Воздушно-космическая оборона Европы переживает нелучшие времена. Всплеск проектов, связанных с разработкой универсальных зенитных ракетных комплексов, способных перехватывать баллистические цели, сменился охлаждением интереса и потерей финансирования. Это грозит утратой приоритетов и дальнейшим закреплением зависимости оборонной политики Евросоюза от американских инициатив.
Тема европейской противоракетной обороны (ПРО) в последние годы не сходит со страниц газет. Есть от чего: очень многие в России полагают, что любое усиление воздушно-космической обороны в Старом Свете однозначно направлено против российского потенциала наступательного вооружения и неотвратимо нарушает стратегический баланс сил на планете. Столь же радикальное мнение, с другой стороны, состоит в том, что нашей стране давно пора максимально интегрироваться с военной политикой западного мира и вместе строить единую систему ПРО. Обе эти позиции стоят друг друга – что содержательностью, что терпимостью к иному мнению.
Однако здесь есть один камешек преткновения, который многие аналитики ЕвроПРО не замечают. Говоря о противоракетной обороне Европы, мы почти всегда ведем речь об американских системах, развернутых на континенте. Однако при этом совершенно упускаются из виду собственно европейские противоракетные программы. Занимая подчиненное положение в мощном и не всегда согласованном хоре участников «проблемы европейской региональной ПРО», они тем не менее влияют на принимаемые решения. Точнее, влияние оказывают их прогресс и оценка перспектив со стороны военно-политического руководства стран Евросоюза.
В каком состоянии находятся собственные разработки по региональной ПРО ведущих европейских держав? В какой степени они остаются зависимыми от нового плана президента Обамы – «адаптивной фазированной ПРО» с элементами корабельного базирования на основе системы Aegis, с использованием ракет Standart SM-3 Block II? Каковы их перспективы и можно ли ожидать от Евросоюза в ближайшее время проявления собственной линии в этой деликатнейшей области военной политики?
В данный момент в Европе есть два «оригинальных» проекта, более или менее относимых к современным программам борьбы с баллистическими целями. Это американо-германо-итальянский MEADS, а также французские ракеты Aster, применяемые совместно с итальянцами в ЗРК морского и сухопутного базирования. И тот, и другой проект в сущности в самом лучшем случае дотягивает лишь до перехвата тактических баллистических ракет небольшой дальности, и то к ним есть на эту тему масса неудобных вопросов. Не самая высокая скорость совершенствования французских противоракет и абсолютно непонятная ныне судьба MEADS фактически ставят под реальную угрозу саму отрасль перспективной разработки систем ПРО в странах Евросоюза.
MEADS почти не виден
Проект единой европейской ракетной системы MEADS, обладающей способностью перехватывать баллистические цели, объединил головных разработчиков: от Америки – Lockheed Martin, от Италии – Alenia Marconi. Германская сторона была представлена общеевропейским концерном EADS. Доля США в финансировании проекта составляла свыше 58 процентов, Германии – более 25. Первоначально к MEADS проявляли интерес французы, однако потом они сосредоточились на своих собственных разработках (о них речь пойдет ниже). Основной целью программы MEADS является замена имеющихся у Германии и Италии ЗРК Patriot PAC-2 и I-Hawk («Усовершенствованный Хок» в нашей традиции военной транскрипции) с приданием им функций борьбы с тактическими баллистическими ракетами. США тоже одно время рассматривали возможность закупки комплекса и формально до сих пор не отказались от этого окончательно, хотя в это уже мало кто верит.
Ракетой, вокруг которой должен разворачиваться комплекс, планировалось использовать модернизированную противоракету ERINT из состава ЗРК Patriot PAC-3. Правда, довольно существенные отличия были внесены в саму систему. Так, например, применен принцип вертикального старта с последующим газодинамическим склонением ракеты в полете, как на российских системах С-300/С-400. У «родного» американского ЗРК Patriot, напомним, пусковая ориентируется под углом к нормали, что создает дополнительную трату времени при развертывании комплекса и наведении по азимуту. Дальность эффективного перехвата аэродинамических целей запланирована на уровне 100 километров, баллистических – 35 километров при высоте поражения до 25 километров.
Боевая часть ракеты выполнена по принципу кинетического перехватчика (hit-to-kill). Этот принцип, представляющий собой идею точного попадания прочного ударного «стержня» в перехватываемую цель, с некоторых пор стал стандартом для западных систем ПРО: помимо PAC-3 эту идеологию использовали разработчики американского заатмосферного перехватчика THAAD, а также уже упоминавшегося универсального комплекса Standart SM-3. В конечном итоге пришли к этой схеме и разработчики израильских противоракет, перепроектировавшие свои системы «Хец» третьей версии с осколочно-фугасных боевых частей на кинетические. Есть кинетические перехватчики прямого попадания и в России, традиционно успешно делавшей осколочно-фугасные БЧ ЗУР с поражающими элементами. Наши «карандаши» – это ракеты 9М96 для комплекса С-400 «Триумф», также предполагаемые к применению в системах морского базирования.
Эскизный проект системы MEADS был защищен в 2008 году, как раз к мировому финансовому кризису, что нанесло мощный удар по планам реализации. Постепенно отодвигая дату развертывания готовых систем, разработчики начали впадать в «волюнтаризм». Так, американцы под завязку 2010-го принялись блокировать финансирование по проекту: не отказываясь от него принципиально, значительно «осушили» денежные ручейки, оставив обоих партнеров в не совсем удобном положении.
Германия ничего не имеет против модернизации своей ПВО за счет нового комплекса, однако явно не готова утраивать расходы на программу, компенсируя потенциальное выбытие американцев. Немцам проще будет закупить Patriot PAC-3, благо, ракета в нем та же самая, что и в не состоявшемся пока MEADS.
Италия в данном случае является скорее объектом процесса, нежели субъектом: вопрос о жизнеспособности MEADS, очевидно, будет решаться не в Риме. Вечный город в свою очередь мостит гати к альтернативам: изначально проявлен итальянский интерес к французским разработкам в этой области, который теперь может стать для них основным.
В результате проекту MEADS в данный момент, похоже, мало что светит, несмотря на отчаянные попытки «Локхида» спасти свои крупные заказы. Не исключено, что «Локхид» попробует на хвосте модернизации Patriot пропихнуть в Европу свою не слишком-то пользующуюся популярностью разработку заатмосферного перехватчика THAAD, принятого Америкой на вооружение в том же 2008 году. Но лишних денег в Европе нет, и это осложняет задачу продажи даже самым богатым потенциальным клиентам (например той же Германии) двух зенитных комплексов вместо одного.
Они пойдут своим путем
Ракетные комплексы, разрабатываемые с 1990 года совместно Францией и Италией в рамках программы FSAF («Семейство перспективных ракет класса «земля-воздух»), получили шифры SAMP/T (для сухопутной версии) и SAAM (для корабельной). Позднее к разработкам подключилась Великобритания, в результате чего появился сходный по характеристикам ЗРК PAAMS с теми же самыми ракетами.
Ракеты комплекса, получившие шифры Aster-15 и Aster-30, разрабатывались во Франции корпорацией MBDA (наследницей небезызвестного разработчика «Матра»). Именно эта часть системы интересует нас больше всего. «15-я», условно «малая» ракета, имеет дальность до 30 километров при скорости полета около 1000 м/с. Для «30-й», считающейся ЗУР средней дальности, предназначенной для работы не только по аэродинамическим, но и по баллистическим целям, декларируется скорость около 1,5 км/с, максимальная дальность – 100 километров (по другим данным – 80 км) и потолок – 20 километров.
Боевые части обеих ракет выполнены по принципу кинетического перехватчика, как и в случае с ракетами Patriot PAC-3 (и соответственно MEADS). В радиоэлектронном вооружении национальных версий корабельных комплексов имеются различия. Французский SAAM-F оснащен радаром Arabel компании Thales. Итальянцы на своем SAAM-I применили РЛС Empar от Alenia Marconi. В британских версиях появился радар Sampson от корпорации Thomson.
Aster-15 более или менее вышла на то, что можно считать эксплуатационной готовностью. Комплекс с этими ракетами получил авианосец «Шарль де Голль», кроме того, помимо стран – участниц разработки ЗРК поступил во флоты Саудовской Аравии и Сингапура. Однако темпы оснащения отстают от проектных: программа выдалась не из дешевых, кроме того, крупный заказ на морскую версию ЗРК должно было обеспечить строительство фрегатов класса Horizon, предназначенных для флотов Франции и Италии. Однако этот амбициозный план урезали наполовину: вместо восьми кораблей флоты обеих держав получили только четыре.
Незадача же непосредственно с противоракетными функциями всех этих систем одна, но существенная. Ракета Aster-30, собственно, и предназначенная формально для работы против баллистических целей, пока никак не выйдет на требуемые параметры, что задерживает постановку на вооружение и сухопутной платформы. Насколько можно судить, рапорты об «успешных» перехватах целей, имитирующих тактические баллистические ракеты, можно аккуратно назвать несколько преждевременными. И если способности ракет Aster работать против авиации и крылатых ракет сомнения вроде бы не вызывают, то с баллистическими целями все обстоит совсем не так гладко. Здесь мы видим некоторый потолок технологических возможностей французского ВПК по созданию противоракетных систем. Насколько он «подвижен вверх» – покажет время.
Проблемы французской оборонно-технической политики сродни проблемам кризиса французского кино из старого анекдота: сколько бы ты о них ни писал и как часто – вечные темы актуальны всегда. Париж упрям, самобытен и очень любит изображать самый автаркический в военно-техническом плане политический режим в «транспарентной» Европе, и ракетостроение Пятой республики в этом смысле не является исключением. Оборотная сторона этого поведения, кстати, почти системная катастрофа в организации военно-технического сотрудничества Франции, выразившаяся в целом ряде мощнейших политических провалов на конкурсах последнего времени по всему миру.
Политический зонтик и моральное единение
Картинка становится еще более однозначной, если переместить фокус с собственно перспективных разработок на общий контекст военной политики Евросоюза в разрезе проблем противоракетной обороны, особенно на проблематику развертывания европейских компонентов американской ПРО. Военным и политикам Евросоюза все труднее избежать соблазна переложить задачу обеспечения «чистого неба» на своих давешних друзей и соратников из Нового Света.
Глава Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексей Арбатов на недавней пресс-конференции по проблемам стратегических вооружений отметил, что размещение элементов американской системы ПРО в Европе является своего рода моральной компенсацией за планомерное сокращение военного присутствия США, идущее в регионе с начала 90-х годов. В этом плане, отмечает Арбатов, Европа настроена скорее «за» сотрудничество с США по ПРО, и отнюдь не столько по причинам высокой озабоченности гипотетическими ракетными угрозами со стороны Ирана, сколько из-за восприятия американских оборонительных систем как важного знака стратегического партнерства обоих берегов Атлантики.
Европа готова согласиться на размещение американских противоракетных систем, чтобы не чувствовать свое военно-политическое одиночество на фоне сравнительно невысокого потенциала имеющихся у нее сил стратегической обороны, сложности координации военного строительства и управления в разношерстном коллективе амбициозных государств («Кому я должен позвонить, чтобы узнать мнение Европы?» – язвил когда-то по этому поводу Генри Киссинджер), а также недостаточного уровня развития собственных технологий.
Вместе с тем подобная акцентуация на внедрении американской системы воздушно-космической обороны не может не сказаться негативно на темпах собственно европейских разработок в области противоракетных систем. И пусть Франция, издавна отягощенная «особым путем» как в военно-технической, так и в геополитической плоскости, упрямо тащит свой проект вперед. «Французы традиционно никому не доверяют и будут делать свою систему ПРО, однако для них это сопряжено с немалыми сложностями», – сообщил «ВПК» заместитель директора Института международных исследований МГИМО Виктор Мизин.
Иные крупные страны Евросоюза скорее предпочтут «выдохнуть» и положиться на силы и средства своего старшего партнера по НАТО. Особенно сейчас, на фоне «афтершоков» глобального финансового кризиса, традиционных проблем с бюджетным дефицитом и неумеренного вздорожания НИОКР военных программ.
Кроме того, Америка в состоянии предоставить ЕС те технологии, которых у него попросту нет. Европа сейчас вряд ли находится в такой «спортивной форме», чтобы одним росчерком пера запустить проект по решению задачи дальнего заатмосферного перехвата баллистических целей. Равно как и создания зенитно-ракетной системы, сколь бы то ни было эффективно перехватывающей оперативно-тактические ракеты.
«В Европе сейчас просто нет технологических предпосылок к созданию систем информационного обеспечения региональной ПРО требуемого уровня», – считает Виктор Мизин. По его словам, европейская «оборонка» пока не в состоянии добиться необходимых параметров для компонентов ПРО, в частности связанных с созданием систем наведения и шире – всего комплекса средств предупреждения о ракетном нападении.
Поэтому за любыми словами о так называемой европейской ПРО, по мнению эксперта МГИМО, сейчас будет стоять только одно – то или иное решение о продолжении развертывания американских систем противоракетной обороны. Судя по всему, «оригинальные» европейские противоракеты мы увидим в боевых порядках еще не скоро.
Константин Богданов
Опубликовано в выпуске № 13 (379) за 06 апреля 2011 года
