Многовекторная Индонезия становится значимым игроком в большой геополитике
Пандемия стала катализатором процессов вот уже почти тридцать лет, с тех пор, как рухнул Советский Союз, сотрясающих мир и ведущих к глобальному его переустройству. Ярким маркером здесь стал рывок Китая, его выход за границы собственной ойкумены благодаря реализации проекта «Один пояс – один путь» и укреплению не только экономических, но и военных позиций в Африке.
С другой стороны, прежний гегемон – США, слишком переоценившие свои силы и влияние на планете после победы в холодной войне, оказались в серьезнейшем кризисе, развитие которого мы, полагаю, будем наблюдать еще долго. Разумеется, глупо было бы скидывать Соединенные Штаты со счетов, они остаются лидером англо-саксонского мира, замыкающим на себе основные финансовые потоки, и перераспределение оных становится фундаментальной задачей новых акторов в международной политике.
«Малый тигр» АТР
Среди них в качестве, что называется, игрока на перспективу представляется уместным назвать Индонезию. С одной стороны, она находится, с географической точки зрения, на периферии основных событий, происходящих на международной арене, а с другой…
С другой стороны, шаг за шагом фокус большой геополитической игры смещается в Азию, принимая форму противостояния США и Китая, о чем я уже писал в статье «Возможна ли война в Азиатско-Тихоокеанском регионе?». Одним словом, не напрасно еще в 1988-м во время встречи Дэн Сяопина с Радживом Ганди грядущее тогда столетие было названо веком Азии.
И здесь занимающая четвертое место по численности населения в мире и представляющая собой крупнейшую мусульманскую державу Индонезия не может остаться в стороне. Да и само понятие «периферия» все больше нивелируется, и я допускаю, что спустя короткое время исчезнет совсем.
“Вчерашняя, по историческим меркам, голландская колония к 2030 году может стать шестой экономикой мира и ныне входит в число «азиатских тигров»”
Итак – Индонезия. Ознакомимся поближе с ее военно-экономическим потенциалом и видением ее роли в большой геополитической игре. Первое: вчерашняя, по историческим меркам, голландская колония к 2030 году, по оценкам экспертов, может стать шестой экономикой мира и ныне входит в число «азиатских тигров», пока еще малых. Но подобного рода определения относительны. Строго говоря, Индонезию стоит отнести к «тиграм» не столько малым, сколько растущим, я бы сказал – стрессоустойчивым.
Так, еще во время кризиса 2008 года Индонезия, по словам финансового аналитика Глеба Зубова, продемонстрировала удивительную стойкость: «Имея экономику, ориентированную в большей степени на внутренний рынок, Индонезии во время кризиса удалось сохранить рост ВВП на уровне более четырех процентов. Страна смогла, несмотря на кризис, создавать новые рабочие места и приостановить отток капиталов за рубеж».
Фундаментом всех этих достижений стала деятельность генерала Мухаммеда Сухарто. Фигура крайне противоречивая – с точки зрения внутренней политики сродни Пиночету, но именно этот человек сумел обеспечить своему государству в конечном счете политическую стабильность и экономический рост: деньги от экспорта нефти, не скупясь, вкладывались в развитие сельского хозяйства и образование. «Только в 1974 году, – пишет политолог Александр Зотин, – было построено более пяти тысяч начальных школ и тысячи сельских госпиталей».
Джакарта готовится к прыжку
Любопытная деталь: китайцы составляют в Индонезии порядка трех – шести процентов населения, однако именно они контролируют львиную долю бизнеса и, как отмечает востоковед Ольга Петрова, «владеют 68 процентами из 300 крупнейших конгломератов в стране. Возможно, это не означает, что китайские индонезийцы контролируют почти 70 процентов экономики Индонезии, но их доля значительна и статистически несоизмерима с их численностью».
Этот фактор до недавнего времени становился источником довольно частых межнациональных конфликтов. Ибо китайцы – не мусульмане, при этом именно они контролируют индонезийский рынок и, по оценке Петровой, в глазах большинства граждан несут ответственность за все, что происходит в экономике страны, включая благосостояние населения. По этой причине антикитайские движения, сопровождаемые погромами, превратились в некое ритуальное действо, для которого достаточно всего одной искры.
К сожалению, именно столь острую проблему в полной мере Сухарто решить не сумел. Тем не менее шаг за шагом индонезийское руководство преодолевает свойственную немалой части населения синофобию и прикладывает успешные усилия по консолидации общества. В том числе и путем инкорпорирования в бизнес-структуры этнических индонезийцев. Яркий пример здесь – Суси Пуджиастути, прошедшая путь от дистрибьютора до влиятельной в стране бизнесвумен и министра по делам водных ресурсов и рыболовства.
Еще одна причина подъема Индонезии – холодная война. Я имею в виду советско-американское противостояние в Корее и агрессию США против Вьетнама, вовлекшие Индонезию в сферу стратегических интересов Вашингтона. Это привело к получению Джакартой серьезной финансовой помощи из-за океана, во многом по причине опасения со стороны Соединенных Штатов перед победой коммунистов в государствах Юго-Восточной Азии и демонтажа их военно-политического и экономического присутствия в регионе.
Не осталась в стороне от сотрудничества с Индонезией и Япония, что позволило Сухарто переориентировать политику модернизации. В результате, по словам Зотина, «курс на импортозамещение был изменен на хорошо зарекомендовавшую себя в Южной Корее и на Тайване экспортно ориентированную стратегию. Это помогло Индонезии не заразиться «голландской болезнью» – упадком промышленного сектора на фоне добывающих отраслей».
Уже не пешка, но еще не королева
Теперь непосредственно о геополитике. Выше я подчеркнул: Индонезия – игрок на перспективу на великой шахматной доске. Больше того, в набирающем силу исламском мире она уже в числе ведущих держав. Ибо обладает авторитетом, пишет экономист Михаил Гусев, опытом и набором средств по преодолению проблем, для многих стран в исламском мире неразрешенных. Нужно также принимать во внимание большой заряд доверия, который страны Запада оказывают Индонезии, и потенциал политического влияния, которым она располагает в качестве крупнейшей страны мусульманского мира.
Одним из свидетельств все более возрастающей роли Джакарты в мусульманском мире стало намерение построить в Афганистане больницу стоимостью свыше миллиона долларов. Здесь также важно отметить: ислам не является государственной религией Индонезии, что только укрепляет ее имидж в глазах секулярного Запада, многоконфессиональной России, Индии, в значительной степени буддистской Юго-Восточной Азии и коммунистического Китая.
Особенно это касается бывших колониальных империй Старого Света: утратив политическое господство в заморских владениях, они пытаются всеми силами отстаивать в них свои экономические интересы. А поскольку немалая часть государств, сбросивших колониальный гнет, относится к миру ислама, то и посредническая роль Индонезии в непростом межцивилизационном диалоге будет только возрастать.
Смены вех
Что касается российско-индонезийских, равно как и китайско-индонезийских отношений, затрагивающих сферу геополитики, то здесь следует принимать во внимание следующие факторы.
Россия. Не лишне заметить, что в прошлом году отмечалось семидесятилетие установления российско-индонезийских дипломатических отношений. На современном этапе, несмотря на все усилия индонезийских властей, радикальный ислам вкупе с пока еще не преодоленной синофобией является вызовом для страны. Правда, на руку силовикам играет, как пишет востоковед Лариса Ефимова, «отсутствие единой организации, структурной определенности, общего руководства. Часто индонезийских радикалов разделяют многочисленные противоречия и конфликты по вопросам конкретной стратегии и тактики борьбы, а также личное соперничество и амбиции идеологических лидеров и командиров боевиков».
Данная проблема заставляет индонезийское руководство консолидировать свои усилия по борьбе с терроризмом с другими государствами, испытывающими схожие проблемы, в том числе и с нами, также сталкивающимися с вызовом радикального ислама, особенно на территориях Северного Кавказа и Поволжья. Зоной нестабильности, где также может проявить себя радикальный ислам, является вследствие нагорно-карабахского конфликта Закавказье.
В СМИ уже неоднократно отмечалось участие боевиков из Сирии в войне на стороне Азербайджана. При этом эксперты писали об участии в военных действиях на собственно сирийской земле индонезийских бойцов. Так что их переброска в Закавказье вполне реальна. Я скажу больше: при раскачивании ситуации на юго-западе и западе постсоветского пространства их появление возможно и на границе Донбасса, и даже в Белоруссии, которую заокеанские хозяева Тихановской пытаются столкнуть в омут гражданской войны, действуя строго в рамках концепции управляемого хаоса в непосредственной близости от российских границ.
Соответственно точкой российско-индонезийского сближения стала необходимость борьбы с международным терроризмом. Три года назад Москва и Джакарта условились консолидировать деятельность спецслужб по борьбе с Исламским государством. В данном случае я допускаю также объединение усилий для противодействия спецслужбам США, ибо есть основания полагать курирование с их стороны джихадистов. По-моему, вполне логично для Вашингтона аккумулировать деятельность джихадистов на территории Индонезии в случае, если последняя продолжит наращивать военное сотрудничество с Россией.
Собственно, последнее играет важную роль в двусторонних отношениях, обусловленное как слабостью индонезийского ВПК, так заинтересованностью Джакарты в тесных контактах с государством, которое, как пишет востоковед Павел Травкин, не стремится изменить баланс сил в регионе, не втягивает страну в невыгодные для нее коалиции и союзы.
Россия в отличие от Китая и США как раз подходит под данное определение. Нелишне заметить, что сотрудничество Москвы и Джакарты имеет давнюю традицию, корнями уходящую в 60-е, когда при помощи СССР Индонезия добилась паритета с Нидерландами в Западном Ириане или иными словами – западной части острова Новая Гвинея. Однако после развернутых Сухарто в середине 60-х репрессий против коммунистов Кремль свернул с ним военно-техническое сотрудничество.
Спустя тридцать лет возобновить его «помогли» американцы, установившие эмбарго на поставку вооружений в Индонезию после того, как Джакарта провела ряд военных операций против сепаратистов в Восточном Тиморе и была обвинена Вашингтоном в нарушении прав человека.
Замечу, что подобная близорукая политика Белого дома стала следствием относительной деградации американских элит, слишком расслабившихся после победы в холодной войне, уверовавших в свою всесильность и вседозволенность и не замечавших тогда набиравшего темп военно-экономического роста Китая, равно как и отказывавшихся принимать во внимание нерастраченный потенциал России.
Прошло несколько лет, и наиболее трезвые головы в Вашингтоне заговорили, что подобная политика грубой силы и шантажа не отвечает стратегическим интересам США в регионе. Но время было упущено: в Джакарте всерьез задумались о диверсификации собственного ВПК, дабы нивелировать зависимость от экспорта вооружений из Штатов.
Свято место пусто не бывает, и на смену американцам шаг за шагом приходит Россия. Ее оружие не менее качественное, но более дешевое. На современном этапе, как пишет Травкин, Индонезия проявляет активный интерес к закупке систем залпового огня и береговых подвижных комплексов, став одной из первых стран мира, которая смогла приобрести российскую тяжелую противокорабельную ракету «Яхонт».
Разумеется, подобные действия индонезийского руководства вызывают крайне болезненную реакцию Белого дома, в особенности желание Джакарты заменить F-5 Tiger на Су-35. Соединенные Штаты пустили в ход и кнут, и пряник: уговоры вкупе с угрозами санкций. В результате реализация сделки приостановлена.
Однако окрик из Вашингтона, еще недавно столь безотказно действовавший в подконтрольном ему мире, нынче дает сбой. Яркий пример и прецедент здесь Турция, несмотря на давление извне закупившая в РФ систему С-400. Да и уж на что зависимая от заокеанского партнера Германия, но и та пытается бодаться с сюзереном, не желая упускать экономическую выгоду от реализации столь ненавистного Белому дому проекта «Северный поток-2».
Рассматривая все более увеличивающуюся роль Индонезии на международной арене, нельзя обойти стороной непростые отношения с Китаем. С одной стороны, Джакарта обеспокоена обострением ситуации в Южно-Китайском море и стремлением Поднебесной превратить его в свое «внутреннее озеро», вытеснив оттуда Соединенные Штаты. Последнее маловероятно в исторической перспективе, ибо Вашингтон будет играть на противоречиях Китая с другими акторами в регионе, Филиппинами и Вьетнамом например.
Тенью на диалоге Джакарты и Пекина также лежит отмеченная мной выше непростая ситуация с межэтническими отношениями в Индонезии. Впрочем, проблему не стоит преувеличивать. Напротив, в последние годы Индонезия активно привлекает китайских инвесторов в страну. И с другой стороны – еще пять лет назад во время встречи лидеров двух государств между ними была достигнута договоренность, в частности, о сотрудничестве в деле освоения космоса, реализации ряда перспективных проектов. Речь о строительстве скоростной дороги Джакарта – Бандунг, прокладывании железнодорожного пути на популярном среди туристов острове Бали, возведении моста Сурамаду через Мадурский пролив. И это только некоторые проекты. На самом деле перспективы китайско-индонезийского сотрудничества носят более масштабный характер. Одним словом, на сегодня Поднебесная наряду с Японией и Сингапуром является крупнейшим инвестором в индонезийскую экономику.
Трудности роста
Теперь несколько слов непосредственно о ВПК Индонезии. Я уже отметил его относительную слабость и соответственно зависимость страны от импорта вооружений. Однако Джакарта все-таки не остается в стороне от современных разработок и принимает участие в совместном с Южной Кореей проекте создания истребителя пятого поколения KF-X.
Правда, на современном этапе основные конструкторско-инженерные работы выполняют именно корейские специалисты да и то со скрипом. Впрочем, сам проект требует отдельной статьи хотя бы потому, что различного рода препятствий на пути его реализации хватает. Тем не менее в случае доведения его до конца – в чем, правда, есть определенные сомнения – Индонезия сделает первый шаг на пути создания собственной аэрокосмической отрасли.
А если говорить о космосе, то на сегодня Индонезия является четвертой страной в мире после СССР, США и Канады, осуществившей запуски собственных спутников, отправив 8 июля 1976-го на орбиту спутник PALAPA A-1.
В Индонезии активно разрабатываются проекты создания малых спутников, систем наведения и управления, также ведутся работы в области технологий слежения на околоземной орбите. Однако здесь пока больше трудностей, нежели достижений. Так, политолог Елена Дрожащих отмечает, что страна занимает 83-е место по расходам НИОКР. И все же проблемы преодолимы, особенно при помощи извне – со стороны России и Китая. В этой связи развитие космической программы Индонезии видится перспективным направлением. Несмотря на экономические трудности, с которыми сталкивается страна, в целом условия для технологического усовершенствования можно считать благоприятными.
В завершение несколько слов о видении Индонезией своей роли в региональной геополитике. По словам эксперта Владислава Гулевича, в принятой Джакартой стратегии морской политики Индонезия определяется как точка опоры между Индийским и Тихим океанами. Замечу, что точкой опоры она может стать не только для себя. Так, на современном этапе Австралия рассматривает Индонезию в качестве ключевого элемента своей оборонной стратегии. Неудивительно, что каждый новый австралийский премьер-министр считает своим долгом первым делом совершить визит именно в Джакарту.
Но очевидно, что при всей важности для Канберры и Джакарты развития всеобъемлющего двустороннего сотрудничества, в том числе и в военной сфере, главной магистралью индонезийской внешней политики является выстраивание сбалансированных отношений с США и Китаем. Договоры о стратегическом сотрудничестве с теми и другими Индонезия подписала соответственно в 2013 и 2015 годах.
Как видим, Джакарта придерживается многовекторной внешней политики, что в условиях относительной военной слабости страны разумно, но при этом, если учитывать нарастающее соперничество США и Китая в АТР, сложно. Ибо и Вашингтон, и Пекин могут поставить Джакарту перед выбором. И вот здесь неким балансом сил или посредником в непростом диалоге Индонезии с назваными державами может выступить Россия, что, впрочем, скорее выгодно Поднебесной, нежели Штатам. На современном этапе, как пишет Гулевич, «Джакарта и Москва обсуждают перспективы введения зоны свободной торговли Индонезии и ЕАЭС. Также Индонезия готова присоединиться к китайскому глобальному инфраструктурному проекту «Один пояс – один путь»».
Таким образом, не стоим ли мы на пороге образования в АТР триумвирата России, Китая и Индонезии, способного бросить вызов господству США в регионе? Да, на сегодня связи Джакарты и Вашингтона довольно прочны и недаром шеф Пентагона Кристофер Миллер спешит в Джакарту. Но внутренние потрясения и кризисные явления, которые мы наблюдаем в США и размах которых, разумеется, не стоит преувеличивать, могут все же, ослабить их позиции в Азии и переориентировать геополитические устремления Индонезии в сторону усиления собственной роли в АТР. Именно поэтому я и назвал Индонезию игроком на перспективу.
Игорь Ходаков, кандидат исторических наук
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 22 (885) за 15 июня 2021 года
