классической войны, чего не было с начала 90-х. Постепенно растут и масштабы этих учений. Тем не менее никаких принципиальных изменений в ситуацию это не вносит.
На самом деле сегодня в Европе ВС РФ во всех компонентах (кроме, может быть, ВМС, что не очень принципиально для войны на континенте) сильнее ВС НАТО. Это относится и к развернутой технике (российская как минимум не хуже, при этом чисто физически новее, особенно наземная), и к находящейся на складах (российская опять же ничуть не хуже, при этом ее больше). Кроме того, что принципиально важно – военнослужащие ВС РФ психологически и в плане боевой подготовки готовы к любой войне, в том числе к классической с равным по силам противником, подразумевающей высокие потери. Военнослужащие ВС НАТО как с психологической точки зрения, так и с точки зрения боевой подготовки готовы только к «войне-избиению», когда противник многократно слабее количественно и качественно, по сути неспособен ответить. Возможность воевать с равным противником там давно уже никем вообще не рассматривалась. И никакие учения эту ситуацию изменить не смогут.
Экономика ЕС уже много лет находится в районе нулевого роста, при этом социальные расходы, которые ее и подавляют, являются абсолютным приоритетом над военными. Катастрофический наплыв беженцев и вирусная пандемия многократно усугубляют проблему. Более того, соцрасходы оказываются приоритетом даже внутри военных бюджетов. В странах с высоким уровнем жизни и гедонистским и пацифистским менталитетом привлечь людей в армию даже в мирное время можно только очень высоким денежным довольствием и значительными социальными льготами. Поэтому в военных бюджетах западных стран гипертрофированно велика доля средств на содержание личного состава. На закупки чрезвычайно дорогой современной техники остается совсем мало, из-за чего ВВТ приобретаются в микроскопических количествах, что делает их использование в реальном бою практически невозможным. При этом высочайший уровень расходов на военных отнюдь не означает роста желания воевать, наоборот – это желание у хорошо обеспеченного личного состава снижается до отрицательных величин, что НАТО регулярно демонстрирует на практике.
В связи со всеми указанными обстоятельствами рост напряженности в Европе вроде бы не имеет шансов перерасти в реальные военные действия. Однако война может начаться в другом месте (наиболее вероятно – на Ближнем Востоке), при этом существует ненулевая вероятность неконтролируемой ее эскалации в том числе и на Европу. Кроме того, происходящий по вине США слом международного права значительно повышает вероятность возникновения военных конфликтов в любой точке Земли.
Александр Храмчихин, независимый военный эксперт
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 23 (886) за 22 июня 2021 года
